Джо Аберкромби - Мудрость толпы [litres]

…Рикке сидела во главе стола, накрытого к завтраку. Изерн-и-Фейл, склонившись к ней и положа одну руку на спинку ее стула, что-то бормотала ей на ухо. У Орсо сложилось впечатление, что он прервал трудный разговор, предметом которого, скорее всего, являлся он сам. Судя по сдвинутым бровям Изерн, его умение очаровывать женщин не распространялось на горянок. Но, возможно, с тех пор, как он потерял корону, оно вообще больше не распространялось особенно далеко. Удивительно еще, что оно смогло дотянуться до Рикке. Впрочем, глядя на озабоченное выражение ее лица, Орсо подумал, что, возможно, сейчас, в холодном утреннем свете, это уже и с ней не работает.

Но отец Орсо всегда говорил, что лучший способ поднять настроение – это вести себя так, словно оно уже парит на недосягаемой высоте. Этот подход он применял к матери Орсо на протяжении тридцати лет (впрочем, абсолютно без успеха). Так что Орсо налепил на лицо улыбку и вошел в комнату.

– Доброе утро! – поздоровался он с почти оскорбительной веселостью.

– Какое там утро, – буркнула Изерн.

Не переставая жевать, она прошагала мимо него к двери. И действительно, судя по укороченным пятнам солнечного света под окнами, был уже почти полдень.

– Моя мать сочла бы великой победой, если бы ей удалось поднять меня в такой час. – Орсо облизнул губы и выдвинул себе стул. После усилий прошедшей ночи у него образовался здоровый аппетит. Это если не говорить о том, что он почти ничего не ел в предыдущие дни. – Ты не возражаешь?..

– Не стесняйся, – пригласила Рикке.

Орсо принялся накладывать на тарелку сосиски, сглатывая слюну.

– Есть ли что-нибудь лучше, чем хорошая трапеза после долгого поста?

– На Севере есть люди, которые предпочитают хорошую месть после долгой вражды.

Он закрыл глаза, жуя с неподдельным удовольствием.

– Месть не наполнит желудок.

– Ты говоришь в точности как мой отец.

– Судя по всему, что я о нем слышал, он был очень здравомыслящим человеком.

– Он был сплошное сердце, – отозвалась Рикке, гоняя по столу крошки вокруг своей тарелки.

Орсо почувствовал необходимость снова развеять эту завесу уныния.

– Скушай яйцо, – сказал он, беря его с блюда и протягивая Рикке.

Не самый выдающийся подарок, особенно учитывая, что это вообще-то было ее яйцо. Ну так и что, ей теперь принадлежал весь Север. У нее была вся власть, в то время как он не мог предложить ей ничего, кроме своего замечательного чувства юмора.

– Ты выглядишь… не вполне счастливой, – заметил он.

Рикке выхватила яйцо у него из пальцев и принялась постукивать им по краю стола, аккуратно облупливая скорлупу.

– Много о чем надо подумать.

– Жалеешь о сделанном?

Она резко подняла голову. Глядя в этот зияющий зрачок ее волшебного глаза, он по-прежнему ощущал испуг и возбуждение одновременно. Словно она могла видеть в нем какую-то скрытую истину, о которой он сам не догадывался.

– Почему ты так сказал?

– У меня и у самого это часто бывает. Я могу узнать собрата по несчастью. Наверное, это нелегко – знать, что будет дальше.

– Верно. – Она принялась отколупывать разбитую скорлупу ногтями. – Я часто спорила с Изерн насчет того, благословение это или проклятие. До сих пор мечусь от одного к другому.

– Как и мы все. Как флаги, которые кидает туда, куда подует ветер.

– Даже когда он открывается, Долгий Взгляд не дает всех ответов. Это все туман и шепоты… Приходится искать свой собственный путь к правде. – Рикке снова поглядела на него, и снова он ощутил то же возбуждение. И тот же страх. – Хочешь узнать страшную правду? Секрет, который я не осмеливалась открыть еще никому?

