Д Штольц - Преемственность

Теперь Уильям знал о братьях всё — их имена, их пороки и грехи.

Двое братьев с ужасом и слезами на глазах смотрели на чудовище, измазанное кровью их брата. Рубаха и брюки вампира пропитались кровью убитого. Уильям встал и задумчиво посмотрел на оставшихся двух — его качало, но он улыбался от уха до уха жутким оскалом хищника. Наконец, выбрав следующую жертву, Уильям развернулся к самому младшему, который, поняв, что настал его черед, закричал до хрипоты «помогите» и забился в угол, выставив вперед руки.

Вампир, опьяненный кровью, томно улыбнулся и медленно подошел к своей жертве, покачиваясь. Младший, юноша по имени По, в отличие от старшего брата не пытался напасть на Уильяма, а лишь глупо трепыхал руками в воздухе. Вампир схватил его за горло, поднял в воздух, оторвав ноги от пола, и вцепился в глотку жалобно стонущему мальчику. Затем прижал его к стене и уже более аккуратно стал пить. Вытянув до последней капли мальчишку, он развернулся к последнему пленнику.

Тот, смертельно бледный, упал на колени со стоном отчаяния. Гремя кандалами, он подполз к ногам Уильяма и принялся целовать залитую кровью обувь.

— Господин, пожалейте меня, прошу вас… Умоляю, не убивайте! Мой отец очень богат, он щедро вознаградит вас за мою жизнь. Я последний сын в семье, — рыдал средний брат, Партус.

— Врешь, — прохрипел нечеловеческим голосом Уильям. — У тебя есть еще один брат. И он не участвовал в вашей попойке и изнасиловании…

Партус испуганно отшатнулся, и Уильям учуял, что тот обмочился.

— Кто ты такой? — Партус ещё громче зарыдал и забился в угол, видя, что вампир сделал шаг в его сторону.

— Чудовище, — ответил самому себе шепотом Уильям. Остатки его человеческой души рыдали, глядя на это кровавое безумие, но не могли ничего поделать.

Он подошел вплотную к среднему брату, схватил его за горло и поднял. Партус посмотрел на своего убийцу и закрыл глаза. Уильям вцепился ему в глотку, стал пить. Кровь уже не стекала сквозь клыки на пол, а вся попадала в горло. Партус дернулся в последний раз и затих.

Наконец, вампир с отвращением швырнул на пол иссушенное тело. Впервые за долгое время он почувствовал, что наелся досыта. Разум прояснился, а в животе поселилось чувство приятной тяжести. Уильям посмотрел на свои руки — ногти и пальцы укоротились, кожа приняла нормальный вид, клыки тоже стали короче на ощупь.

Он оглядел камеру и ужаснулся. Теперь его мыслями правила человеческая сущность, и она рыдала от горя. Везде была кровь — на стенах, полу, мертвых телах. Уильям принялся с отвращением вытирать её с собственного лица и шеи рукавом рубашки, но выходило скверно — та тоже оказалась пропитанной насквозь и оставляла кровавые разводы.

С дрожащими руками, почти полностью придя в себя, Уильям испуганно отошел к стене у двери в попытке отгородиться от всего этого кошмара. Его мутило, он едва сдерживал рыдания и от того что сделал сам, и от того что увидел в памяти насильников. Но вместе с тем по его телу разлилось приятное ощущение силы, сытости и наслаждения.

Так Уильям и простоял у стены, среди мертвецов в полной тишине, пока не услышал гулкие звуки шагов, а затем и открывающегося засова. Филипп зашел в камеру, и оглядев залитого кровью и дрожащего Уильяма, а также темницу, охнул.

— Так и нарочно не измазаться в крови, как у тебя получилось случайно. — выдохнул граф.

— Так получилось, — ответил Уильям, пряча взгляд.

— Ладно, пойдем.

Граф оставил дверь распахнутой настежь и направился по коридору к выходу. Уильям, слегка шатающийся и опьяненный, послушно последовал за ним.

— Ты видел что-нибудь, когда пил их? Какие-нибудь картины?

Вспомнив лицо той девочки, Лизи, которую взрослые мужики насиловали всю ночь, Уильяма снова замутило. Пытаясь сдержать позыв рвоты, он прикрыл рот рукой, тяжело дыша, и кивнул.

— Понял. Привыкай, — произнес Филипп и, на всякий случай, отошел чуть дальше, с сожалением посматривая на бледного и взъерошенного вампира, побывавшего в голове у трёх насильников.

Уильям снова кивнул, соглашаясь. Уняв тошноту, он распрямился и зашагал за Филиппом более энергично, хотя нездоровый блеск глаз выдавал весь тот ужас, что он испытал.

Двое вампиров прошли коридор, вернулись в отделение тюрьмы с зарешеченными камерами. Немытый и грязный люд, закованный в кандалы, прильнул к решеткам и возбужденно тыкал пальцем в испачканного с ног до головы кровью Уильяма. Затем Старейшины свернули в узкий коридор, и граф завел Уильяма в небольшую комнату, где, судя по всему, мылись стражники и некоторые особо почетные заключенные, оставленные на съедение графской семье.

Посреди комнатки уже стоял табурет с большим тазом, наполненным водой. Следом за Старейшинами в комнату спешно вбежал услужливый надсмотрщик и протянул комплект сменной одежды, который ранее получил от Уильяма, и полотенце. Он удивленно взглянул на перемазанного кровью вампира и скрылся.

— Господин, а ничего, что он и вся тюрьма видели меня в таком состоянии?

— Нет, надсмотрщик — один из вампиров. А что касается заключенных — сюда попадают лишь те, кому назначен смертный приговор. Так что не волнуйся, лишнего не сболтнут никому, — покачал головой граф и устроился у двери, оперевшись о стену плечом и сложив руки на груди. — Смывай с себя кровь, одевайся, потом поднимемся.

Уильям стащил с себя грязные вещи, предварительно достав из кармана тоненький браслет, который бережно положил рядом с тазом, и стал смывать с голого тела кровь. Граф беспристрастно посмотрел сначала на браслет, потом стал разглядывать рыбака, который был выше его на полголовы. Он заговорил, когда Уилл почти закончил приводить себя в порядок.

— Уильям, ты спал с моей дочерью?

Уильям вздрогнул, побледнев, затем густо покраснел и испуганно кивнул, спешно вытираясь полотнищем. От страха, ибо на его голову в последние дни свалилось слишком много, у Уилла затряслись руки, и он неумеючи завозился с завязками на штанах и с ужасом поглядывал на Филиппа.

— Я… господин, я…

— Успокойся, — перебил его граф. — Если бы ты сделал что-то Йеве против ее воли, тогда бы я сейчас разговаривал с тобой по-другому. Но, как я понимаю, моя дочь сама была не против прыгнуть к тебе в кровать.

Филипп ожидал кивка, но его не последовало — вместо этого Уильям, не желая выдавать Йеву, нахмурил брови и промолчал. Граф с интересом посмотрел на него.

— Чего не отвечаешь? Когда это случилось между вами в первый раз?

— В середине лета.

— И как часто? — поднял брови Филипп.

— Пару раз в неделю, — коротко ответил Уильям. Он стоял уже полностью одетый, но всё ещё боялся встретиться взглядом с графом.

— Хм… Ну что ж, я думал это продолжалось у вас дольше… Рассказывай.