Грейс Дрейвен - Сияние [litres]

Подъем по лестнице превратился в испытание с первого шага, но угол тени помог ему почувствовать изменение глубины и высоты ступеней. Спуск – иное дело. Его тень падала прямо перед ним, и ступени сливались в плавный пологий спуск. Бришен по-прежнему держался одной рукой за стену, пока не привык к планомерности подъема и спуска.

Он не желал быть калекой, и как только целители позволили покинуть кровать, Бришен надел легкие доспехи и присоединился к Анхусет на тренировочной арене. Кузина отнеслась к его внешности как к чему-то обыденному. Ее терпение не знало пределов, а сочувствие отсутствовало, так что Анхусет научила его сражаться с одним глазом.

Бришен ни словом не обмолвился о произошедшем Секмис. Он не сомневался, королева рассмеялась, когда беладины начали угрожать. Смерть младшего сына не имела значения, а его выживание и выздоровление и подавно.

От постоянных разглагольствований Секмис у Ильдико в конце концов лопнуло терпение. Незадолго до рассвета херцегеши с извинениями скрылась в убежище их покоев. Бришен отпустил ее с вежливым кивком и холодным поклоном. Если матушка догадается о его привязанности к жене, то проблем не оберешься.

Секмис стучала когтем по краю кубка, наблюдая, как Ильдико исчезает в лестничном проеме, а потом повернулась к Бришену.

– Она уже взяла в любовники твоего беладинского соседа?

А Бришен все гадал, когда же мать попытается ужалить.

– Нет.

Королева посмотрела на него с сомнением.

– Уверен? Мне говорили, женщины находят его красивым, даже некоторые каи. Тем более, у него два глаза.

А вот и вторая попытка, побольнее, на этот раз с примесью злобы.

– Без сомнения.

Увидев, что сын никак не реагирует на оскорбления, королева нахмурилась.

– Ты так и не поинтересуешься целью моего визита?

Бришен пожал плечами.

– Саггара – часть королевских владений. Я всего лишь смотритель. Полагаю, ты здесь в качестве эмиссара короля.

Что бы ни привело ее сюда, это не сулит ничего хорошего. Ему просто нужно дождаться, когда королева поведает, зачем пожаловала, и быть готовым к удару.

Вольготно раскинувшись в кресле, Секмис напоминала кошку: гибкая, голодная и готовая выпотрошить все, что шевелится.

– Может, я просто захотела навестить своего младшего сына.

Бришен глотнул вина, чтобы не расхохотаться.

Секмис продолжила монолог:

– Твои когти снова отрастают. Похоже, пережитое никак на тебе не отразилось, если не считать шрама и потери глаза, – она рассуждала так, словно он ушиб палец на ноге, гуляя по лесу. – Я произвожу на свет сильных детей.

«Когда не ломаешь им шеи», – подумал Бришен, но смолчал.

Самодовольная улыбка королевы изменилась, отчего у него по спине побежали мурашки. Потребовалась вся сила воли, чтобы не отпрянуть и не вскочить с места, когда Секмис медленно погладила его по руке.

– Жаль, что ты мой сын, – промурлыкала она. – Из тебя получился бы великолепный супруг.

Волна желчи опалила горло. Бришен схватил кувшин и налил в кубок вина по самые края, а потом в два глотка осушил его.

– Зачем вы пожаловали, ваше величество?

Никогда Бришен еще так сильно не старался скрыть своего отвращения к женщине, родившей его.

Ее понимающий взгляд доказывал, что он оказался не таким стойким, как надеялся. Секмис достала маленькую декоративную шкатулку из кармана туники. Мать положила вещицу на стол и подтолкнула к сыну. Бришен подавил желание отшвырнуть «подарок».

– Я приехала, чтобы отдать тебе это. Оно твое. – Королева беспечно пожала плечами. – Не знаю, зачем мне это прислали. Какой мне от него прок.

Она встала. Бришен тоже поднялся и поклонился.

– Можешь полюбоваться содержимым шкатулки вместе со своей супругой.

Она обошла стол и подала знак двум стоящим неподалеку служанкам, готовым исполнить любую ее прихоть.

– Я не останусь здесь еще на одну ночь, – объявила Секмис. – Саггара лишена самых элементарных удобств. Жесткие кровати, пресная еда и еще более скучная компания. Не нужно провожать меня до ворот. Я уеду быстрее без тебя и грязного отряда солдат в сопровождении. Твое почтение отцу я передам.

Когда два часа спустя Секмис вместе со свитой исчезла за горизонтом, Бришен вздохнул с облегчением. Путешествие для всадников будет трудным. Королева укрылась от солнца в фургоне с темными занавесками, а вот сопровождающим придется ехать в капюшонах и щуриться на протяжении нескольких часов, прежде чем день пойдет на убыль. Бришен им не завидовал.

Он застал Ильдико стоящей у одного из окон их покоев, все еще облаченной в праздничный наряд.

Она приветливо улыбнулась, обернувшись к нему.

– Королева предпочла уехать? Хвала богам! – Жена буквально впорхнула в его объятия. – Никогда не поверю, что ты плоть от плоти этой женщины.

К сожалению, это горькая правда. Однако, судя по недоверию окружающих, он преуспел в своем стремлении не быть похожим на матушку.

Кожа покрылась мурашками, когда Бришен вспомнил слова королевы:

«Жаль, что ты мой сын. Из тебя получился бы великолепный супруг».

– Я велел приготовить ванну, – сказал он. – Мне нужно хорошенько вымыться. Присоединишься ко мне?

Ильдико охотно кивнула и заметила принесенную им шкатулку.

– Что это?

– По словам королевы, цель ее визита.

Ильдико попятилась от него.

– Может, тебе стоит облачиться в доспехи, прежде чем открыть ее?

Бришен догадывался о содержимом шкатулки. То, что Секмис находила забавным, для других было живым воплощением их ночных кошмаров.

– Я позже гляну, что там.

Однако унять любопытство жены оказалось не так легко.

– И не дашь мне посмотреть?

Он вздохнул.

– Ильдико, не думаю, что это будет приятным сюрпризом.

Она нахмурилась.

– Тогда, тем более, тебе не следует открывать ее в одиночку.

Она была рядом с ним и выстояла при куда более мрачных событиях, чем подарок Секмис. И сейчас сможет.

Бришен открыл крышку, явив их взору содержимое шкатулки. Ильдико покачнулась, схватив его за руку.

– Вот сука, – выдохнула она – Мерзкая дрянь. Она ехала в такую даль, чтобы вонзить кинжал в едва зарубцевавшуюся рану.

Догадка Бришена оказалась верна, поэтому он не вздрогнул, увидев подарок Секмис. Внутри шкатулки, точно резной шарик в детской игре, катался его глаз, сморщенный до иссохшей красновато-желтой горошины. Бришен захлопнул крышку и швырнул шкатулку в огонь полыхающего очага. Языки пламени поглотили коробку, бросив сноп голодных искр на решетку.

– Наверное, она изнывала от скуки в Харадисе.

Ильдико нахмурилась и язвительно спросила:

– Почему ты не злишься? Мне хочется кулаком стереть ухмылку с ее лица.