Марина Ефиминюк - Неидеальная Чарли Тэйр [litres]

– Снег набирает силу, – кивнула я на окно за спиной собеседницы. – Пожалуй, мне стоит вернуться в пансион, пока не поздно.

Она обернулась через плечо. Стихия за стеклом действительно начинала гневаться, и степенное падение снежных хлопьев постепенно превращалось в остервенелую круговерть.

– Иди, – согласилась она.

Попрощавшись, я поднялась с кресла. Почти невесомый тубус оттягивал руку, как тяжелый камень. Такой же камень, возникнув у меня в груди, сдавливал сердце.

– Шарлотта, ты забыла забрать свое колье, – остановила меня Ирэна в дверях.

– Я не забыла, – поправила хозяйку дома. – И, к слову, Ноэль – не причина и даже не повод для разрыва помолвки. Просто я не желаю превращаться в глубоко несчастную женщину, которой меня, без сомнения, сделает Александр.

Из поместья удалось выехать раньше, чем окрестности превратились в снежный ад. Как только невидимая граница, накануне очерченная магом-стихийником, была пройдена, метель начала успокаиваться. Полумрак салона рассеялся, в заснеженное окошко с трудом, но пробился свет. Я развинтила крышку на тубусе и вытряхнула несколько свернутых трубочкой газетных листов на северном диалекте. Датированы все заметки были прошлым летом.

«Наследника династии Коэн обвиняют в смерти однокурсника!» – прокричал мне в лицо пугающий заголовок. – «Сын погибшего в огне королевского советника – убийца!»

И еще парочка похожей гадости.

Впервые я порадовалась, что весьма посредственно знала диалект и была способна уловить лишь общую суть, тем более в тексте, напечатанном мелким типографским шрифтом с размазанными местами литерами. В прочитанной колонке говорилось, что наследник магической династии Коэн, единственный выживший после пожара на семейной шхуне и воспитанный дедом, заставил столицу вздрогнуть от возмущения. Он ввязался в драку с применением боевой магии. Один из участников поединка, сын вдовы из города, название которого было невозможно выговорить и в пьяном бреду, погиб от остановки сердца после расчетливого удара, нанесенного Ноэлем…

– Счастливого Нового года, Чарли… Проклятие!

Огромная страшная правда о парне, который страстно целовал меня вчера в библиотеке, отказывалась умещаться в голове. Было немыслимо принять тот факт, что он лишил кого-то жизни, а теперь отсиживался в Шай-Эре, терпеливо дожидаясь, когда дома «осядет пена». Или наследник какой-нибудь другой древней фамилии попадет в дурную историю, и о нем напишут статьи с кричащими заголовками.

Ледяными руками я свернула газеты трубочкой, запихнула обратно в тубус и попросила кучера остановить карету. Вышвырнуть подарочек Чейсов откуда-нибудь со скалы было бы патетично, но дорога до их поместья проходила через тривиальные фермерские угодья, и привередничать не приходилось. Я смирилась с обычным заснеженным полем, упершимся в частокол голой рощи, и огромным валуном, торчащим посередке, подошла к кромке и ритуально зашвырнула тубус как можно дальше в сугробы. Вообще, дальше не получилось, а удалось только ближе, но наплевать.

Когда за окном экипажа появились ворота пансиона мадам Прудо, я уже знала, что именно напишу отцу. Особняк еще спал после шумной ночи. Помнится, девочки собирались на каток кататься на коньках, пить горячее пряное вино, заедать имбирными пряниками и взрывать хлопушки с блестящими конфетти. Одну даже опробовали посреди гостиной, чем вызывали просто адскую злость у домовика. Собственно, только он-то меня и обшипел по приезде, когда заметил на чистых ступеньках мокрые следы от сапог.

Попав в спальню, я наскоро вытряхнулась из пальто, уселась за секретер и написала отцу короткое выразительное послание:

«Просто отдайте Энтону Чейсу все, что он захочет».

Толком не запечатав, бросила письмо в почтовую шкатулку, но немедленно вытащила обратно и несколько криво приписала поздравление, искренне веря, что папа примет его за проявление вежливости, а не за издевку:

«С Новым годом!»

Взгляд упал на новенький томик «Воины света», венчающий стопку учебников на полке секретера. Принимая судьбоносные решения, я не могла позволить себе совершать новые ошибки, и книга отправилась в мусорную корзину под столом. Туда же следовало отправить нательное украшение, но я не заставила себя хотя бы попытаться расстегнуть пуговицу на манжете платья и закатать рукав.

Написать Зои и напроситься в гости заняло немного времени. Прежде чем карета с гербом семьи Терри на дверце и с радостной подругой в салоне остановилась возле пансиона, из Эл-Бланса пришел ответ от мамы. Она была лаконична и вопреки привычке написала идеальным почерком ровно под моим кривоватым посланием:

«Будь благоразумной, Шарлотта. Мы обо всем позаботимся».

В первый учебный день в Ос-Арэте шел крупный снег. Белые хлопья медленно падали на вычищенный двор, присыпали крыши карет и остроконечные башни замка. Из экипажа я выходила, нервничая и практически не слыша весело болтающую Зои. Мы вернулись накануне. Не успели заколдованные подругой сундуки перелететь через порог, как соседки рассказали, что на следующий день после отъезда меня искал «тот самый северянин». В двери учебного корпуса я входила напряженная, как сжатая пружина, все еще не готовая встретиться с Ноэлем лицом к лицу, но его не оказалось в центральном холле. Не появился он ни после первого занятия, ни после следующих двух.

Лекции по первородному языку обычно слушали студенты из разных факультетов, и в круглой просторной аудитории с восходящими рядами стоял беспрерывный гул. Как и все языковеды, я сидела поближе к преподавательской кафедре и пыталась сосредоточиться на монографии, которую задали прочесть на каникулах. Все дни я так вдохновенно страдала, что напрочь про нее забыла.

– Матерь божья! – на одном дыхании пробормотала староста, сидящая рядом со мной на первом ряду.

В недоумении я подняла голову и оцепенела, не в силах отвести взгляд или хотя бы просто моргнуть. Аудиторию уверенной поступью пересекал Ноэль… И он был подстрижен! Волосы лежали густой небрежной шапкой, длинная челка с прожилками светлых прядей падала на глаза.

Кажется, половина девушек-языковедов перестала дышать, глядя на высокого гибкого северянина. Я с трудом стряхнула изумленное оцепенение и вернулась к чтению. Вернее, сделала вид, будто вернулась, но так занервничала из-за присутствия Ноэля, что не могла разобрать литеры. И вообще страницу не видела.

Неожиданно, привлекая мое внимание, по столу постучали костяшкой пальца. Три раза. Я перестала изображать увлеченное чтение и подняла глаза. Коэн стоял перед столом и рассматривал меня сверху вниз немигающим взглядом.