Антон Пешкин - Голый край [СИ]

По моей команде, рабочие взялись за деревянные лопаты и стали снимать верхний слой соленой почвы. Буквально децилаг, не более, но этого было вполне достаточно для первой партии соли.

Пока рабочие с лопатами закидывали почву в бочку для насыщения воды, двое уже занялись новыми поставками морской воды, а еще один плотно утрамбовывал землю внутри бочки. Мне лишь оставалось надеяться, что бочка, сделанная по сути из перевязанных между собой толстой веревкой досок с промазанными глиной стыками, выдержит.

Первые ведра воды, наконец, достигли верхнего столба. Я отдала команду, и их, одно за другим, стали выливать в бочку поверх плотно утрамбованной земли. Впитывалась она куда хуже, чем в обычном случае, но так и было задумано. Когда вода набралась почти до самого верха, мы остановились.

И наконец первые капли насыщенной солью воды потекли по желобу, капая на плоский камень, шипя и тут же испаряясь. Одна-вторая… Вскоре, под давлением, поток воды стал чуть сильнее, но она все еще мгновенно испарялась.

А после нее оставался белый, чистый осадок.

Я кивнула Хьялдуру, и тот аккуратно соскоблил белое вещество с камня ножом. Я аккуратно взяла нож у него из рук и провела языком по лезвию.

— Это соль! — радостно выкрикнула я. — Майя — солевар!

События развивались слегка не так, как я ожидала.

В целом, меня уже начали посещать мысли касательно моего настоящего происхождения. Имя, казавшееся мне знакомым и принадлежащим лишь мне одной, теперь я слышала только как имя страшного духа, поселившегося во мне. Проблема в том, что я не могла доказать обратное даже себе. Если так подумать, в этом мире, в этом краю я собственными глазами видела присутствие потусторонней силы. И хоть я не могу даже предположить роль этой силы в театре этого мира, ее существование оставалось бесспорным фактом.

Впрочем, мысли о том, что я не та, кем себя считаю, мне удавалось вполне успешно отгонять. Как комаров летом — взмах метафорической руки, и их нет, по крайней мере, на какое-то время. Проблема была в другом.

Лето заканчивалось так же быстро, как и началось. Солеварня все это время работала без каких-либо значительных осложнений, и с Госпожой я договорилась о том, что прибыль в виде еды от продажи соли будет поделена в первую очередь по справедливости, по количеству выполненной работы солеваров, а затем остатки распределят между всеми семьями деревни так, чтобы никто не голодал, когда люди ярла придут за налогом.

Наконец, наступила осень, но и она пролетела незаметно. Взрослые работали на полях, бродили по лесам в поисках плодов и ловили остатки рыбы в море, недалеко от берега. Я пару раз пыталась выяснить, почему рыбаки не заплывают дальше, туда, где рыбы вдоволь, но Хьялдур лишь уклончиво отвечал, что “в море змеи”.

Соль мы решили продать после сбора налогов. Мы все еще надеялись, что люди Ярла Дургальфа не явятся в этом году, решат, что мы все померли от чумы или голода после “заражения” нашего зерна паразитами, однако надежды наши были тщетны. Примерно в то же время, что и всегда, воины, вооруженные палицами и топорами, приехали в нашу деревню. Их повозку как всегда тянуло существо, которое я про себя окрестила гигабыком. В этом году все шло довольно тихо, люди не особо переживали за себя, отдавая зерно сборщикам налогов.

— Доброе утро, — в наш дом первым вошел капитан.

С момента нашей прошлой встречи он умудрился потерять глаз. Половину его лица пересекал огромный розоватый шрам, а в глазнице красовался полированный шарик из чего-то, напоминающего красный мрамор. Жутковатое зрелище, однако даже так впечатление плохого человека он на меня не производил.

— Майя, сиди в кроватке, — строго сказала мне мама и грозно взглянула на меня, — поняла?

Я уверенно кивнула, глядя на нее со смесью недоумения и неожиданности на лице. Такой я ее еще не видела, и хоть мать наверняка гордилась мной, но, тем не менее, боялась повторения прошлогодних событий.

— Вот, забирайте… — вздохнула мама, открывая дверцу погреба в полу.

Воины начали один за другим вытаскивать мешки с зерном из ледяного погреба, как вдруг домой заявился отец, порядком пьяный и с откушенным куском хлеба в руке.

— О, а я все думал… — он облокотился на дверной проем и надкусил черствый хлеб. — Кохда ш я ваш увишу.

Капитан обернулся и взглянул на моего отца, нагло уставившегося на приезжих воинов.

— Боги и духи, и ты туда же… — вздохнула мама и прикрыла лицо ладонью.

— Да ладно, Хельга, милая, — ухмыльнулся отец. — Давно хотел посмотреть на тех, кто грабит свой же народ.

— Борт, — капитан положил руку на плечо моему отцу, однако тот тут же одернул его. — Успокойся. Ты знаешь закон, знаешь, для чего это нужно.

Отец, откусив еще кусок хлеба, плюнул мякишем в лицо одноглазому капитану. Тот лишь раздраженно вздохнул и смахнул с лица пережеванную пищу.

— Борт, я прошу тебя… — капитан сделал шаг вперед.

— Вургар, явла дритт, поединок! — выкрикнул в лицо капитану мой отец.

— Ты пьян, Борт.

— Капитан, он оскорбил вас… — воины стали медленно доставать палицы.

— Не надо. — Вургар остановил их жестом руки. — Он сейчас успокоится.

Обстановка накалялась. Мой отец, покачиваясь из стороны в сторону от количества выпитого, криво ухмыльнулся и сделал глубокий вдох.

— Фанн фитта, фокк дрег, ду сопарр йавель..! — на одном дыхании, будто скороговорку, проматерился мой отец, прежде чем мать закрыла мне уши руками. Причем и после этого он продолжал сыпать отборным северным матом, но я этого уже не слышала.

Наконец, отец успокоился. Все присутствующие заметно покраснели от потока ужасной брани, которой посыпал капитана мой отец. Наверняка ощущения, как от ночного горшка, надетого на голову.

— Дра тиль хельватте, дин стагге фанн! — напоследок выпалил отец и, плюнув себе под ноги, вышел из дома. — За мной!

Все воины побросали мешки с зерном и вслед за моим батей, чьи яйца, наверное, своим весом могли потопить корабль, выбежали на улицу.

— Вот… — мать, едва сдерживаясь чтобы самой не сматериться, прикусила губу. — Вот почему ты вся в отца?!

Она зло посмотрела на меня, но ее ярость длилась недолго. Она неожиданно быстро улыбнулась и крепко обняла меня, прижимая к себе.

— Хочешь посмотреть, да? — вздохнула она, уже зная мой ответ.

— Хы-хы, дыа!

Мать снова вздохнула, но уже поняла, что запретить мне наблюдать за поединком не сможет. Вместе с ней мы вышли из дома, и она взяла меня на руки, потому что этим утром выпал свежий снег, а у меня не было даже простейших лаптей.

Помимо нас, казалось, вся деревня собиралась, чтобы посмотреть на поединок двух огромных мужчин. Оба они, и отец, и капитан, несли по деревянной палке, длиной примерно в лаг, может, чуть больше. Они направлялись к каменистому берегу и, проходя мимо моей солеварной установки, капитан Вургар спросил отца: