Антон Пешкин - Белый край [СИ]

— Вы могли бы собирать для меня боевые приспособления, — продолжала я, но в ответ старик цокнул языком.

— Майя, видишь ли... — вздохнул он, разгибаясь, когда огонь наконец начал разгораться. — Здесь никто не последовал бы за тобой, чего бы ты им ни пообещала. На север — это да, красных людей побить мы бы были готовы, но Коммунахта... Эх. Они никогда не вторгались в эту деревню, и ни я, ни другие местные не испытывают к ним зла так, как испытываешь ты.

— И я никак не смогу убедить вас? — с надеждой в голосе спросила я напоследок.

— Никак, — он покачал головой в ответ. — Я не хочу делать то, что будет убивать. Лучше я превращу твои шестеренки в игрушки, в то, что поможет людям в полях.

Я невольно улыбнулась, увидев, наконец, доброту в его глазах. Когда Стейн не хмурил брови, становилось ясно — он вовсе не умеет злиться. Просто жизнь и постоянные проблемы с дочерью сделали его угрюмым, но это вовсе не значит, что внутри он был злым. В нем была искорка, которую я, надеюсь, смогла сегодня превратить в пожар — желание сделать мир лучше, прибегая только к гуманным методам. А значит, мы с ним слишком разные люди, чтобы идти одной дорогой.

Стоило лишь хозяину дома присесть на стул в ожидании, когда закипит вода, как входная дверь, которую я закрыла за собой, медленно отворилась. На пороге стояла его дочь, Линн, которая в лучах рассветного солнца была еще красивее, чем этой ночью. На самом деле она была так красива, что я поймала себя на том, что пялюсь на нее уже неприлично долго, и пора бы, наверное, и честь знать.

— В общем... — вздохнула я, поднимаясь со стула. — Спасибо за гостеприимство. Чая еще выпьем, когда буду возвращаться, а сейчас... Думаю, вам нужно поговорить.

Стейн с улыбкой кивнул мне, и я прошла мимо Линн, выходя из дома. Лишь снаружи я выдохнула, сдавленно смеясь над самой собой за то, что таким взглядом пожирала женское тело. Черт возьми, да что ж со мной не так, в самом деле?

Отойдя, наконец, от нахлынувших на меня эмоций, я неспешным шагом пошла вниз, в деревню. Солнце поднималось все выше, и, наверное, пиявки уже встретились с Цугином на берегу и теперь ждали только меня.

Подходя к сверкающей водной глади я убедилась в правдивости своих размышлений — все четверо расселись на мягком песке, что-то обсуждая. Завидев меня, Варс помахал рукой, и все остальные вскоре тоже со мной поздоровались.

— Ну как? — спросила я их, оглядываясь. — Мы готовы?

— А что с Линн? — тут же задал волнующий его вопрос Цугин. — Что сказал ее отец?

— Что ты — шут гороховый, Цугин, — усмехнулась я и положила руку ему на плечо. — Он не против, если бы она была с тобой. Да только Линн тебя не любит — то было представление, чтобы отец позлился.

— Вот как... — вздохнул Цугин, понурив голову, однако буквально спустя секунду поднял ее и широко улыбнулся. — Тогда — в путь! Искать других девах, которые заставят мою душу трепетать!

Пиявки, да и я с ними, искренне засмеялись, а Цугин выглядел явно довольным собой, что сумел нас рассмешить.

Наконец, мы выдвинулись обратно в деревню, а оттуда — на тропу, которой пришли сюда. Цугин сказал, что мы могли бы пойти напрямик через сады, но их хозяева не любят нарушителей и порой жестоко их наказывают.

Мы прошли по деревне, и у всех нас на душе было чувство, словно мы оставляем позади что-то приятное, что-то ценное и близкое сердцу. И ведь правда: деревня была самая приятная из возможных, если забыть про беду с севера, которая пришла к ним несколько лет назад. Даже люди, что жили здесь, с улыбками провожали нас, когда мы покидали этот край.

— И больше его сюда не приводите! — закричал кто-то из местных мужиков нам вслед, указывая на Цугина.

Все мы засмеялись и пошли дальше, поднимаясь вверх по склону.

Проходя мимо "детского дома", мы не могли не попасть под пристальное внимание многочисленных карапузов, которые облепили нас со всех сторон. Их мачеха сейчас занималась тем, что перемалывала зерно в муку на большом камне у дома.

— Вы уже уходите, да? — огорченно протянула девочка лет четырех, дергая Киру за плащ.

— Только чтобы получше потренироваться бегать и обогнать всех вас! — улыбаясь, задорно ответила та и погладила девочку по голове.

— И орудовать копьем! — добавил Варс, взглянув на мальчишек. — Когда вернемся — чтоб научились бить так же, как мой брат!

— Пока! Пока! — верещали дети вслед, еще несколько десятков лагов преследуя нас по дороге из деревни.

И только когда мы стали подниматься наверх по тропе, я услышала, как сзади меня кто-то окликнул.

— Стойте! — кричала нам вслед Линн, тяжело дыша и спотыкаясь. — По-до-жди-те..!

Мы все обернулись, и я пошла к ней навстречу. Ее прекрасное лицо от бега покраснело, грудь вздымалась от одышки. Я же лишь непонимающе взглянула на нее.

— Ты... Правда... Соленый Ворон? — сквозь одышку спросила она.

— Да, — я кивнула в ответ. — Так меня называют.

— Фух... Майя... Скажи, правда ли так трудно быть свободной?

— У всего своя цена. И у полной свободы тоже. Если хочешь хороший совет — отправляйся в Скаген, найди друида по имени Эгиль и попросись к нему в ученики. А затем возвращайся домой и учи детей. Всем от этого будет лучше.

Прежде, чем я успела отреагировать, она, широко улыбнувшись, бросилась мне на шею, крепко обнимая, и поцеловала в щеку на прощание.

— Спасибо тебе, — прошептала девушка.

Так она и стояла там, маша рукой на прощание. Снорри пришлось держать Киру за руки, чтобы она не сорвалась с места и не отгрызла деревенской девушке лицо, но вскоре мы наконец ушли достаточно далеко, чтобы она более-менее успокоилась.

И, когда мы наконец поднялись на крутой холм, я остановилась, с сожалением взглянув на Вересковое озеро и маленькие, поросшие травой домики. Вздохнув, я улыбнулась, прощаясь с этим местом, возможно, навсегда, и отправилась дальше. Чего грустить, когда мои друзья все так же идут со мной бок о бок? Чего грустить, если впереди такая длинная дорога, полная новых встреч, загадок и приключений?

Пусть мой путь труден и опасен, я ведь, в конце концов, пообещала самой себе, что пройду его до конца. Да и пиявки, несмотря на то, что сами прикипели к местной тихой пасторали, за уши потащили бы меня дальше, на север. Все мы искренне желали остаться здесь еще ненадолго, и так же искренне рвались вперед, в путь.

Так прощай же, Вересковое озеро. Прощай тихая и спокойная деревушка, давшая мне приют и покой, пусть и ненадолго. Надеюсь, что мы сможем увидеться вновь.

К вечеру того же дня мы наконец-таки добрались до перекрестка, где решили сделать привал до утра. У нас имелось немного пищи в запасе — сушеный хлеб, который нужно было размягчать водой, чтобы нормально есть, небольшая глиняная баночка меда и около половины килограмма копченого мяса. Впрочем, впереди предстоял еще огромный путь, и неизвестно, как мы будем решать вопрос пищи, когда перейдем через Черные Горы, поэтому все перечисленное пока что было лишь неприкосновенным запасом.