Грейс Дрейвен - Сияние [litres]

Ильдико притворялась, что не замечает, как мужчины сочувственно хлопают Бришена по спине или сжимают ему плечо, и пропускала мимо ушей произнесенные шепотом предложения взять себе на вечер любовницу. Какой смысл обижаться? В Присиде ее осыпали комплиментами и считали слишком красивой для отвратительного принца каи с клыками и серой кожей. Но у гаури и каи оказалось гораздо больше сходства, чем различий, хотя различия оказались разительны и резали глаз что одним, что другим, неважно, светились эти глаза или нет.

Мужчины каи держались с Ильдико вежливо и холодно, женщины же разделились на три лагеря. Некоторые были дружелюбны и любопытны, расспрашивали о том, как Ильдико жила в Присиде и каким она находит дворец и двор каи. Большинство вели себя настороженно, как мужчины, церемонно поздравляли со свадьбой, но и только. И наконец, были те, что тряслись от ненависти и зависти, и Ильдико решила, что все они когда-то были любовницами Бришена.

Она слишком мало пробыла замужем, и их брак был слишком странным, чтобы ревновать мужа, но ей было немного любопытно. Чем эти женщины привлекли Бришена? Красотой или чертами характера? Ее муж добрый и веселый. Ильдико не могла объяснить, почему ее так потянуло к нему с самой первой встречи. Потому ли, что она шестым чувством ощутила доброе сердце и светлую душу, скрытую за отталкивающей внешностью? Она не знала, но радовалась его ответной симпатии. Как человек она не могла по достоинству оценить красоту каи, однако понимала, почему женщины каи, которых он однажды одарил благосклонностью, завидуют не только высокому положению жены принца при дворе.

Ильдико постоянно корила себя за то, что вступает в спор с королевой. Пока Секмис ограничивалась оскорблениями, но Ильдико помнила, что Бришен говорил о матери, и держала ухо востро. Познакомившись с женщинами, враждовавшими друг с другом до ее появления при дворе, она обрадовалась, что прилюдно дала отпор Секмис. Пусть теперь прожигают ее взглядами и кривятся, зато они дважды подумают, прежде чем решатся нагрубить.

После целой недели «военных действий» она чувствовала усталость, но заснуть не смогла. Некоторое время Ильдико лежала на спине и смотрела на полог над кроватью. Потом выбралась из постели, надела халат и домашние туфли и вышла из комнаты. Синуэ и Киргипа не проснулись. Страж каи поклонился, когда она прошла мимо него по коридору. Он ничего не сказал, но молча последовал за ней в сад.

Она нашла скамейку, наполовину скрытую ветвями дерева, и села лицом к солнцу, которое не видела с самого отъезда из Присида.

Как и хозяева, сады каи днем погружались в сон. Бришен показал ей их, когда они вернулись от семьи Талумея, куда доставили его огонь жизни. Увидев сад, Ильдико ахнула и захлопала в ладоши. В лунном свете росли роскошные цветы: жемчужно-белые и цвета слоновой кости. Листья на деревьях отблескивали серебром, и весь сад светился в темноте ночи, словно поверхность упавшей звезды.

Сегодня Ильдико впервые увидела растения днем, и при свете солнца они представляли собой мрачную картину. Цветы спрятались за плотными лепестками, а листья казались черными и сухими на холодном ветру. Утро превратило сад в потустороннее место, порождение кошмаров. Сидя под голыми ветвями кривых деревьев, Ильдико чувствовала себя как никогда одинокой и лишней.

Глаза защипало. Она заморгала. Но непролитые слезы коварно продолжали подступать, даже когда лучи восходящего солнца заставили сощуриться. Ильдико медленно задышала, стараясь совладать с тяжестью в груди и подступающими к горлу рыданиями.

– Я устала, – прошептала она. – Я просто устала.

Не о чем горевать. Ее муж не победит на конкурсе красоты Гаура, но он потрясающий мужчина. И очень нравился Ильдико. Многим женам повезло куда меньше с теми, кого выбрали им в супруги, или с теми, кого они выбрали сами.

Каи, за исключением матери Бришена, вежливы и доброжелательны, пусть и в своей сдержанной манере. Они никогда не станут считать Ильдико своей и не примут до конца, но они уважают Бришена и будут уважать его жену. На большее она не рассчитывала.

И все же Ильдико с нетерпением ждала, когда Бришен скажет, что они уезжают из Харадиса в его поместье. Оно граничит с враждебным Беладином, но там целиком и полностью распоряжается ее супруг, и Ильдико надеялась, что со временем она станет там хозяйкой.

Ильдико вспомнила, как они ходили к матери Талумея, Таравин. В тот вечер, после ужасного пиршества при дворе, они ехали по узким улицам Харадиса верхом, а не в экипаже.

– Поедем в карете или сядешь верхом позади меня? – предложил выбрать Бришен. – В карете можно уединиться, если захочешь, но тогда не посмотришь Харадис.

Ильдико решила ехать верхом и была этому рада. Столица оказалась оживленной в ночное время, и она напомнила себе, что для каи сейчас разгар дня. Если не обращать внимания на темноту и толпы серокожих людей с глазами, как светлячки, Харадис в точности походил на любой другой город – торговцы расхваливают товар, дети гоняются по узким улочкам за собаками и курами, женщины кричат им вернуться и смотреть под ноги, а карманники шныряют вокруг, облегчая неосторожным кошелек. Проститутки выставляют напоказ тела рядом с продавцами вина и разной еды, поджаренной на углях или сваренной в горшках.

Они с Бришеном ехали по улицам в сопровождении дворцовой стражи, и толпа расступалась перед ними. Некоторые показывали пальцем, другие приветственно махали, все вытягивали шеи, пытаясь рассмотреть молодую супругу принца. Низко надвинутый капюшон скрывал большую часть ее лица. Бришен ее наряд сначала не одобрил:

– Ни к чему прятаться. Я не стыжусь своей жены, Ильдико.

Она похлопала его по руке.

– Дело не в том, стыдишься ты или нет, Бришен. Просто так удобнее. Если я появлюсь на улице с непокрытой головой, мы и к рассвету не доберемся до дома Таравин. А если и доберемся, за нами увяжется толпа желающих на меня поглазеть. На месте Таравин я бы таким гостям по меньшей мере не обрадовалась.

Он неохотно согласился, и у Таравин их встречала только кучка любопытных соседей, наблюдавших за ними от дверей своих домов. Как только их впустили, охрана сомкнула ряды на крыльце, отгораживая стеной возможных гостей.

Как все женщины каи, до сих пор виденные Ильдико, мать Талумея была высокой и худой. У нее были серебристые волосы. Она оказалась не такой сильной, как Анхусет, и не такой грациозно-высокомерной, как Секмис, но Ильдико решила, что для каи она красивая. Ее черты отличались мягкостью, а рот был печально изогнут.

Женщина преклонила колени перед Бришеном.

– Вы оказали моему дому честь, херцег [2]. Вы и ваша супруга.