Антон Пешкин - Голый край [СИ]

— Что это? Не видел подобного даже в городе.

— Солеварня, — пробурчал отец, ускоряя шаг. — И ее построила моя дочь! Моя, форр фанн да, дочь, понял?!

С этими словами ноги отца подкосились, и он едва не рухнул вниз с обрыва, но все тот же Вургар удержал его за руку. Отец резко вырвал руку из хватки старого воина и стал спускаться вниз.

Тропа была достаточно узкой, поэтому толпе людей пришлось растянуться в длинную процессию, чтобы спуститься вниз. Мы с матерью были в числе первых, поэтому когда был образован бойцовский клуб, мы стояли в первых рядах и могли видеть поединок в деталях. Вокруг быстро собирались люди, круг становился плотнее, пока наконец на берегу не собралась вся наша деревня. Не хватало лишь Хьялдура, однако не просто так я прямо-таки чувствовала затылком его огорченный взгляд — друид наблюдал за всем с утеса, не спускаясь вниз.

Толпа затихла. Повисла гнетущая тишина.

— По закону нашей земли, — начал капитан, разминая плечи, — Борт вызвал меня на поединок. Однако преступления совершено не было, кроме оскорблений в мою сторону, поэтому мы не будем биться насмерть. Понял, Борт?

— Ни будим бисся насьметь, — передразнил его мой отец и по толпе прокатилась волна смешков. — Моя дочь объявит начало поединка! Майя!

Десятки глаз уставились на меня. Черт, а что сказать-то?

— Бойцы… — неуверенно начала я, а затем резко подняла в воздух кулак и выкрикнула: — Деритесь!

Опьянение отца вмиг будто бы испарилось. Словно он и не был пьян.

Он резко вырвался вперед, нанося мощный удар сверху. Вургар также стремительно отразил удар.

Капитан оттолкнул отца и молниеносно взмахнул палкой сбоку. Отец даже не попытался блокировать удар, а принял его, не поведя и бровью, и схватил “оружие” капитана. Он резко взмахнул рукой, пытаясь опрокинуть Вургара, но тот ударил его ногой по колену.

Отец не выдержал и упал на холодные камни. Вургар занес палку над головой, но отец бросил свое “оружие” прочь и обеими руками схватил капитана за ноги. Издав утробный рык, он поднял противника на свои плечи, а затем резко впечатал его всем телом в камни. Вургар хрипло вскрикнул от боли, но тут же ногами обхватил ногу отца и снова уронил его, жестче и больнее.

Почти одновременно они вскочили на ноги. Вургар сделал два выпада палкой, однако отец отпрыгнул назад, и она лишь просвистела в воздухе.

— Дерись как мужчина! — закричал во все горло отец.

Вургар бросил палку.

Они синхронно бросились друг на друга, и их кулаки впечатались в челюсти. Вургар отшатнулся назад, а отец лишь сплюнул кровь и снова бросился на противника.

Удар отца Вургар заблокировал, схватив его за руку. Капитан свернул ее, зажимая в болевой захват, отец взревел от боли и наугад ударил локтем позади себя. Удар пришелся капитану по ребрам, и тот выпустил отца.

Они встали, пошатываясь, друг напротив друга. Два зверя, две огромные силы и годы тренировок и практики. Оба они снова бросились друг на друга, но отец в этот раз подпрыгнул и буквально влетел в капитана ногой, повалив на землю.

— Я!

Отец стал бить его по лицу, но Вургар закрывал его руками.

— Все-еще!

Папа схватил руку противника и резким ударом кулака по ладони впечатал костяшками пальцев в камни. Рука Вургара словно оказалась между молотом и наковальней.

— Сильнее!

Финальным ударом отец выбил капитану зуб, а затем дрожащими пальцами вырвал из глазницы искусственный глаз и бросил в море.

Вургар потерял сознание еще на последнем ударе, но отец все так же восседал на его бессознательном теле. Он собрал пальцами кровь с его лица и нарисовал на своем кровавые полосы. Вскинув голову кверху, он утробно, по-звериному зарычал.

Все вдруг уставились на меня. Даже отец, с застывшим оскалом на лице и кровью на руках и щеках, тяжело дышал и ждал моих слов.

— Папа… Борт победил! — выкрикнула я, и толпа взорвалась бурными овациями.

Проблема, которая меня беспокоила, начала проявляться еще после моего обмана людей Ярла, однако после того, как была организована солеварня, она приобрела… неожиданный характер.

Воины уехали обратно в Скаген, забрав положенное количество зерна. Драки драками, но налог все же платить надо, иначе сюда придет куда больше воинов из дружины Ярла, и всем нам не поздоровится. Вслед за ними, буквально на следующий день, ушли мужчины, в числе которых был и мой отец. В небольшой тележке, на которой обычно грузили припасы в плавание, они увезли два мешка соли. У нас не было другого способа упаковать ее, поэтому мы использовали те же мешки, что и для зерна, разве что пришлось натянуть сразу по два, чтобы соль не рассыпалась.

В деревне снова воцарился мир и покой.

Мы с мамой проснулись ранним утром. Вернее, первой проснулась она и тихо, стараясь меня не разбудить, плела крапивные веревочки у огня.

— Доброе утро, — вяло поздоровалась я, еще продирая глаза.

— Проснулась, вороненок? — мама ласково улыбнулась.

— Ага-а-а… — зевнула я в ответ.

Мама издала легкий смешок и вернулась к своему занятию. Я же села на кровати и стала наблюдать за ее работой, так как больше заняться было особо нечем.

Ее тонкие пальцы ловко скручивали гибкие волокна крапивы между собой, образовывая длинную, тонкую веревочку. Движения были так точны и отточены с годами, что сейчас мама скорее напоминала робота, методично выполняющего свою функцию, нежели человека.

— Кстати, — сказала она, не отрываясь от плетения. — Тебе опять принесли подарки.

— Ну, не мне же… — протянула я. — А злому духу.

— Не злому, а доброму, — мама улыбнулась, но эта искорка счастья быстро исчезла с ее лица. — Так говорят.

— Мам, ты правда думаешь что я — дух?

Мама вздохнула и молча посмотрела на меня, устало улыбнувшись.

— Ты — моя дочь. А остальное неважно. Я бы любила тебя любой, но ты даешь мне повод для гордости.

Меня этот ответ более чем устроил, и я не смогла сдержать самодовольной улыбки.

Я быстро сползла с кроватки на холодный пол. Пальцы так и съеживались от ощущения промерзшей древесины и соломы, которой был устлан пол в нашем доме, но в целом я к такому уже привыкла. Уверенными шагами я направилась к двери и осторожно, оглядываясь по сторонам, приоткрыла ее. Прямо у порога кто-то из жителей деревни оставил несколько цветов, выращенных, видимо, дома, небольшой мешочек сушеного зеленого лука и большую, свежую рыбу, слегка присыпанную снегом, чтобы не испортилась.

Это и было проблемой. Своими амбициями и непомерной уверенностью в себе я привлекла излишнее внимание. Теперь жители деревни еще отчетливее делились на два лагеря, а отличало их одно — вера в мою мораль. Половина считала, что я злой дух, обманщица и вообще чувырло то еще, но другая половина сошлась на мнении, что я — добро и светоч знаний, которые выведут людей из вечного мрака, голода и ненастий.