Саша Ино - Нежность. Том 2

— Да все нормально, — Дитрих потер атакованный локоть, — Я сам виноват. Мне трудно долго стоять на одном месте.

— О, я Вас понимаю, — у портнихи как гора с плеч упала, — Только ваша матушка может терпеливо ждать. Она сама кротость.

— Угу, — протянул Дитрих, морща лоб.

— А вы так не думаете? — женщина продолжала развивать тему, попутно прилаживая ткань к фигуре принца. Вообще, Дитрих прекрасно понимал, что словоохотливость национальная черта архатейцев, и только стоит неосторожно ляпнуть лишнего, как любой смуглянин быстро уцепится за слово и разовьет в целый роман. Поэтому Дитрих предпочел не отвечать на вопрос.

— Знаете, я восхищаюсь вашей матушкой, — не унималась портниха, — Она такая добрая, вот с утра снова принимает страждущих, больных, калек, сирот, бедняков. Наверное, у нее огромное сердце раз на всех хватает.

— Ну, да, — не выдержал принц, — На посторонних только и хватает. Ведь так просто час в день уделить незнакомым людям, улыбаться им, за руку подержать. И все, ты уже святой. У моей матери болезненное пристрастие к славе ангела доброты. Она же просто обожает любовь народа, его почтение и преклонение. А это чистой воды актерство и лицемерие, она помогает не ради блага других, а ради собственного тщеславия.

Портниха так и застыла с открытым ртом, из которого торчала закусанная ранее нитка. Выпалив свои слова, Дитрих мгновенно понял, что хватанул лишнего и напрасно вот так походя ввел незнакомую архатейку в тонкости отношений королевской семьи. Парень тут же замялся, краснея как рак вплоть до мочек ушей.

— Ну, вообще, — робко подытожил он, — Я очень люблю маму…

Портниха заставила себя улыбнуться и, резко вылечившись от привычки безумолка болтать, принялась за дело. В ее планы явно не входило быть посвященной в царские секреты. Они ее всегда пугали и грозили опасной остротой секиры палача.

— Дитрих, милый, ты готов? — в комнату вошла Ева в окружении фрейлин.

— Нет, примеряем, — насупившись произнес принц. Он знал, мать не обрадуется выбранному наряду. План был успеть подобрать наряд быстро и без свидетелей, а уже на балу преподнести родителям сюрприз. Так, по крайней мере, существовала возможность обойти лишние разговоры в преддверии торжества. Но она разбилась вдребезги о суровую реальность.

— А что это на тебе одето? — Ева потянула на себя кусок материи, в которую был завернут принц.

— Лучший архатейский шелк, — вмешалась портниха, гордая за свой товар.

— Сиреневый… — прошептала королева, разглядывая то ткань, то лицо сына.

— Его Величеству удивительно идет. Смотрите, как начинают играть глаза — настоящие изумруды. И с кожей прекрасно гармонируют. Такое терпкое юное очарование… Ах, где моя молодость?! — аж прослезилась от умиления портниха.

— Да, осталось только две косы с боку заплести и вперед, — лицо Евы сделалось рассерженным.

— Мам, а что не так? — в разговор вступил сам виновник.

— Ты вообще соображаешь, Дитрих! — Ева поставила руки в бок. Впервые в жизни слуги видели свою добрую королеву разгневанной фурией.

— А что? Не понял… — Дитрих скрыл сой страх пожатием плеч.

— Ты ведь знаешь, как отец отреагирует? Он ненавидит одежду с юга, — Ева вовремя опомнилась и заметила архатейцев вокруг, — В смысле, когда ты ее на себя примеряешь.

— Но почему? Во мне ведь течет кровь правителей Архатея, да и ты, мама, отсюда родом. Какие-то нелепые капризы. А мы должны им подчиняться.

— Молчи! — Ева прикрыла сыну рот рукой и погрозила пальцем, — Ты ничего не знаешь! Даже не представляешь через что прошел мой бедный Тау! Ты не смеешь ему перечить и уж тем более проявлять неуважение!

— Но я не понимаю… — чуть ли не плача протянул парень, — Честно… Что я делаю не так? Папа всегда на меня сердится без причины, он никогда не бывает доволен, и я ни разу не слышал его похвалы. Мне начинает казаться, он меня просто не любит. А теперь еще следование какой-то глупой блажи… И ты ничего не хочешь объяснять. Мама, я не знаю, что мне делать…

— Дитрих, — Ева успокоилась и с печалью посмотрела на сына. Его расстроенное лицо, глаза полные отчаяния и непонимания, не могли не тронуть. Ведь Ева-то знала, что сын ни в чем не виноват, и так же знала проблема, никогда не исчезнет.

«Будь ты проклят, Касандер!», — мысленно обратилась она к брату.

— Мама, — Дитрих выпрямился и старался говорить размеренно, — Я решил, раз мы в Архатее и в честь нас дают бал, то неплохо было бы уважить хозяев и народ нас встречающий. Поэтому я выбрал традиционный наряд. Тем более, я сам на половину южанин и мне не зазорно надевать облачения предков. Да и в латах эфийских воинов я смотрюсь нелепо, как карандаш в стакане.

— Ладно, поступай, как знаешь, — сдалась королева, — С отцом сам объяснишься.

— Хорошо. Я привык, все равно он слушать не будет. Парочку оплеух я переживу.

— И еще, — Ева сдвинула брови, — Выбирай любой цвет, но только не сиреневый и не зеленый.

— Но мам! — возмутился Дитрих.

— Я сказала, либо балахон будет другого цвета, либо его вообще не будет. Голым пойдешь, раз так.

— Но… Но остальные цвета не гармонируют с моими глазами! Я буду выглядеть как попугай!

— Как же ты мне его напоминаешь! — не выдержав, произнесла Ева, — Все разговор окончен.

Королева развернулась и бодрой походкой вышла, громко хлопнув дверью. Все вроде успокоилось, но еще некоторое время после ее ухода в воздухе словно летали разряды молнии, и царила атмосфера крайнего негодования.

— А я, правда, так похож на Касандера? — наконец, заговорил Дитрих.

— Эмм, ну… — ответила, портниха, запинаясь и нервно поправляя платье, — Не знаю. Судя по портретам, сходство есть.

— А они сохранились? — оживился принц.

— Нет, нет, нет, — замотала головой женщина, — Все уничтожены по приказу вашего батюшки.

— Папа так сильно его ненавидит… Но почему? Муж мамы уничтожил даже самое малое воспоминание о ее брате? К чему такая категоричность? Непонятное преследование образа уже мертвого человека…

— Принца что-то волнует? — робко осмелилась спросить архатейка.

— Да, волнует. Скрытность порождает интерес. Да и мне хотелось бы хоть одним глазком взглянуть на Касандера. Ведь все уши прожужжали, что мы похожи, надо бы и самому убедиться.

— Думаю, некоторые портреты сохранились. Но где не знаю, расспросите дворян.

— Ха! Спасибо! — искренне улыбнулся Дитрих, — Вокруг дяди настоящий ореол таинственности. А я до сих пор не понял, что он такого натворил, раз заслужил подобное отношение.

— Можно попробовать спросить у батюшки.

— Угу, у него спросишь… Как же! Да он только за первый звук имени голову снесет. Я вполне серьезно. Однажды казнил ремесленника, который посетовал, что при Милиотар древесина была лучше. Для отца тема Касандера под особым запретом.