Антон Пешкин - Белый край [СИ]

Выйдя из рощи я вновь оказалась среди воинов, столпившихся у ее пределов. Они о чем-то негромко переговаривались, пока друиды один за другим покидали священное место. Я лишь закрыла глаза и глубоко вздохнула, наполняя грудь морозным воздухом.

Получить поддержку остальных друидов у меня не получилось, но меня и Ингиреда все еще должно хватить. В конце концов, Хьялдур был единственным лекарем на всю деревню, а ведь ему приходилось лечить не только детей, как нам сейчас. Но здесь возникает другая проблема: я все еще малоподвижна. Кость постепенно срасталась, однако, насколько мне известно, процесс заживления продлится еще пару недель, а столько времени в запасе у меня, увы, не было. Это означало, что в данный момент при всем желании я не могла посещать больных на дому. Значит, необходимо создать госпиталь.

— Эй, бойцы, — я окликнула людей, что сопровождали меня по дороге к роще. — Мне нужно к ярлу.

Трое мужчин переглянулись между собой, а затем вышли из общей толпы. Остальные воины после окончания тинга либо расходились кто куда, либо окружали других друидов, осыпая их вопросами.

Черт возьми, а я ведь и не подумала о том, что у дружинников ярла тоже могут быть дети. Более того, у большинства из них должна быть семья, о которой они заботятся. Вот почему все они собрались здесь. Самые храбрые из скагенцев были в страхе, и именно страх объединил их и собрал сегодня здесь. И неизвестно, когда страх станет сильнее, чем авторитет ярла, и они решат расправится со мной.

Один из сопровождающих снова усадил меня себе на плечи, и мы быстрым шагом направились обратно в верхний предел, к дому правителя. В голове у меня крутились мысли о том, как избежать линчевания, и как бы мне ни было стыдно за себя, сейчас я все же не могла сконцентрироваться на методах лечения.

Обратная дорога заняла у нас меньше времени, поскольку воины своей массой быстро наводнили улицы города, и обычные горожане уже не рисковали выходить наружу, чтобы помешать мне. Вскоре я уже снова была на своих двоих перед дверью в дом Дургальфа.

— Ярл, — я в привычной манере поклонилась.

— Боги, да что ж такое? — ярл хрипло усмехнулся. — Неужели так пришлась по нраву моя компания?

— Нет, — покачала я головой. — Я снова к вам с просьбой.

— И какой же на этот раз? — Дургальф со скучающим видом подпер голову рукой.

— Чтобы вылечить больных, мне нужен отдельный дом. Большой, чтобы можно было вместить всех, а также теплый, с очагом.

— А чем же плохо им сидеть у себя по домам?

— Так я не успею помочь каждому. Моя нога все еще не зажила, и я не могу быстро ходить по городу.

— Майя-Майя... — вздохнул Дургальф и щелкнул пальцами.

К нему тут же подбежал высокий худой человек, которого я видела ранее. Судя по всему, это был поверенный ярла, исполняющий его волю, чтобы сам правитель мог не отрывать свою дряхлую задницу от насиженного места и не выходить на мороз лишний раз.

— А что другие друиды? — поинтересовался он у меня.

— Они... Избрали другой метод. Я же верю, что больным нужно помочь своими руками, пока не стало слишком поздно.

— Выходит, лечить будете сразу двумя способами?

— Выходит так, — я кивнула. — Но их метод вряд ли кому-то поможет.

В момент, когда я договорила, дверь в дом распахнулась. Обернувшись, я увидела, что на пороге стояли двое: друид бога-лисы и бога-медведя. Второй сразу же без лишних предисловий прошел в дом, к трону ярла, так близко, как не позволяла себе даже я. Он не стал кланяться, не стал здороваться, а сходу заявил:

— Сегодня будет проведен ритуал. Ты разгневал богов, ярл Дургальф, и твой народ страдает из-за тебя.

— Хм? — Дургальф усмехнулся. — И чем же я так провинился, скажи мне, Бернард?

— Тем, что притащил в город нечистивую деву! — вдруг яростно взревел здоровяк, указывая на меня пальцем. — Друиды не поклоняются богу раздора, ибо молитвы ему ведут лишь к гибели, вот почему!

— Ну же, дорогой друг, не нужно так горячиться, — улыбаясь, протянул друид бога-лисы, обходя меня. — Быть может, девочка и впрямь желает помочь, м-м-м?

Каждое слово, что срывалось с губ этого парня, было словно пропитано медом, и в то же время я чувствовала, как из его речей сочится злой яд. Он вел себя спокойно, шутливо, однако по одной только манере речи и тому, как он двигался, я понимала, что капюшон, украшенный черными перьями, куда лучше бы смотрелся на его голове, нежели лисья шкура.

— Замолчи, Эгиль, — тихо пробасил Бернард. — Неважно. Уже слишком поздно, она навлекла на нас беду. Ее нужно отдать богам как жертву.

— Эй-эй-эй! — возмущенно воскликнула я. — А меня спросить забыли, да?!

— Ш-ш-ш, — Эгиль прислонил палец к губам и лукаво улыбнулся, взглянув на меня из-за плеча. — Милый ярл, позвольте мне высказать свое мнение.

Ярл коротко кивнул.

— Быть может, эта дева и виновна во множестве злодейств, как о том говорят люди, но не думаю, что она бы стала поступать так подло. Верно, Соленый Ворон?

— Я не могу согласиться с тобой полностью, но лишь отчасти, — вздохнула я. — Хитростью я заработала свое право на жизнь. Но каждый в этом краю знает, что я ни за что не стала бы вредить невинным детям.

— Вот видите, я...

— Лгунья! — взревел Бернард, не дав Эгилю договорить. — Ты уже забирала жизни детей, чьи родители были тебе неугодны!

— Но в этом городе у меня нет врагов. Умерь свой гнев, дорогой друг, — проговаривая последнее слово, я не удержалась и едва заметно усмехнулась.

— Если позволите, — поднял руку Эгиль, делая шаг вперед к ярлу. Воины, что оставались в доме, тут же повставали со своих мест. — Если позволите, ярл... Духи и боги разгневаны, но отнюдь не потому, что кто-то стал поклоняться ворону. Они разгневаны потому, что вы осмелились пленить друида, кем эта дева, как ни посмотри, является. Вы перешли черту, нарушили тонкое равновесие мира между людьми и духами, и потому они так злы на вас.

Буквально каждое слово, что я слышала от него сейчас, было самой искренней и чистой ложью. И я, и он, и наш медвежий коллега прекрасно знали, что болезнь на нас навлекли совсем не духи, но каждый пытался получить из сложившейся ситуации выгоду для самого себя. Бернард желал моей смерти как человек с крайне консервативными взглядами на нашу профессию, я хотела помочь детям и остаться в живых, а Эгиль... С ним все не так просто. За его сладкими речами, которые в накалившейся обстановке этого разговора легко можно было бы окрестить голосом разума, скрывалось нечто большее. Он определенно пытался помочь мне не попасть на жертвенный алтарь, но какой ему с этого прок? И ведь при всем при этом он не отрицал и того, что духи разгневаны и требуют жертвоприношения. Что же ты задумал, хитрый лис?

— И жертва должна быть сделана, — наконец подытожил он. — Но это не может быть она. Любая друга дева, желательно непорочная, вполне подошла бы...