Джо Аберкромби - Мудрость толпы [litres]

– В таком случае, если я приму твою помощь, кто защитит меня от моих недостатков?

Байяз нетерпеливо вздохнул, словно учитель при виде ученика, не умеющего сложить два числа.

– Я знаю, что твои дела в последнее время идут не очень-то гладко. Я знаю, что некоторые из твоих друзей больше тебе не друзья. Гвоздь со своими людьми из Западных Долин. Даже горянка Изерн-и-Фейл теряет терпение. Я знаю, что во время твоего маленького турне по Северу люди сочли тебя слишком мягкой, слишком необузданной, слишком странной. Но при всем при том, как показывает твой список имен, усесться на трон Скарлинга – это одно, а остаться на нем сидеть – совсем другое.

Рикке завершила еще один круг, заключив мага в кольцо из снежных следов. Она поглядела ему в глаза.

– Ты много знаешь.

– Знание – корень власти. Я мог бы поделиться своим знанием с тобой.

Но Рикке сомневалась, что Байяз стал Байязом потому, что делился с людьми больше, чем это было необходимо.

– Я тоже вижу кое-что, – произнесла она, поворачиваясь к нему левым глазом и широко открывая его. – Как знать? Может быть, даже парочку таких вещей, которых не знаешь ты. Я знаю, что твои дела в последнее время тоже идут не совсем гладко. Ты оставил Север на попечении Черного Кальдера, а он намочил в штаны. Его брат мертв, его сын сидит в клетке, и теперь тебе приходится слушать, как я хлопаю губами. А ведь есть еще твой Союз – я помню, какую ты тогда толкнул замечательную речь. Все эти бесчисленные людишки были разложены вокруг тебя, словно ковер перед императором. Сомневаюсь, что сейчас, после их Великой Перемены, тебя встретили бы с таким же почетом, как ты считаешь? Количество твоих статуй в Агрионте сильно поубавилось. И кто может их винить? Ведь не так давно ты помогал и им тоже – и их славный город оказался в руинах, а трупы грузили повозками. Или мой отец что-то напутал, рассказывая мне эту историю?

– Разговаривать с тобой – то еще приключение! – Погода стояла холодная, но мороз в голосе Байяза был еще более ощутимым. – Тебя мотает из стороны в сторону, словно корабль под ветром.

– Я постоянно удивляю даже саму себя!

Еще одно нетерпеливое облачко пара, на этот раз вырвавшееся сквозь зубы мага – словно у пастуха, чье стадо отказывается повиноваться.

– Ты видишь эти камни, дитя?

– Еще бы. – И она снова пустилась бродить, на этот раз забирая в сторону расколотого камня. – Их трудно не заметить, старик!

– Здесь погиб Черный Доу. На этом самом месте. Он правил Севером после того, как пал Девять Смертей. Великий воин. Грозный вождь. Здесь он сдерживал натиск Союза. Но он решил, что сможет справиться без меня. – Байяз сощурил глаза, глядя в сторону плоской белой равнины, расстилавшейся к северу. – Он лежит где-то там, в яме, не отмеченный ничем, всеми позабытый.

– Великий Уравнитель забирает всех, – тихо проговорил Трясучка.

– Без поблажек, без исключений.

Рикке протянула руку и провела кончиками пальцев по огромной трещине в камне, уже немного сглаженной, немного выветрившейся за годы, прошедшие со времени битвы.

– Откуда взялись эти камни? – спросила она.

Первый из магов нахмурился.

– Герои?

– Да. Кто их сюда водрузил? И как? И зачем?

– Этого не знает никто из живущих. – Сердитый взгляд Байяза остановился на Корлет. Девочка сглотнула, заморгала и опустила взгляд в землю. – Они пришли из эпохи еще до Древних Времен. Они уже были древними, когда родился мой наставник Иувин.

– Надо же! Такие старые? Хорошо, что камни не покрываются морщинами, верно? Не жиреют, не лысеют, не видят, как все их хитроумные замыслы разваливаются у них перед носом? Сдается мне, что они по большей части выглядят точно так же, как в тот день, когда они тут появились! Хотя вот этот… как это он получил такие повреждения? Магия?

Байяз нахмурился еще сильнее.

– Нет.

– Пушка, – пояснил Трясучка.

– Пушка! – Идти обратно к магу было трудно. Все равно что идти против ураганного ветра. Но Рикке заставила себя беззаботно проплыть через белое пространство, оставляя в снегу новую цепочку следов. – Наподобие тех, которые моя добрая приятельница Савин дан Брок, которая дала мне эти симпатичные изумруды, штампует дюжинами в своей новой литейной в Остенгорме! Итак, я тоже не знаю, откуда взялись эти камни, но я знаю, отчего раскололся вот этот. Похоже, по крайней мере, в этом отношении у меня не меньше знаний, чем у тебя! До твоего времени было время камней. После – будет время пушек. И эти времена – до и после тебя – настолько широки и бездонны, что век твоего владычества по сравнению с ними все равно что щелчок детских пальчиков.

И она щелкнула пальцами в лицо Байяза. «Щелк!»

Его глаз едва заметно дернулся от раздражения.

– Люди зовут тебя Рикке-Проныра. Кажется, это имя вполне заслуженно.

– Они зовут меня еще и Рикке-Зануда, – пробормотала она в сторону. – Это ты тоже увидишь, обещаю.

– Без сомнения, настанет время, когда меня не будет. – Байяз не отводил от нее взгляда своих жестких, блестящих зеленых глаз. – Но это время еще не наступило. Для той, кто благословлен даром Долгого Взгляда, ты сделала несколько весьма близоруких просчетов.

Она пожала плечами, насколько могла небрежно – что было непростым делом, учитывая, что на ее плечах громоздился вес его неудовольствия.

– Ты однажды сказал мне, что людям должно быть позволено делать собственные ошибки.

Глаза мага сузились, и он одним шагом покрыл разделявшее их расстояние. Рикке ощутила, как Трясучка за ее спиной пошевелился, услышала тихий стук, когда он взялся за рукоять меча, и ей едва хватило самообладания поднять палец, успокаивая его.

– Ты очень храбрая девушка, – сказал Первый из магов голосом, от которого у нее заболели уши. – Или же очень опрометчивая . Придираться к тому, кто способен вызывать ураганы и низводить молнии с неба! К тому, кто рассеял могучую Тысячу Слов, словно полову на ветру!

Он наклонился вперед, оскалив зубы, и от нее потребовались все усилия, чтобы не съежиться, не отшатнуться, не упасть на колени.

– Да что там! Знаешь ли ты, что одной мыслью я могу обратить тебя в пепел !

Вот это был тяжелый момент. Хуже, чем прятаться в ледяном ручье и слушать, как на берегу обсуждают твою смерть. Хуже, чем смотреть, как Молодой Лев проигрывает схватку Большому Волку. Хуже, чем выбирать, какой глаз тебе должны выколоть. Ей пришлось собрать все силы, чтобы встретить взгляд Байяза. Вспомнить все, чему она научилась, и все, что потеряла. Его гнев был словно стиснувшая ее рука, выжимавшая дыхание из груди. Однако Рикке посмотрела ему в глаза. А потом выпятила губы, словно бы в задумчивости, и прижала к ним палец, и пожала плечами.