Антон Пешкин - Голый край [СИ]

— Э-эй! — послышался голос старшего брата. — Я не… И мы не пиявки!

— Разве? — ухмыльнулась я и открыла наконец глаза, усаживаясь в позу лотоса. — А по-моему прилипли ко мне так, что и не отличишь.

— Всю кровь из бедной Майечки высасываем, о, духи! — картинно ахнула Кира, а затем ухмыльнулась в ответ. — Как твое лицо?

— М? — непонимающе промычала я, а затем коснулась кровавой корки на своем лице. — А, это. Все нормально, не боись.

Кира понимающе кивнула и медленно улыбка сползла с ее лица. Я оглядела свою непутевую компанию, и все они будто бы хотели мне что-то сказать, но никак не могли подобрать нужных слов. Наконец, Варс подтолкнул своего брата в плечо, и тот, ворча, подошел ко мне на шаг вперед.

— Майя, я… — протянул он, краснея, а затем вдруг упал передо мной на колени. — Ну, короче, спасибо…

— Снорри, ты чо? — я удивленно взглянула на него.

— Ты рисковала собой, тебя ранили, потому что я… — начал было он, но вскоре его глаза уже были на мокром месте.

— Эй, серьезно, ты чего? — уже обеспокоенно спросила я и положила руку ему на плечо. — Снорри, ты бы поступил также.

— Нет! — выкрикнул он и взглянул на меня. Его глаза блестели от слез. — Я бы так не поступил! И мне стыдно за это!

— Снорри…

— Майя, замолчи! Замолчи, не надо меня жалеть! Я просто…

Я взглянула на Варса и Киру, но те двое старательно отводили взгляд куда-то в сторону, делая вид, что они тут вообще ни при чем.

— Я… — шмыгнув носом, снова начал Снорри и достал из-за пояса каменный нож.

— Убить меня вздумал, чтоб стыдно не было? — нервно усмехнулась я, поглядывая на оружие в его руках.

Все-таки неприятная ассоциация, как ни крути. Хьялдур тогда не на шутку разошелся, черт старый.

— Нет, — уверенно ответил Снорри и протянул мне нож. — У меня еще нет оружия, поэтому я даю тебе это. Душа мужчины в его оружии, а я даю тебе свое.

— Он жениться на мне вздумал?! — воскликнула я и взглянула на ребят.

Кира усмехнулась, прикрыв рот ладонью. Варс лишь слегка покраснел и смущенно отвернулся.

— Майя, такая ты все-таки дура! — выкрикнул Снорри. По нему было видно, что то, что он делает, дается ему с трудом. — Прими мою клятву! Ты спасла мою жизнь, и теперь я буду верен тебе как воин!

Я еще раз обвела взглядом Снорри, стоящего на коленях, и нож в его руке. Было как-то больно уж неловко заставлять унижаться человека, пусть и такого засранца, как Снорри.

— Встань уже, — вздохнула я спустя несколько секунд раздумий, — мне не нужны клятвы.

— Майя, пожалуйста…

— Цыц! — оборвала я его на полуслове. — Мне не нужны клятвы, но вот друзья нужны всегда! Будь моим другом, а, Снорри?

— Майя…

Здоровяк взглянул на меня, снова заливаясь слезами, а затем кинулся мне на шею, повалив на землю и рыдая.

— Ма-а-айя-а-а-а! — навзрыд протянул он, крепко обнимая меня.

Я невольно засмеялась с этой картины маслом и приобняла своего теперь уже настоящего друга.

— И вы сюда идите, пиявки! — весело прикрикнула я, распластав руки.

Кира, пожав плечами, упала рядом со мной, и я приобняла ее одной рукой. Варс же снова засмущался, его щеки быстро покраснели, но, наткнувшись на мой прожигающий в нем лишнюю дырку взгляд, скромно лег рядом со всеми нами, и я кое-как обхватила его руку.

— Пиявки, значит? — усмехнулась Кира.

— А я — самая жирная и вредная пиявка! — весело усмехнулась я.

— Значит, отряд пиявок! — воскликнул уже Снорри, шмыгая носом.

— Да… — улыбаясь, протянул Варс.

Солнце пригрело нас своими лучами, а с моря ветер принес запах соли. Все, что было до этого момента, казалось, было лишь страшным сном, от которого я наконец проснулась. Наконец-таки, судьба привела меня туда, где я нужна. К тем людям, которые дорожат мной не из-за родства, полезности или научного интереса, а просто потому, что я — это я.

Варс, трус и застенчивый малый, вечно прячущийся за старшего брата.

Снорри, ворчливый здоровяк, всю мою жизнь задиравший меня, а теперь рыдающий у меня на плече.

Кира, девочка-бестия, умнеющая все больше с каждым днем только из-за своей вредности.

И я, Майя. Вороненок, дух соли, лгунья и предвестник бед, как обо мне говорят люди.

Да и плевать, кто и что говорит. Плевать и на то, что я сама не знаю, кто я и откуда.

За меня это знают дорогие мне люди, и теперь они рядом со мной.

Жизнь продолжалась. Так же, как и прежде, время неумолимо шло вперед, люди постепенно оправились от потрясших деревню событий и вспоминали все случившееся только лишь как еще один плохой день.

Впрочем, забыли не все. Как и прежде, оставались люди, видевшие во всем вокруг происки темных сил. Для многих из них этим злом была я, остальные же просто были чуть дальновиднее и настороженнее, чем большинство.

И таким был мой отец.

Солнце еще не встало, когда он грубо растряс меня, спящую в своей небольшой, жесткой кроватке. Я с трудом смогла продрать глаза и взглянуть на его лицо, скрытое в темноте ночи. Взгляд у него был, увы, недобрый.

— Просыпайся! — полушепотом произнес он. — Вставай, быстро!

Что-то случилось. Я буквально нутром почувствовала что-то нехорошее в его голосе. Но к чему тогда этот шепот? Боится разбудить маму? Разве бежать нужно не всем вместе?

— Пап..?

— Вставай, я сказал! — грубее оборвал он меня и резко скинул с кровати за руку.

С, приглушенным меховым ковром, грохотом я упала на пол прямо у его ног. Однако отец был непреклонен и, схватив меня за плечо, также резко поднял на ноги.

— Оденешься на улице, — прошептал он и кинул мне мои штаны. — Обувь не трожь.

Сказать, что я ничего не понимала, значит, ничего не сказать. Но спорить с отцом, явно злящимся на меня за что-то, было страшнее.

Я кое-как подпоясала платье и выбежала за ним на улицу. Луна убывала и в это время суток почти спряталась за горизонтом, так что я с трудом могла различить в этой темноте хоть что-нибудь.

— Идем, — папа поманил меня рукой.

Я, едва поспевая за ним с его огромными шагами, на ходу стала натягивать широкие штаны на босые ноги. Его силуэт все время маячил впереди меня, и отец будто бы иногда сбавлял скорость, чтобы я не отстала от него окончательно.

Он был босым, как и я, а его торс был обнажен. Отец оглянулся, остановился, а затем грубо схватил меня за плечо, чуть ли не потащив за собой.

Лишь по памяти я могла более-менее понять, куда мы шли. Единственным, что я видела, была огромная спина моего отца и его рука, подгоняющая меня вперед. Но одних лишь ощущений и памяти хватило для того, чтобы понять — мы шли прочь из деревни. Впереди лежал темный лес, в котором слабо мерцал дрожащий огонек ночного огня. Мы шли к друиду, что едва не пролил мою кровь в тот день.

— Папа, зачем нам идти к Хьялдуру? — взволнованно спросила я отца.