Джо Аберкромби - Мудрость толпы [litres]

Орсо улыбнулся. Это потребовало усилий, учитывая обстоятельства, но он справился.

– Ты даже не представляешь, насколько я ценю твою поддержку, но… если со мной действительно что-то случится… я бы всем сердцем предпочел, чтобы ты не стала мстить. – Он мягко положил ладонь на мокрую щеку Хильди. – Лучше поживи наконец своей жизнью. Ты это заслужила.

Рикке споткнулась, выбираясь из экипажа, и упала бы лицом вперед, если бы этот милый человек, Гарун, не подхватил ее и не поставил прямо – с такой легкостью, будто она ничего не весила. Следовало признать, ей это ужасно понравилось.

– Большое тебе спасибо, – проговорила она, похлопывая его по руке (и рука была что надо, насколько она смогла ощутить).

Потом она направилась к лестнице, скользя на круглых булыжниках. Эти чертовы камни никак не хотели стоять ровно, прыгали взад и вперед под ее ногами. Или это ее так шатало? Она была пьяна в стельку и ничуть не жалела об этом.

– Ну что, малыш Лео тебя не простил? – спросила Изерн, подбирая отсыревшие юбки до самых коленей, чтобы взойти по ступеням к входной двери.

– Похоже, прощения в нем больше не осталось, – отозвалась Рикке. Мысль об их коротком разговоре на мгновение разогнала приятную теплоту выпивки. – Парнишка стал темным. Темным и мстительным.

– Я могла бы сразу тебе это сказать, еще когда увидела все эти гребаные флаги. Видишь ли, флаги никогда ничего не прибавляют мужчине, они просто замещают что-то, чего ему не хватает. Лео всегда был забиякой, и к тому же не очень умным, но за крепкую задницу и симпатичную улыбку можно многое простить. – Дойдя до верха, Изерн встряхнулась, словно собака, выбравшаяся из реки, разбрызгивая капли дождя с мокрых волос. – Но теперь его задницу покарябали, и я за весь вечер ни разу не видела, чтобы он улыбнулся.

– Может быть, я вела себя с ним чересчур резко, – продолжала беспокоиться Рикке. – Приехала в такую даль, чтобы залечить раны, а вместо этого только втерла в них соль! – Частично виной была жемчужная пыль: от этого снадобья у нее развязался язык, онемело лицо и к тому же появилась неуместная игривость. – Может быть, надо было побольше перед ним попресмыкаться?

– Да ну его к черту! – Изерн повернула дверную ручку, и они вместе ввалились в холл, оставляя за собой кривую цепочку мокрых следов. – Ты теперь Север, а Север не пресмыкается ни перед кем! И потом, если человеку нравится, когда перед ним пресмыкаются, то ему всегда будет мало. Дай ему один раз поставить ногу себе на спину, и отпечаток его гребаного сапога будет оставаться между твоих лопаток, пока тебя не зароют… А ты чего еще не спишь?

Трясучка подпирал стену с трубкой для чагги в руке, извергая такие клубы дыма, каким бы позавидовала любая фабричная труба.

– У тебя посетитель, – проговорил он.

Рикке хихикнула:

– Надеюсь, он симпатичный!

Трясучка нежно почесал свой здоровенный шрам.

– Ну, в этих делах я не специалист, но про него это говорили.

И он толкнул дверь рядом с собой, которая со скрипом отворилась. Рикке, нахмурясь, шагнула к ней.

– Да уж, любишь ты помучить женщину загадками… – Она остановилась на пороге и выпучила глаза. – Кровь и ад!

Он полусидел, полулежал, раскинувшись на подушках на одной из этих здешних штук, про которые сразу и не скажешь, кресло это или кровать. В его руке вяло болтался почти пустой бокал вина. Его волосы были мокрыми и спутанными, лицо измазано грязью, одежда перепачкана и порвана, но улыбка была той же самой, как когда он принес ей яйцо в постель – даже, пожалуй, еще лучше прежнего.

– Кровь и ад, ваше величество , – поправил ее Орсо.

– Нынче все подряд так себя называют, – проворчала Рикке. – Говорят, даже дети малые, и те туда же.

– К моему величайшему неудовольствию.

– Ты выглядишь… – она сделала пару шагов внутрь комнаты, как будто ее туда тянуло, – …малость не таким цветущим, как в последний раз, когда мы виделись.

– Приношу извинения за свой ужасный внешний вид. Последние несколько дней я был несколько в бегах.

– Я думала, ты уже привык, что за тобой все гоняются.

– Нет, разумеется – разъяренные кредиторы, недовольные послы, брошенные любовницы, мужья брошенных любовниц, семьи брошенных любовниц и так далее; но Лео дан Брок, право же, олицетворяет совершенно новый смысл понятия «настойчивость»! Он прямо как собака, увидевшая кость! Ну, или лев, в данном случае…

– И где это у тебя кость? – спросила Рикке, поднимая брови.

Улыбка Орсо стала несколько шире:

– Пожалуй, я неудачно выбрал слово. Ты выглядишь…

– Как гребаная предсказательница на ярмарке с увеселениями?

Его взгляд скользнул по ее платью, которое от дождя несколько прилегало к телу, потом переместился на лицо. Окинул ее слепой глаз и ее волшебный глаз. Черные круги, наколотые на коже вокруг него.

– Я собирался сказать: «прекрасной и загадочной».

– А-а. – Рикке поймала себя на том, что заправляет за ухо мокрую прядь, и заставила себя прекратить это. – Что ж. В таком случае продолжай.

– Мне это совсем не нравится, – раздался голос Изерн, говорившей на северном наречии. Она стояла у Рикке за плечом, скрестив руки, бледную и татуированную, поверх своего лилового бального платья. Ее прищуренные глаза мерили Орсо подозрительным взглядом. – Это опасно.

– Не бери в голову! – отозвалась Рикке, оттесняя ее к двери.

Она прекрасно понимала, насколько это опасно. Может быть, это-то ее и привлекало. Может быть, она была мотыльком, летящим на огонь, и очень скоро превратится в факел.

– Рикке! Подумай хорошенько, – прошипела Изерн, вцепившись в дверной косяк и наклонившись к ней. – Только думай головой, а не своей дыркой!

– Да-да, надо сделать свою дырку каменной. Я помню.

Рикке наконец удалось выпихнуть ее наружу. Она захлопнула дверь и привалилась к ней с широчайшей улыбкой на лице.

Орсо одобрительно оглядывал комнату, которая размерами была чуть меньше зала в замке Скарлинга и гораздо лучше обставлена: сверкающие вазы, полированное дерево, свечи, мерцающие в золоченых подсвечниках.

– Итак… ты выиграла.

– Верно, – отозвалась Рикке, которая и сама была не прочь похвастаться. В конце концов, никакая победа не дается легко; почему бы и не получить удовольствие?

– А я проиграл, – продолжал Орсо, но без большой горечи.

– Так я слышала.

Он встал и вытащил пробку из графина, приятно звякнув стеклом.

– Ну что ж, за королеву Севера!

– Просто Черная Рикке. Если у тебя достаточно власти, можно обойтись без титулов.

– У меня всегда было наоборот: куча титулов и никакой власти, – усмехнулся Орсо и принялся разливать вино в два бокала. В роли главного преступника Союза он выглядел еще более беззаботным и расслабленным, чем когда был кронпринцем. – Твоя подруга Изерн права. Боюсь, что я… – он взглянул на нее исподлобья с этой своей улыбкой, от которой у нее каждый раз, казалось, все острее щекотало где-то внутри, – …приношу неприятности.