– Н-ну… если она будет не слишком страшной…

Рикке наклонилась к нему, понизив голос.

– Правда в том… раньше я видела всякое. До того, как умер мой отец. До того, как я захватила Север. До того, как я убила Стура и Кальдера. До того, как я стала Черной Рикке, а была просто… той девчонкой, которой ты дал яйцо. – Она показала на свое татуированное лицо. – Но с тех пор, как были начертаны эти руны… ничего.

Она впилась зубами в яйцо и откинулась на спинку, продолжая говорить с набитым ртом:

– Похоже, мой Долгий Взгляд закрылся навсегда.

– То есть… ты просто притворяешься?

– Я делаю то, что пытался делать мой отец. Даю людям хотя бы капельку того, чего они хотят. Людям нравится думать, что есть кто-то, кто знает, что будет дальше. Тогда им не приходится самим заботиться на этот счет.

Орсо надул щеки.

– Вот уж никогда бы не сказал, что у тебя есть сомнения… Ты выглядишь такой уверенной в себе! – Орсо вдруг фыркнул от смеха. Возможно, кое-где он все же видел нечто подобное. – В какой-то мере ты напоминаешь мне Савин.

Рикке вовсе не сочла это за комплимент.

– Я изменилась, это верно. Мне пришлось стать… тверже.

– Поверь специалисту по разочаровыванию своих родителей: я уверен, что твой отец тобой бы очень гордился.

Он надеялся успокоить ее добрым словом, но она вздрогнула так, словно сказанное причинило ей боль.

– Хотела бы я так думать…

Она поглядела за окно; яркие квадраты переплета отражались в ее глазу.

– Однажды мне было видение. Наверно, всего лишь год или два назад, хотя кажется, будто это было давным-давно. Все это сбылось, так или иначе… Я видела, как волк проглотил солнце.

Орсо подумал над этим.

– Что ж, я не маг, искусный в толковании видений… но я бы сказал, что это был Стур Сумрак, идущий войной на Союз.

– Потом я видела, как волка проглотил лев.

Орсо откинулся назад, наслаждаясь игрой.

– Молодой Лев! Его победа над Большим Волком в круге!

– Потом льва проглотил ягненок.

Орсо не смог удержать улыбки:

– А это был я, давший Броку всецело заслуженный пинок под зад при Стоффенбеке!

– А потом ягненка проглотила сова.

Улыбка Орсо поблекла.

– Сова? Что еще за сова?

– Я не могла взять этого в толк. – Рикке поглядела на него с ужасно странным, ужасно печальным выражением. – До этого момента.

Орсо начал ощущать беспокойство.

– Ну, кто же она?

– Сова – это я, – сказала Рикке.

…Двери обеденной залы распахнулись. Первым вошел Коул Трясучка, блестя металлическим глазом. За ним шли двое инглийцев, которых Орсо часто видел на передних скамьях в Народном Суде, – один мясистый, другой поджарый. Гловард и Юранд. О прибытии последнего гостя еще до его появления оповестил скрип сочленений его искусственной ноги, сопровождаемый уже знакомым падающим ощущением разрушенных надежд.

– Лео дан Брок! – Орсо сунул в рот еще один кусок сосиски, но она показалась ему совсем безвкусной. – Как вам только не надоест убивать мне все настроение!

Брок выглядел еще более изможденным, бледным и яростным, чем в последний раз, когда Орсо его видел – в тот день, когда сгорел Круг лордов и он ударил маршала Фореста кинжалом в грудь. Те превосходные качества, которым все когда-то так в нем завидовали, – честность, отвага, грубоватое добродушие, – казалось, были выдавлены из него, как мякоть из лимона, оставив лишь жгучие семена гордыни, гнева и ненасытной жажды побеждать. Ну, и еще поистине непростительное отсутствие какого-либо чувства юмора.