Стефани Гарбер - Караваль [litres с оптимизированными иллюстрациями]

– Клянусь, я слыхом не слыхивал ни о каких туннелях. – Хулиан отдернул уже протянутую к дверной ручке ладонь и шагнул обратно к Скарлетт. – Расскажи мне обо всем, что ты там видела.

Огонь в камине окончательно погас, выпустив в воздух серую струйку дыма. Этот цвет всегда напоминал Скарлетт о вещах, о которых лучше говорить шепотом. Она не хотела верить словам Хулиана. Спустись он в самом деле в подземелье, это многое бы объяснило. С другой стороны, если бы она слышала его крик, а не чей-то еще, ран на его теле оказалось бы куда больше.

– Я обнаружила вход в туннель сразу, как вышла из шатра прорицателя.

Скарлетт поведала Хулиану обо всем случившемся, умолчав лишь о том, что сочла его «юношей с черным сердцем». После того как он вернул ей серьги, она и сама в этом засомневалась, хотя продолжала внимательно следить за ним, готовая заподозрить обман. Она бы и рада доверять ему, но это было не так-то просто после долгих лет, прожитых в недоверии. Он все еще нетвердо стоял на ногах, вероятно, из-за раны на голове.

– Как, по-твоему, могут там держать Теллу? – спросила она.

– Не похоже на Легендо. Он вполне способен заставить нас пройти по коридорам, в которых слышатся чьи-то крики, чтобы мы отыскали следующую подсказку, намекающую, где искать твою сестру, но саму ее в подобном месте точно прятать не стал бы. – Хулиан оскалил зубы и снова стал похож на волка – как тогда на берегу, в ночь побега с Трисды. – Легендо любит, чтобы его пленники чувствовали себя гостями.

Скарлетт попыталась понять, не стремится ли Хулиан ее просто запугать. Она никогда не слышала, чтобы Легендо держал кого-то в заточении. А вот Хулиан уже говорил нечто подобное раньше. Услышав из его уст слово «пленники», она вновь испытала тревожное чувство, впервые посетившее ее, когда она задалась вопросом, зачем магистру Караваля похищать ее сестру.

– Если Легендо не держит Теллу взаперти, то что он с ней делает?

– Наконец-то ты начинаешь задавать правильные вопросы.

Хулиан встретился взглядом со Скарлетт. В его глазах сверкнуло что-то опасное, но в следующее мгновение веки опустились, и он покачнулся.

– Хулиан!

Скарлетт схватила его за руки, но он оказался слишком тяжел, не удержать, а кресло стояло далеко. Прижимаясь к нему всем телом, она прислонила его к двери. Прежде холодный, теперь он пылал, и исходящий от него жар ощущался даже через рубашку, передаваясь Скарлетт.

– Малинка, – пробормотал Хулиан, снова открыв глаза – светло-карие, цвета карамели и расплавленного янтарного вожделения.

– Думаю, тебе лучше снова лечь.

Скарлетт начала отступать, но Хулиан обхватил ее руками за талию. Они тоже были горячими, как и его грудь, и столь же твердыми. Она хотела было высвободиться, но выражение его лица остановило ее. Никогда раньше он так на нее не смотрел. Иногда он бросал на нее призывные взгляды, словно хотел погубить. А сейчас, похоже, сам хотел, чтобы она погубила его . Вероятно, винить в этом следует лихорадку и рану на голове. Все же на мгновение Скарлетт показалось, что он собирается ее поцеловать. По-настоящему, а не в шутку, как во дворе замка. От прикосновений его горячих настойчивых рук ее сердце забилось быстрее. Остро чувствуя близость его тела, она понимала, что должна отстраниться, но никак не могла заставить себя выбраться из плена его объятий. Теснее прижав ее к себе, он приоткрыл губы.

Скарлетт ахнула, и Хулиан тут же остановился. Ее возглас, казалось, привел его в чувство. Он широко распахнул глаза, будто только сейчас вспомнил, что считал ее глупой девчонкой, боящейся играть, и отстранился. Без его теплого тела рядом она немедленно почувствовала холод.

– Мне пора идти. – Он потянулся к дверной ручке. – Встретимся в таверне сразу после захода солнца. Можем вместе сходить взглянуть на те подземные туннели.

С этими словами Хулиан выскользнул за дверь, оставив Скарлетт гадать, что только что произошло. Поцеловать его было бы ошибкой, и все же она испытывала… разочарование. Подобно туману, оно приняло ее в свои голубые, как цветок незабудки, объятия, укрывшись в которых, она отчетливо поняла, что хотела бы испытать куда больше радостей Караваля, чем готова себе признаться.

И только вернувшись обратно в постель, Скарлетт сообразила, что Хулиан так и не рассказал ей, при каких обстоятельствах был ранен. И как ему удалось вернуться на постоялый двор спустя продолжительное время после того, как взошло солнце, и двери были заперты на замок.

Поначалу Скарлетт роз не заметила.

Их белые лепестки с рубиново-красной каймой по краям были в точности такими же, как цветы, изображенные на обоях, – должно быть, именно поэтому она и не обратила на них внимания. Скарлетт постаралась уверить себя, что цветы всегда находились в комнате – так думать было куда приятнее, чем подозревать, что кто-то приходил, пока она спала. Уж точно это был не сам Легендо!

Если первые его послания воспринимались как маленькие сокровища, то нынешний подарок больше походил на предостережение. С одной стороны, Скарлетт сомневалась, что цветы прислал магистр. Записки рядом с хрустальной вазой не было, но, с другой стороны, разве могли они быть от кого-то другого? Четыре розы, по одной на каждую оставшуюся ночь Караваля.

Сегодня пятнадцатое число. Игра официально заканчивается на рассвете девятнадцатого, а ее свадьба назначена на двадцатое. Следовательно, в распоряжении Скарлетт имеются только две ночи – эта и следующая – чтобы найти Теллу. От силы три. С первыми лучами солнца восемнадцатого числа ей необходимо обязательно отплыть домой, в противном случае ни за что не поспеет к своей свадьбе.

Скарлетт решила, что даже если граф прибудет на Трисду заранее, губернатор Дранья скроет от него факт «похищения» старшей дочери, сославшись на давний островной обычай, согласно которому жених не должен видеть невесту до бракосочетания. А вот саму свадьбу не спасти, если Скарлетт так и не объявится.

Сунув руку в карман, она достала записку с подсказками и снова пробежала ее глазами:

Скарлетт больше не верила, что третьей подсказкой – юношей с черным сердцем – был Хулиан. Все же ее не покидало ощущение, что он что-то от нее скрывает. Он ведь так и не рассказал ей, где его ранили и каким образом ему удалось вернуть серьги. Да и их почти поцелуй никак не шел у нее из головы, хотя думать о подобном нельзя было вовсе, ведь всего через пять дней она выходит замуж за графа.