Ренсом Риггз - Казни Дьявольского Акра [litres]

– Ага, она самая. Вот потому-то эти чудо-штучки, – он легонько постучал пальцем по экспульсататору, – и не вошли в массовое производство. Топливо слишком уж дорого обходится.

– А что, если мы добудем тебе полную склянку? – спросил я.

– Каким образом? – Клаус прищурился на меня с подозрением. – Ты что, дилер?

Нур рассмеялась.

– Нет-нет, Клаус, всех дилеров из Акра уже выгнали. А ты что, и правда не знаешь, кто перед тобой?

– Не знаю и знать не хочу. И не собираюсь иметь дела ни с кем, кто торгует дуушечкой.

– Он не торгует, – заверил механика Миллард. – Но если я правильно понял, Джейкоб намекает, что мы могли бы раздобыть одну из тех склянок, которые реквизировали у тварей после захвата крепости. У них там был огромный запас, хотя, наверно, бо́льшую часть уничтожили еще в ходе сражения.

– Даже если и так, я все равно не прикоснусь к этой дряни.

Миллард на пару секунд задумался.

– А что, если мы вернем тебе бедренную кость от часов?

Клаус почесал белоснежную бороду.

– А кто-нибудь из вас вообще знает историю этих костяных часов? Это весьма необычный образчик странной горологии [6] Горология (орология) – наука о часах и об измерении времени. .

– Я лично не знаю, – сказал я и бросил взгляд в сторону Милларда.

– Не-а, – сказал тот.

– Ну тогда я вам расскажу. – Клаус устроился на стуле поудобнее и сложил мясистые руки на груди.

– Давным-давно в городе Праге жил один странный часовой мастер по имени Миклаус. Он построил башенные часы на главной площади, и это было настоящее чудо света. Другие города завидовали Праге и хотели, чтобы Миклаус смастерил такие же часы и для них. Но Прагой правили недобрые, ревнивые люди. Они решили ослепить Миклауса, чтобы он больше ни для кого не смог построить часы и другие города не затмили бы славу Праги. Лишившись зрения, а с ним и возможности работать, мастер сошел с ума. Однажды ночью он бросился в механизм городских часов, и его раздавило насмерть огромными шестеренками.

– Какой ужас, – прошептала Нур.

– Его сын тоже был часовщиком, – продолжал Клаус, – и хотел сохранить память о своем отце. Он разрыл могилу Миклауса, взял его кости и сделал из них другие часы – как говорят, еще лучше пражских. Так оно или нет, сказать не могу – не бывал я в Праге. Но часы из костей Миклауса точно непростые: в них будто бы обитают духи. А еще у них есть какие-то странные свойства – я пока еще не совсем понял какие. Я уже много лет с ними вожусь на досуге.

– А откуда у тебя эти часы? – полюбопытствовал Миллард.

– Достались в наследство. Миклаус – мой двоюродный прадедушка и тезка.

Он сказал это так небрежно, что я на секунду опешил, прежде чем понял, что и как.

Клаус вздохнул с таким видом, будто все потеряно:

– Я попытался вломиться в кабинет к Перплексусу и забрать кость, но охрана меня вытолкала в шею. А какой-то их большой начальник сказал, что, если я посмею еще раз что-то такое учинить, меня вышвырнут из Акра. Вообще-то, я не хотел сюда переезжать… – Он пожал плечами и как-то весь обмяк. Внезапно он показался мне совсем маленьким, несмотря на всю свою грузную комплекцию. – Но теперь тут мой дом.

Мне было интересно, что сталось с его женой – ну, той, которую твари захватили в плен. Но коль скоро ее тут не было, спрашивать не имело смысла. К тому же его реакция на предложение использовать амброзию многое объясняла.

– Если мы добудем тебе эту кость, – сказал я, – и принесем склянку амбро, ты сможешь перезапустить экспульсататор?

– Мне это все не нравится. Совсем не нравится, – пробормотал Клаус, и на лбу его выступила испарина. Вытащив из кармана куртки какую-то грязную тряпку, он вытер пот. – Расскажите мне, зачем он вам нужен.

Я посмотрел на Нур. Этот вопрос явно был ей не по душе, но я все равно сказал:

– Твоя очередь.

– Однажды он уже спас нам жизнь, – сказала Нур. – Наши друзья считают, что он может еще раз понадобиться для того же.

– Нур – это наш ключ к спасению, Клаус, – вполголоса добавил Миллард. – Без нее, скорее всего, не удастся остановить Каула. Так что если случится самое страшное и он прорвется через защиту имбрин…

– Вам понадобится аварийный выход, – закончил за него Клаус, и даже его громоподобный голос в этот миг упал почти до шепота. – Приносите кость и амбро, и я сделаю все, что в моих силах. Но имейте в виду, – он предостерегающе наставил на нас кривой палец, – я не даю гарантий! До сегодняшнего дня я ни разу не держал в руках настоящего экспульсататора, а на повторное употребление эти штуки, как вы знаете, не рассчитаны. Он может просто взорваться и разнести вам головы.

– Если это в принципе возможно, то у тебя все получится, Клаус, – сказал Миллард. – Ты в этих делах лучший.

Часовщик усмехнулся.

– Ну, где там твоя рука, парень?

Рукав Милларда поднялся навстречу его протянутой руке. Со стороны выглядело так, словно Клаус трясет в воздухе согнутой ладонью. Покончив с этим, он наклонился, пошарил под верстаком и достал бутылку с какой-то мутной жижей.

– Ну что, на посошок?

– Нет, спасибо, – отказался Миллард. – Нам сегодня еще понадобятся мозги.

По лицу Нур скользнула тень какого-то неясного страха.

– А я, пожалуй, выпью глоточек.

Клаус плеснул ей в кружку добавки.

– Ты уверена? – спросил я ее на ухо.

Но тут с верстака донесся протяжный медный звон, и затейливые часы с кукушкой принялись отбивать очередной час – как видно, они сильно отставали. Распахнулась дверца, но вместо кукушки из часов выехала площадка с двумя фигурками: палачом в черном балахоне и коленопреклоненной жертвой. С каждым ударом часов палач опускал топор, и голова казнимого, приспособленная к телу на петлях, отваливалась, открывая дырку в шее, из которой тут же выскакивал на пружине «фонтанчик» красного войлока. Сцена казни повторилась десять раз кряду. За это время Нур допила виски, скорчила рожу и хлопнула кружкой о верстак.

Я начинал за нее беспокоиться. Пока мы торопливо шагали по сумрачным улицам на окраине Акра, Нур не произнесла и двух слов. Возможно, причиной было это кустарное пойло, но я подозревал, что на самом деле она слишком ушла в себя и потерялась в мыслях о том, что нам предстояло сделать. Как вообще можно спросить человека, готов ли он увидеть, как воскресят кого-то, кого он любил, но давно потерял? «Мягко, но решительно», – ответил я на собственный вопрос.

Когда мы пробирались через полузатопленный участок, где мостовая была частично разобрана и усеяна всякой мокрой дрянью из канавы, Нур споткнулась. Я подхватил ее под руку и не дал упасть.

– Шлепнешься носом в эту гадость – наверняка подхватишь плотоядную сыпь, – предупредил я.

– Еще один день в раю, – отозвалась она с невеселым смешком.