Д Штольц - Яд и Меч

— Наш путь лежит в Элегиар.

— Зачем? — поднял бровь юронзий, возвращаясь к столу, и стал посматривать с интересом уже на безмолвных спутников графа. — Ты говоришь, что ты не доже’кайрой… то есть не рабовладелец. А кто эти женщины, а?

— По приглашению давнего товарища учителя, — Юлиан нахмурился. — Женщины свободны, они не рабыни, а айорки. У них, как ты видишь, нет на щеках магических клейм, Рингви, ибо в наших землях к айорам относятся, как к членам семьи.

В это время Рингви откусил здоровенный кусок мяса, снова вытер рот хлопковым полотенцем и убрал остатки ладонью, затем сделал глоток душистого вина из золотого кубка и отошел от стола. Он схватил небольшой инкрустированный самоцветами кинжал и пошел в сторону отряда вампиров. Мускулистые руки юронзия играли с оружием, подбрасывая его в воздух и ловко хватая за рукоять. Вместе с тем, мужчины с общины Рингви переглянулись между собой и в счастливом оскале стали ждать развлечения.

— Мне ничего не говорит это слово, Юлиан. Тех, кого здесь называют рабами, в Песчаных землях кличут доженами, но от этого ничего не меняется — они рабы. Но ты мне симпатичен, северянин с Ноэля! Мой песчаный народ Р’онзий уважает тех, кто не смердит от страха при первой опасности.

Юронзий молчал. Хитрые темно-карие, почти черные глаза, чуть узкие, лукаво посматривали на аристократа. Затем, выждав некоторое время и наслаждаясь безэмоциональным лицом Юлиана, которое понравилось Рингви, предводитель рабов продолжил.

— Пошутим же над судьбой! Пусть женщины определят вашу участь, — Рингви оскалился, а юронзии, в землях которых женщины приравнивались к скоту, вокруг него загоготали, с удовольствием поглядывая на обескураженных айорок. — Если они считают себя свободными и не угнетенными, пусть скажут об этом. Или придумают, как вас убить, а я исполню.

Юлиан кинул косой взгляд на кашляющего веномансера, который пытался привлечь к себе внимание. Краем глаза старик показывал на Кайю. Та стояла недалеко от Лойса и ручкой вытирала испарину со лба. Ей поплохело. Идея родилась неожиданно, дерзкая, но осуществимая.

— Хорошо, Рингви, это здравая идея, ибо никто, кроме самих рабов, никогда не скажет точно, угнетен он или нет, — Юлиан обратился к молодым женщинам и произнес уже сурово. — Говорите правду, Кайя и Фийя! А уж, если кто из вас соврет, то пусть наш справедливый и мудрый дюж Е’тан покарает обманщицу.

Рингви громко и довольно засмеялся, сложил руки на массивной груди и широко расставил ноги.

— Мы — свободные! — пропищала Фийя, макушка которой торчала из-за плеча графа.

— Мы — рабыни! — с ядовитой улыбкой, хотя и чуть испуганной, сказала Кайя, и отошла еще дальше от своего бывшего господина, на всякий случай.

— Кайя, ты обманщица! — выпалила Фийя, дрожа и гневно выглядывая из-за рукава графа на Рингви. — Если бы она захотела, то ушла бы от господина Гор’Ахага, но она всю жизнь провела с нами!

Лойс с хмурым лицом подошел к Рингви, осторожно коснулся рукава расшитой белоснежной рубахи и сказал.

— Рингви. Врет он все! Рабыня, вон та, рассказала по дороге, что старик — ее хозяин, в детстве купил ее в Зунгруне. А вот этот высокий богатей, клянусь матерью, владелец вон той сероглазки, которая боится признаться.

Юронзий в безмолвной ярости уставился на раба и сверкнул злыми глазами. Средним пальцем, окутанным снятыми с трупов кольцами, он указал братьям на Лойса. Вампир побледнел и отшатнулся, сделал шаг назад, еще один, но его схватили под руки четверо крепких мужчин из племени Р’онзий, как они называли себя сами. Пятый обнажил из ножен длинный господский меч.

— Нет-нет! Рингви, Рингви!!! Пощади меня! Рингви! — закричал дурным голосом и попытался вырваться пожилой вампир.

Не смотря на то, что Лойс был вампиром, существом более сильным, чем простой человек, четверо юронзиев так крепко держали его, что тот лишь трепыхался влево-вправо от ужаса. Багряные жилы вздувались на плечах людей песков, пока пятый размещал меч за спиной Лойса. В конце концов, вампира с силой толкнули назад, он насадился задом на клинок, что вошел в него лишь наполовину, упершись в кость.

Истошные вопли прокатились под куполом Плениума. Все рабы отошли чуть назад, прикрыли рты растопыренными пальцами. Кто-то уже блевал в углу, не в силах сдержать себя. Те, что были вампирами, смотрели на убийство чуть спокойнее и вдыхали запах крови. Даже несколько нагов, с их смиренными нравами, нервно отползли ближе к выходу. Две айорки стояли, одна бледнее другой, и всхлипывали. Лишь на лицах Вицеллия и Юлиана лежала маска безразличия, хотя, все-таки, граф не выдержал и свел на переносице брови, сморщив лицо.

Когда крики и стоны Лойса затихли, а в круглой комнате повисла тишина, Рингви улыбнулся как ни в чем не бывало.

— Настоящие воины Р’онзий всегда держат данное слово!

Братья Рингви, что скорее всего были просто его личными воинами, одобрительно кивали и тихо переговаривались между собой на неизвестном Юлиану языке.

Юронзий же после этих слов подошел к Кайе и улыбнулся, сложив руки на груди. Меж пальцами блестел клинок.

— Продолжай, женщина! Я тебя слушаю.

— Этот… старый… хрен. Он всегда унижал меня. — Кайя продолжала смотреть на тело Лойса, дрожала, но пыталась взять себя в руки. Она злобно ткнула пальцем в Вицеллия, едва ли не рыдая от гнева. Тот же чуть склонил голову и казался совсем спокойным. — Он насиловал меня, когда я была совсем юна! Он заставлял ласкать его… Прислуживать. Называл… слабоумной, оскорблял. Он — само зло! Он…

Вдруг Кайя замолкла. Испарина сменилась градом пота. Рукой айорка скользнула к горлу, посинела, судорожно открыла рот и попыталась схватить им воздух. Кайя тужилась что-то сказать, но не могла, словно мешал ком там, где она пыталась его сдавить, чтобы убрать. Хватка не ослабевала. Мешочек с монетами глухо упал на пол, а девушка рухнула сначала на колени, потом на бок. Ее тело изогнулось в судорогах, Кайя пыталась сделать вдох, хотя бы один, легкие горели… но не могла. Немые муки бьющейся и катающейся по полу женщины видели все. Рингви осторожно отступил назад и прищурился, не веря тому, что видит.

— Что… Как… — прошептал юронзий.

Тело замерло, изо рта пошла пена. Наконец, муки женщины прекратились и она умерла. Толпа в ужасе расступилась и задрожала, а мертвая Кайя оказалась в центре опустевшего вокруг нее зала, словно проклятая богами.

— Ну что ж, значит боги все-таки есть, а, Рингви? — поднял бровь Юлиан, спокойно взирая на тело вероломной служанки.

Рингви молчал. По его лицу не было понятно, бледен он или нет, но вытаращенные глаза опасливо смотрели на мордашку Кайи, которая отчего-то сделалась синей, вспухла и исказилась в жуткой гримасе.