Антон Пешкин - Белый край [СИ]

Стейн сейчас находился в комнате, которую я описала бы как примитивную мастерскую для работы по дереву. Здесь у него были и заготовки, и удобный, прочный стол, и даже деревянные тиски, которые представляли из себя две деревяшки, одна из которых была прочно закреплена на столе, а вторая банально туго привязывалась к первой, благодаря чему в них можно было что-нибудь зажать. Сейчас мастер работал над очередной деревянной фигуркой, изображающей маленького бородатого человечка в капюшоне, держащего в руках большой камень. Он ловко обтесывал мягкую древесину каменным зубилом, прищуриваясь и измеряя расстояние по засечкам на собственном ногте.

— Я поговорила с Линн этой ночью.

— М-гм, — пробурчал Стейн, даже не поворачивая в мою сторону голову.

— Она не любит Цугина.

— Какая неожиданность, — саркастичным тоном произнес он, вздыхая. — Еще чего расскажешь?

— Я хочу сделать тебе подарок, мастер Стейн, — серьезным тоном продолжала я. — Такой, который поможет тебе создать вещи куда более сложные, чем простые украшения да игрушки.

— Да неужели? — он наконец взглянул на меня исподлобья, саркастически приподняв бровь. — И что же это?

— Вы все узнаете. Но сперва нам нужно это сделать.

Вскоре, как только он закончил с изготовлением фигурки, мы принялись за дело. Материалом служила, разумеется, древесина, коей здесь было в достатке. Достаточно широкое полено мы закрепили в тисках, а затем стали отпиливать от него каменной пилой и зубилом кругляшок, да так, чтобы толщиной он был не слишком большим. Интересна была конструкция пилы — как и мастера Гнилого фьорда, Стейн использовал деревянную ручку, на которой клеем из угля и смолы закреплялись маленькие острые зубчики. Но, в отличие от моих соотечественников, он закреплял их на тонкой дощечке, которую предварительно обжигал для прочности, благодаря чему пила получалась тонкой и плоской, и ей можно было отпиливать даже широкие куски древесины.

Когда два деревянных кругляшка были готовы, мы принялись придавать им более-менее идеальную круглую форму. Здесь работать грубыми инструментами уже было нельзя, и поэтому мы использовали нечто вроде примитивной наждачной бумаги. Стейн несколько слоев ткани промазывал клеем, а затем обильно посыпал мелким песком. Позже, как он рассказал, оставалось только "размять" наждачку, чтобы клей потрескался и она хоть немного гнулась из стороны в сторону. Это нужно было для того, чтобы было удобнее полировать угловатые предметы.

Вскоре мы закончили придавать древесине нужную форму, и я углем стала чертить на них места отпила, используя в качестве линейки прямой деревянный брусок.

— Ты все еще не сказала мне, что мы делаем, — недоверчиво протянул Стейн, поглядывая на заготовки из-за моего плеча.

— Это называется шестеренка, — улыбнулась я, продолжая чертить. — И она изменит все.

Когда все было готово, я стерла лишние линии рукой и мы принялись отпиливать от заготовок большие куски, придавая им хорошо знакомую мне форму. Это уже было куда проще — сейчас не требовалось огромной точности, и можно было оставить их в виде грубого примера того, на что способна механика, поэтому Стейн просто вытесывал лишнее при помощи зубила.

Еще через, наверное, час все было готово, и я позволила себе улыбнуться, глядя на результат наших трудов. Две шестеренки, кривые, несуразные, но все-таки полноценные шестеренки!

— А теперь смотри внимательно, — прошептала я, соединяя их зубчики, а затем стала крутить одну, из-за чего пришла в движение и вторая. — Ты можешь соединять ими разные части изделия. Здесь можно сделать отверстие и сделать вал, как у повозок. Тогда представь... Река будет двигать вал, а шестеренки двигаться благодаря нему! И из этого можно сделать что угодно! Можно даже...

Стейн с интересом наблюдал за моим представлением, а я в это время чертила прямо на столе углем другую фигуру — круг с выступающими из него всего двумя зубчиками.

— А вот это будет передавать вращение не постоянно, а с промежутками. Ты можешь... Не знаю, ты можешь сделать молот, который будет бить по чему-нибудь сам по себе! Ты...

— Да что б меня... — наконец-таки сдался старик, прикрывая рот ладонью.

Он отпихнул меня в сторону и схватил шестеренки в руки, словно пытаясь сам убедиться в том, что они работают.

— Оно же... Это...

— Это механика, старик, — улыбнулась я.

— Спасибо тебе, — он взглянул на меня, и я мельком заметила, как на глазах у него выступили слезы, которые он тут же смахнул рукой. — Я сделаю... Столько всего сделаю, форр фан да!

— Я знала, что вам понравится.

Он аккуратно, словно родное дитя (коим шестеренки, по сути, и являлись) положил изделие на стол и выбежал из комнаты, принявшись с шумом рыться где-то в глубине дома.

— Подожди, не уходи! — воскликнул он.

Я усмехнулась и принялась смиренно ждать его возвращения. Все это не затянулось надолго, и вскоре старик возвратился, сжимая что-то в руке.

— Это тебе. Моя лучшая работа. Такие камни особенно ценные — попадаются очень редко.

Он протянул мне небольшое ожерелье, кулоном для которого служило сверкающее кольцо. Я тут же почувствовала, как мое сердце забилось чаще, голова начала ныть, а когда он надел его мне на шею, то ноги стали подкашиваться.

Оно было медным. Сделано из чертовой меди!

— Эй, ты в порядке? — обеспокоенно спросил он. — Воды может?

— Нет-нет, все нормально, — вздохнула я, пытаясь прийти в себя. — Все хорошо, правда. Просто... Откуда у вас такое?

— Со дна озера, — Стейн оглянулся, вглядываясь в открытое окно. — Такой камень... Он необычный. Если по нему бить, то он принимает любую форму, словно глина. И сверкает на солнце, если хорошенько отполировать. Говорят, из такого материала люди с юга носят доспехи и оружие.

— Да, это уж точно... — усмехнулась я, сжимая в руке кулон. — Спасибо вам. Правда, спасибо.

— Да чего уж, — махнул рукой старик. — Вы ведь на север идете? В Белую Крепость... Ну, такая безделушка хоть поможет от красных людей откупиться. Жизнь дороже любых богатств.

— Да, это точно, — я улыбнулась.

После проделанной работы Стейн пригласил меня выпить чаю, и я, видя, что время еще есть, согласилась. Я уселась за резной стол, никак не в силах оторвать взгляда от гипнотических узоров на стенах, в то время как хозяин дома разводил в очаге огонь.

— Ты ведь так и не сказала, чего ты хочешь от меня взамен, — вдруг сказал он, стуча двумя кусками кремня друг о друга.

— Такие люди, как вы, мне бы очень пригодились бы через пять лет. Я иду на запад и буду воевать с Коммунахтой.

— О-о-ох! — усмехаясь, протянул Стейн. — Это вы уж без меня, прости, Майя. Я старый человек и не хочу участвовать в войне.