Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 4 [СИ]

И посреди него стоял Калейд. Уже снова великан… раза в три крупнее, чем изначально! Десятиметровый громила метался, искал кого-то взглядом… а, ну да, ее он и ищет. Как только Лахджа вылезла, ее ударило громадной лапищей.

Она не растерялась. Сразу растеклась амебой, облепила его кулак – и потекла дальше, стала искать щели в его броне. Внедряться тысячами нитей, как кошмарный паразит.

Калейд бешено заревел. Одним прыжком перенесся к фонтану с искрящейся водой, сунул туда руки – и теперь заорала уже Лахджа. Чем бы ни оказалась эта жидкость, благодати в ней было столько, что защипало похлеще кислоты. Не чистый Свет, но что-то близкое.

Она сразу же отцепилась, перевалилась за борт и утекла в широкую щель. Тело горело огнем, но боль постепенно стихала.

– Надеешься спрятаться от меня?! – загремело над головой. – От меня не спрячешься!

Лахджа прятаться и не собиралась. Этот тип здорово ее разозлил. Она, конечно, вошла без спроса, но это не причина сходу пытаться ее убить! И то, что она демон, тоже не причина… хотя ладно, обычно причина.

Но здесь же Тир-Нан-Ог. Тут взгляды вроде как более толерантные.

Лахджа выметнулась из щели, на лету принимая почти натуральную форму. Только более гибкую и лучше защищенную. Увернувшись от страшного удара, она прыгнула на Калейда – и врезалась в зеленую стену. В этот раз хранитель руин был готов – и Лахджу встретила его… магия, видимо.

Вокруг все ожило. Фейри вообще такое любят – одушевлять обстановку. Мхи хлынули со всех сторон, стали липнуть и душить, пытаться забиться в ноздри. Ветви и лианы резали ее ножами. Из дерева и земли формировались фигуры, проступали все новые элементали – и бросались со всех сторон.

Птицы. Насекомые. Целый рой слепней и оводов. Это был уже не зал, стены исчезли, вокруг раскрылся целый лес – и весь он атаковал Лахджу.

Она едва успевала отбиваться, едва успевала регенерировать. Превратилась в бронированного зверодракона, этакую покрытую шипами химеру. Пыхала пламенем, источала кислоту, сжигала и растворяла тернии и гнус.

А потом ей снова прилетело по голове. Выросший еще сильнее Калейд так шарахнул кулачищем, что едва не вогнал голову в плечи. Он не только волхвовал, не только повелевал природой – он и сам по себе был могучим монстром.

Лахджа в долгу не осталась. Едва перед глазами перестало плыть, как она плюнула в Калейда ядом. Выметнула из груди длинные шипы, проткнула хранителю руин шкуру – но тот схватился за них и стал ломать.

Страшно сильный противник. Лахджа продолжала отбиваться, принимать все новые формы, но Калейд оказался просто непробиваем. Ничто его не брало.

Но вроде бы он все-таки начинает уставать. Движется уже чуть медленней, и лесные войска вроде уже редеют.

А Лахджа может продолжать долго. Ее очень трудно убить. Главное – держаться подальше от того фонтана со святой водой, к которому ее пытается прижать Калейд.

– Явилась помочь Эксельсиру?! – гневно прогремел он, окружая демоницу терниями. – Я не дам его освободить!

Лахджа не поняла, о чем речь. Ее что, снова принимают за кого-то другого? Частенько это с ней случается…

Стоп. Эксельсир… это же так зовут ее последнего клиента. Похоже, у них тут и правда недопонимание. Она улучила момент и выкрикнула:

– Попей таблеток, дед! Я демон, но я пришла арестовать Эксельсира, а не освободить!

Она продемонстрировала корзинку. Очень удобный артефакт – возникает из ниоткуда, когда нужен, а в остальное время как будто и нет его.

– Вот, видишь?! – воскликнула Лахджа, показывая розовое свечение. – Я судебный пристав, охотник на злых духов! Твой Эксельсир должен попасть в преисподнюю – и я его туда заберу! Его приговорили ваши же власти!

Калейд снова размахнулся… но в последний миг замер. Покрытое наростами лицо потемнело, плечи опустились… сам Калейд тоже чуть сократился в размерах.

– Не лжешь ли ты? – с сомнением спросил Калейд. – Откуда ты – Хвитачи, Ад иль Паргорон?

– Паргорон, – ответила Лахджа, для себя отметив – у Тир-Нан-Ог контракты не только с их миром.

– Допускаю, – кивнул Калейд, еще сильнее уменьшившись. Лианы тоже сократились в размерах, птицы разлетелись. Стены возвращались на места, лес снова становился залом. – Тогда скажи мне, демон, отчего ты напала на духа-хранителя?! Разве не предупредили тебя, что это запрещено?! Или ты сама перепутала меня с Эксельсиром, неразумная?!

– У тебя энцефалопатия, что ли? – часто заморгала Лахджа. – Это ты на меня напал!

– Нет, это ты явилась и ударила меня, демоница Лахджа.

– А откуда ты знаешь, как меня зовут?

– Ты же сама это крикнула. Что ты Лахджа, и ты ненавидишь спригганов.

– Спригганов?.. Кто такие спригганы?

– Я спригган. Дух-хранитель леса и руин Эллетира. Не утверждай, что… хотя погоди…

Лахджа задумчиво смолкла. Смолк и Калейд. Сколько-то секунд они размышляли, а потом одновременно поняли, в чем дело.

– Нас обманули, – хмуро сказал Калейд.

– Я повелась, как лохушка, – желчно сплюнула Лахджа. – Опять.

– Кто? Зачем? Твой враг или мой?

– Да у меня вроде нет тут врагов… то есть есть, но они все вот, в корзинке сидят. Разве что та Эссе… как ее там?..

– Может быть, она. А может…

Калейд повел шишковатой лапищей, прислушался к чему-то. Потом провел рукой по зеленому ковру, пошарил… и достал четырехлистный клевер.

Его ладонь резко сомкнулась, сминая растение. Лахджа почти ахнула – это же редкость, они удачу приносят!.. хотя ладно, глупое суеверие, оставшееся от смертной Лахджи.

А Калейд уже затопал прочь. Стены просто расходились на его пути, замок колебался, точно живой, и Калейд шел все быстрее, почти бежал.

В конце этого волшебного туннеля оказалась полянка. На ней – круглая каменная хижина, а у дверей – мертвый пес, похожий на паргоронского, только с более длинной мордой и верхними клыками.

– Рафундель!!! – взревел Калейд.

В хижине зашуршало, и из нее выпрыгнул так хорошо знакомый Лахдже лепрекон. Только улыбка у него стала жуткой и гротескной, морщины как будто углубились, а глаза светились желтым.

А в руках… в руках он держал глиняный горшочек, полный золотых монет. Широко ухмыльнувшись, Рафундель положил на самый верх ту монету, что показывал Лахдже, приподнял цилиндр и хихикнул:

– Пока! Лепрекон желает всем удачи!

Калейд швырнул в него что-то невидимое, гудящее, но не успел на какой-то миг. Рафундель просто растворился в воздухе.

Спригган подошел к хижине и поднял тело собаки. Истерзанное, покрытое длинными ранами. По щекам уродливого великана потекли слезы, он прижал мертвую собаку к груди и уселся на пороге.

– Ты была хорошей, – пробормотал Калейд.

– Мне жаль, – неловко сказала Лахджа, подходя ближе.