Марина Ефиминюк - Неидеальная Чарли Тэйр [litres]

– Превосходно! – улыбнулась подружка. – Ты мне дала волшебные капли от мигрени!

– У тебя вчера была мигрень? – с другого угла с нажимом вопросила Вербена. – Почему ты не пришла за снадобьем ко мне?

– Чарли сама предложила, – немедленно нашлась Зои, посылая в мою сторону предупреждающий взгляд. – Очень настаивала! Буквально в руки пихнула! Да, Чарли?

– Срок годности к концу подходил, – на ходу сочинила я и, стараясь не смотреть в сторону будущего зверомага, быстро прихлебнула из чашки травяной чай.

– Средство оказалось чудеснейшим! – похвалилась Зои. – Двадцать капель выпила и через пять минут заснула как убитая. Какая головная боль? Я вообще ничего не чувствовала!

– В смысле, заснула? – опешила я.

– В самом прямом, на подушке и под одеялом, – пояснила Зои с такой интонацией, словно разговаривала с круглой дурочкой. – Спала как младенец!

Выходит, что снадобье Вербены спасало от детей старым добрым способом, каким вообще можно спастись от многих неприятностей в жизни: здоровым крепким сном. У спящего человека шанс создать себе проблемы стремится практически к нулю. Естественно, если он заснул в своей спальне на кровати, а не на парковой скамейке или в чьем-нибудь шкафу.

– Вообще-то, ты могла не проснуться, – оскорбленная тем, что в доме кто-то болел, а она никак не поучаствовала в процессе лечения и выздоровления, фыркнула Вербена. – Снадобья с истекающим сроком годности имеют свойство вводить людей в летаргический сон.

– Ой, девочки! – заговорщицки зашепталась соседка Олеандры, придвигаясь к столу, и оглянулась через плечо, проверяя, одни ли мы в столовой. – Сегодня утром кухарка с горничной сплетничали, что ночью кто-то ходил по саду. Представляете?

Я почувствовала, как у меня начинает мелко дергаться веко.

– Может, это призрак? – предположила Зои, бросив на меня хитрый взгляд.

– Кухарка говорит, что это был мужчина. Живой! – уверила сплетница. – Проваливался в снег и ругался на каком-то тарабарском. Видимо, пытался залезть в дом, а у него ничего не получилось. Но мадам Прудо не поверила. Сказала, что очень чутко спит и услышала бы, если бы кто-то матерился у нее под окнами.

– Точно призрак, девочки…

– Прошедшего Нового года, – фыркнула я себе под нос.

– Кстати, Чарли, у синего шарфа приключение закончилось благополучно? – конечно, не удержалась любимая подруга от подколки.

– У синего шарфа приключение закончилось в лапах домовика, – недовольно буркнула я, одарив ее самым страшным взглядом, на какой была способна. А способна я выдать целый калейдоскоп: от ужасающих до уничижительных.

В воскресенье утром я стояла в храме возле брачного алтаря и с нервным нетерпением поглядывала то на высокие тяжелые двери святилища, то в карманные часы. Алекс опаздывал на полчаса. Утренняя служба подошла к концу. Прихожане давно разошлись, и в молельном зале воцарилась гулкая тишина. Эхо подхватывало любой шорох, отражало от стен и возвращало таинственным шелестом.

Сквозь стеклянный купол вниз падали полупрозрачные солнечные лучи, рисующие на каменном полу божественные символы. В столпах света плавала пыль. Отчего-то умиротворяющая обстановка вкупе с пониманием, что Александр Чейс поступил в своем репертуаре отборной скотины и забыл про ритуал, злила еще сильнее. Или же не забыл, а просто не явился, посчитав, что в ясное воскресное утро можно найти дела важнее, чем разрыв брачной нити с бывшей невестой.

Святой отец, взявшийся развязать нить, что-то тихо обсуждал с парой, верно, будущими молодоженами, и изредка бросал на меня сочувственные взгляды. Когда разговор закончился, он вернулся к ритуальному алтарю. Было очевидно, что Алекс не явится и я жду из чистого упрямства.

– Возможно, лучше отложить? – мягко предложил храмовник.

– А одна я не могу провести ритуал? – на всякий случай уточнила я.

– Развязать нить может только тот, кто завязал.

– Хорошо. Мы вернемся попозже, святой отец, – наступив себе на горло, сдалась я. – Сейчас найду эту скот… бывшего жениха.

Почти развернулась, и тут мне в голову пришла логичная мысль.

– Святой отец, – даже не пытаясь скрыть недовольство в голосе, обратилась к священнику. – А как быть с теми, кому брачную нить вместо женихов повязывают поверенные? Мою прабабку, например, отдали замуж заочно. Если бы она решила разорвать помолвку, что тогда?

Возникла странная пауза. Святой отец ошарашенно моргнул и с нажимом повторил, как восточную мантру:

– Кто нитку завязал, тому ее и развязывать!

– То есть без жениха отказываетесь?

– Имейте совесть, юная леди! – возмутился он. – Кто приходит в святой храм со своим уставом?

– Так если ваш нелогичен и нежизнеспособен?

У храмовника сделалось такое лицо, что стало ясно: лучше заткнуться и уйти по-хорошему, иначе придется ехать в столичный храм, где проходил ритуал обручения, а в Ос-Арэте меня предадут анафеме и не испытают ни капли жалости.

– Извините, святой отец, – покаялась я. – Вы правы. До встречи.

Пыхтя как забытый на горячем очаге чайник, я вырвалась из храма в оглушительно холодный и солнечный день. Напоминая дракона, выдохнула раздражение вместе с густым облаком влажного пара, и быстро спустилась по многочисленным ступенькам святилища на храмовую площадь.

Через некоторое время я выбиралась из наемного экипажа перед общежитием Ос-Арэта. По дороге мне удалось накрутить себя до такого состояния, что хотелось стянуть с ноги туфлю и настучать Алексу по голове.

Пересекая ледяной двор, я с наслаждением представляла, как устрою бывшему жениху взбучку и за неимением любимой кочерги просто переверну пару стульев. Потом он побежит в храм рысцой, а я из окна кареты буду подгонять эту забывчивую сволочь хлыстом. Упоительная фантазия! Лучше той, где я колотила окна в поместье у Чейсов.

В корпусе, как и обычно, было суетливо, а из окна открывался потрясающий вид на залитые солнцем скалы. Выяснять, где поселился бывший жених, пришлось у информационной доски. Думала, что Алекс вскарабкался на самые высокие этажи корпуса, где находились элитные апартаменты для капризных богатеньких отпрысков, в общем, для таких, как мы, но его комната располагалась на скромном пятом этаже.

Теряя надежду, я несколько раз сердито постучалась прежде, чем щелкнул замок и дверь открылась. Алекс был помятым, заспанным и очень злым. По-хорошему, я никогда в жизни не видела его в таком разобранном состоянии: всклокоченным, с темными кругами под глазами и бледным как смерть.

– Ты забыл явиться в храм! – рыкнула я и, едва не сметя его с пути, ворвалась в комнату. – Поверить не могу, что ты меня обманул! Я два часа ждала в холоде!

Комната оказалась такой же тесной, как у Ноэля. Белье на разобранной кровати было смято комом, на полу валялись вещи: брюки, спортивная форма. Резко пахло ментолом и камфарой. На письменном столе стояла бутылка с остатками воды, открытый флакон с каким-то неведомым снадобьем и кружка.