Грейс Дрейвен - Сияние [litres]

– Я гораздо лучше владею всеобщим, – согласилась Ильдико на безупречном баст-каи.

Бришен едва сдержал улыбку, глядя в тарелку с супом. Он чувствовал, что ни одной из женщин не понравится, если он вмешается. У него вдруг возникло неприятное ощущение, будто он сидит между двух больших кошек, которые шипят друг на друга, то выпуская, то втягивая когти.

Королева сыпала язвительными замечаниями относительно всего: и прически Ильдико, и того, как она держит ложку. Выбор у королевы был ограничен: она не могла оскорблять происхождение Ильдико, раз уж ее сочли подходящей партией для Бришена, но в остальном Секмис не скрывала презрения. Ильдико отвечала вежливо, но не пасовала и не давала спуску.

Бришен наклонился вперед и бросил быстрый взгляд через стол на брата. Харкуф или не слышал обмена любезностями между матерью и Ильдико, или не обращал внимания. Он был полностью поглощен едой и лишь изредка поглядывал на свою последнюю фаворитку, сидевшую за одним из нижних столов. Другое дело его жена Тайи. Она без интереса ковырялась в тарелке, внимательно прислушиваясь к разговору между Секмис и Ильдико, и выражение ее лица менялось от восхищения до ужаса.

Бришен подумал, что Тайи, должно быть, потрясена услышанным. Она, как и Ильдико, боялась Секмис, но не смела возражать свекрови ни единым словом, то ли оттого, что слабее Ильдико, то ли оттого, что инстинкт самосохранения у нее был развит лучше.

Большую часть обеда королева каи и ее новоиспеченная невестка обменивались колкостями, а гости привставали со стульев, чтобы не пропустить ни слова. Особенно пристально они наблюдали за Ильдико, когда подали последнее блюдо – румяные пироги с живыми скорпидами внутри.

Бришен склонился к жене.

– Готова?

К его удивлению, Ильдико выдохнула с облегчением.

– Да, – шепотом ответила она. – Я готова есть этот мерзкий пирог целыми днями, лишь бы твоя мать наконец замолчала.

Бришен едва не расхохотался. Ильдико вздрогнула, когда он внезапно прижался щекой к ее щеке, отворачивая ее от любопытных взглядов, и коснулся губами ее уха – поразительное проявление нежности на людях. Ясно, что его мать будет кипеть от злости несколько дней кряду, а сплетничать об этом будут несколько недель.

Бришен хмыкнул.

– Я готов завоевать для тебя королевства, ты только попроси, Ильдико.

Она отстранилась и заглянула в его смеющиеся глаза, невольно отвечая на его улыбку.

– Совладаешь с пирогом так, чтобы скорпид никого из нас не ужалил, муж мой, и я буду довольна.

Ильдико не поддержала восторженные охи и ахи, когда подали пироги, но и не дрогнула, когда Бришен вонзил в пирог нож и выпотрошил скорпида. Он почти физически ощутил разочарование гостей: Ильдико съела мясо без лишних церемоний. Бришен один слышал ее ритмичное дыхание – вдох, пауза, выдох – и следил, чтобы вино в кубке не заканчивалось.

Секмис тряслась от досады. Ей тоже подали пирог, и она сорвала гнев на скорпиде: проткнула панцирь и разрезала плоть когтями, а не ножом. С ее когтей текла черная маслянистая жидкость, и она ухмыльнулась Ильдико, упорно не обращавшей на нее внимания, и Бришену, прожигавшему ее свирепым взглядом.

Когда застолье наконец закончилось и король с королевой покинули зал – Секмис на прощание скривилась, взглянув на Ильдико, – Бришен чувствовал себя так, будто только что сошел с поля брани.

Ильдико под руку с мужем кивали придворным, подошедшим поздравить их и удовлетворить любопытство. Пиршество скорее походило на дознание, чем на праздник, но Ильдико стоически терпела. Бришен положил этому конец, отказавшись пройти в покои некоторых влиятельных придворных, чтобы выпить или съесть что-нибудь еще.

Они с Ильдико поклонились и сбежали в коридор.

– Можешь идти побыстрее?

Впервые за весь вечер она широко улыбнулась ему, обнажив лошадиные зубы.

– Могу даже бегом, если хочешь.

– Отлично.

Бришен схватил ее за руку, и они помчались по коридорам, взлетели вверх по лестнице и добрались наконец до своих покоев.

– Я справилась, супруг? – отдышавшись, спросила Ильдико.

Бришен взял ее за руку и поднес ладонь к губам, потом поклонился.

– Ты – великолепная херцегеши , жена.

Она провела пальцами по его руке.

– Думаю, мы оба поняли, что хотела сказать королева, когда растерзала скорпида, Бришен. Твоя мать меня ненавидит. Мне жаль.

Бришен подвинулся ближе и обнял ее за тонкую талию.

– Если Секмис хватит ума – а она очень умна, – она справится с неприязнью и сделает тебя своей союзницей. – Он поцеловал ее в лоб. – На сегодня я достаточно изображал марионетку на веревочках. Теперь я хочу выпить вина в приятной компании. Присоединишься ко мне?

Ильдико кивнула и погладила его по плечам.

– Пригласим твою сестру? Я не видела Анхусет за столом. Думаю, ей будет интересно послушать про праздник.

Бришен кивнул.

– Несмотря на неодобрение семьи, Анхусет не любит шумные компании и любыми путями их избегает.

Ильдико потянула за нитку на его рукаве.

– Я ей завидую.

– И я тоже, – ответил он. – Я передам ей, что мы ждем ее в моих покоях. Она всем рассказала про нашу свадьбу в Присиде. До сих пор грозится перерезать мне глотку за то, что ей пришлось есть кошмарный картофель.

Через неделю после их прибытия в Харадис Ильдико сидела на скамейке в дворцовом саду. Закрыв глаза, она подставила лицо утреннему солнцу. Лучи проникали сквозь живую изгородь и отражались от воды в прудах, превращая их в зеркала.

Ильдико была одна, если не считать стража в капюшоне, стоявшего чуть поодаль. Обитатели дворца спали, в том числе ее муж, который пожелал ей спокойных снов и ушел к себе.

Ильдико казалось, что стоит ей лечь, и она тут же уснет. Она заблуждалась. Лежала в предрассветном сумраке, слушая, как беспокойно ворочается Киргипа и тихонько сопит Синуэ. Обе служанки спали на подстилках у ее кровати. Они все время были рядом, помогали ей одеваться вечером, раздеваться утром и менять наряды для различных ежевечерних собраний, которые созывали король с королевой, наследник престола или высокородные аристократы. Помимо Бришена и Анхусет, служанки были для Ильдико основным источником сведений о дворе каи и их обычаях.

Также Ильдико была признательна им за то, как быстро они свыклись с ее внешним видом. Она по-прежнему ощущала многочисленные пристальные взгляды и слышала довольно громкие перешептывания каждый раз, как появлялась на очередном приеме, которые они постоянно посещали с Бришеном с самого прибытия в столицу.

В целом же Ильдико отлично приспособилась к придворной жизни. Здесь не было места пустой болтовне или дружеским встречам. Каи и гаури, собираясь во дворце, строили планы, заключали сделки или пытались добиться благосклонности. Порой в ход шли угрозы, иногда – подкуп, однако и то и другое осуществлялось безукоризненно вежливо. Открытую враждебность приберегали для настоящих сражений на поле брани, где лилась кровь, но поединок хотя бы был честным.