Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 4 [СИ]

Стоило спросить сразу, но она же не знала, что возникнет такое затруднение. Она думала, что Эксельсир просто прикован к дереву или заперт в клетке из ветвей.

Лахджа повернулась к выходу. И не увидела выхода. Единственный путь из центра лабиринта исчез, растаял. Осталась только живая изгородь – и она зловеще шелестела, наливаясь скверной.

…я не настолько уж беззащитен…

…не так, как думает Калейд…

…простодушный Калейд…

…я набираюсь сил…

…дерево уже гниет…

Это Лахдже совсем не понравилось. Она метнулась вверх, но завязла в незримой паутине. Побилась, подергалась – двигаться получалось только обратно.

Ее когтям стены тоже не поддавались – нет, они прекрасно резались, но тут же срастались, смыкались, как жидкая грязь. К тому же из живой изгороди полезли колючие ветви – они хлестали в ответ, угрожали схватить.

– Не похоже, что тебе нужны друзья, – сказала Лахджа, раскрывая ладонь.

Электрошок. Ветвящиеся молнии лизнули растительность, обожгли ее. Листья закурчавились, что-то протяжно зашипело. Раздался тонкий свист.

– Знаешь, если иначе никак, я просто все тут сожгу, – заверила Лахджа, выращивая внутри огнетворные органы.

Биология – это вершина организации материи. Она ничем не хуже техники, если уметь с ней управляться. Эльфы вот умеют. И Лахджа тоже умела… она все еще училась, все еще много с чем не освоилась, но уж драконье пламя-то выдыхала с легкостью.

Драконы классные.

Пламя залило весь центр лабиринта. Заскворчала живая изгородь, запылал внешний слой стен. И черное дерево Эксельсира тоже вспыхнуло. Лахджа приготовила корзинку, собралась ловить того, кто попытается выскользнуть…

…но она оказалась не готова к тому, что увидит. Эксельсир превзошел все ее ожидания.

Она даже опешила, когда вовне хлынула аура. Дух альва, бессмертного эльфа-колдуна. Явно очень древнего… и страшно сильного.

Не совсем мертвый и не совсем живой, он вышел из дерева с дымом. Слегка просвечивающий, неестественно красивый и просто источающий скверну. От него исходил цветочный аромат… кажется, он пытался замаскировать эти свои миазмы, но получалось плохо.

По сути перед Лахджой стоял сородич. Демон. В Тир-Нан-Ог такое случается с духами, которые напитываются Тьмой – и местные власти решили, что разумнее всего натравливать на них таких же демонов. Пусть одни скверные твари забирают за Кромку других скверных тварей.

А если они погибнут в процессе – Тир-Нан-Ог ничего не потеряет.

– Твое имя! – требовательно сказал Эксельсир, протягивая руку. – Назови твое имя!

Он уже не шептал отовсюду, голос не проникал прямо в мозг, минуя уши. Просто гаркнул – и Лахджа почувствовала непреодолимое желание назвать имя.

И правда сильный колдун.

– Меня зовут Текила Абсент! – выкрикнула Лахджа первое, что пришло в голову.

– Ты лжешь, – процедил Эксельсир, стискивая кулак. – Имя!

Давление усилилось. Ме Защиты Разума не справлялось. Лахджа постаралась сбросить наваждение – и снова выдохнула пламя. Пузо раздулось, оттуда хлынул горючий газ – и все вокруг раскалилось добела.

Но Эксельсир этого даже не заметил. Огонь обходил его, огибал дугами.

– Назови свое имя! – прогремело из бушующего пламени.

– Меня зовут Сара Коннор! – ответила Лахджа, борясь с распирающим желанием назвать настоящее.

Но если она это сделает – она погибла. Он и так мощно ворожит, а если получит ее имя, особенно из ее собственных уст… одна из вечных слабостей демонов.

– Это не твое имя, – шепнули вдруг прямо в ухо. – Назови настоящее.

Теперь ее пронзило болью. Эксельсир каким-то образом переместился прямо к Лахдже и послал в нее колдовской импульс. Будто плюнул – да так плюнул, что сотрясло все тело.

– Меня зовут Джон Коффи… – выдавила Лахджа, резко меняя форму. – Как напиток, только пишется по-другому…

Зря он подошел так близко. Лахджа выстрелила всеми частями тела, расширилась и раздалась, мгновенно оплетая Эксельсира щупальцами, хватая возникшими из ниоткуда клешнями. Воплощенного духа стиснуло, сдавило, из него брызнуло что-то призрачное… какая-то эктоплазма…

Но серьезного вреда ему это не причинило. От него пошли волны энергии… сейчас освободится…

– Угадай мое имя сам! – воскликнула Лахджа, усиливая нажим. – Наверное, знаешь эту игру? Вроде эльфы ее тоже любят, не?

– Никаких игр. Ты просто скажешь имя.

Лахджу снова накрыло болью. Она упала и обмякла. Метаморфизм перестал работать, она вернулась в натуральный облик. Зато Эксельсир вырос до огромных размеров, навис над ней и стал давить, плющить… черт, да она же сейчас умрет…

– …Что, заморочил тебя Эксельсир? – раздался насмешливый голос.

Лахджа моргнула. Она лежала в центре лабиринте, в центре по-прежнему стояло черное дерево, а рядом противно скалился Рафундель.

– Знаешь, с твоей доверчивостью надо что-то делать, – покачал головой лепрекон. – Открытый разум – это, конечно, хорошо… для любознательного существа. Но тут есть и обратная сторона монеты…

В пальцах у него заиграла монета. Аверс, реверс, аверс, реверс. Лахджа не без труда оторвала взгляд.

Потом подошла к дереву Эксельсира… целое, нетронутое. Вообще все вокруг целехонькое – не было ни пламени, ни битвы… ничего вообще. В какой момент реальность сменилась иллюзией, мороком?

Она подняла корзинку, поднесла поближе к дереву – и оттуда донесся истошный визг. Сквозь кору потекли белесые струи – они с такой легкостью впитались в розовое свечение, что Лахджа даже устыдилась.

– Здорово, что я так вовремя появился, правда? – хмыкнул Рафундель. – Если бы ты все-таки назвала ему свое имя… ой и не знаю, что бы с тобой сталось…

– Ты все видел? – мрачно спросила Лахджа. – Господи, какой стыд.

– Калейд же предупреждал – не слушай его, – осклабился Рафундель. – Эксельсир вообще-то слабый, но если найдет лазейку – все, пиши пропало.

Лахджа посмотрела на заполненную до краев корзинку. Перевела взгляд на лепрекона. Глаза у него по-прежнему были ярко-желтыми, но в остальном он вернулся в прежний облик.

Правда, смешным уже не казался.

– Не обижайся, – догадался о ее мыслях лепрекон, по-прежнему крутя в пальцах монету. – Слишком многое стояло на кону. Калейд… я на него зла не держу, он просто исполнитель чужой воли.

– А у тебя и правда есть горшочек золота, – констатировала факт демоница. – Врал ты мне, получается.

– Но на тот момент же не было. Так что это не совсем ложь.

– И это волшебное золото.

– Очень волшебное, – особенно широко улыбнулся лепрекон, и его морщины снова углубились, а лицо стало похоже на жуткую маску. – Мы делаем свои монеты из обычного золота, но это очень долго. Десятки лет на каждую монету. Чтобы собрать целый горшочек, уходят тысячелетия. Так что… сама понимаешь, насколько мне было важно его вернуть. Именно мой, собственный.