Лаура Кардеа - Осколки серебра и льда [litres]

Я вообще не должен участвовать в поединках с армией этих бездарей. Да даже вставать ради этого. Но вот объявляют мой первый бой на копьях, и я, вздохнув, беру свое оружие, поднимаюсь с ледяного трона высоко на трибуне и спускаюсь по широкой лестнице вниз, на зеркально-гладкую боевую площадку. Позволяю ликующим возгласам толпы приветствовать меня. Все-таки это входит в мои обязанности.

Лицо соперника кажется мне смутно знакомым. Наверное, этот мальчик мог бы работать на конюшнях, о чем говорит его телосложение. Только вот для того, чтобы стать хорошим копьеносцем, недостаточно ежедневно таскать десятки тюков сена. Тем не менее, он очень умело вертит свое серебряное копье между обеих рук. Слишком много показухи, которую он наверняка устроил для тех девушек, которые активно поддерживают его. А может быть, он пытается таким образом скрыть свою нервозность. Ведь он хорошо знает, чем закончится этот поединок. Мы оба это знаем.

Судья командует начинать бой.

Я делаю несколько простых последовательных движений, которые парнишка парирует со стиснутыми зубами. И вот он идет в атаку.

– Когда выиграю турнир, то победу посвящу своей любимой, – рычит он, как бы для того, чтобы подбодрить себя, и я закатываю глаза. Но все же он приятно удивляет меня, потому что за всем фасадом действительно обладает талантом.

Поскольку со всеми соперниками я сражаюсь честно и в полную силу, парень быстро устает и потеет. Зато у меня есть время, и я глазами ищу человеческую принцессу. Она сидит с Элирией и Сиф на первом ряду, и мне интересно, что она думает о наших поединках. Наверняка это не первый турнир, на котором она присутствует, но наши плавные благодаря магии движения явно отличаются от человеческих поединков на копьях.

Заметив, что я отвлекся, мальчик ухмыляется и целится копьем мне в плечо, в единственное незащищенное место. Но я поворачиваюсь как раз вовремя, и его копье слегка царапает эполету. Подталкиваю парня в спину тупым концом копья, затем подпрыгиваю и, повернувшись в воздухе вокруг собственной оси, с силой вонзаю свое копье в броню упавшего на землю мальчика.

Острие пробивает ее насквозь, и я молча замираю. Он лежит на спине, ладонь разжимается, и оружие катится по мерзлой земле. Я надавливаю на его доспех чуть сильнее.

– Все кончено, мальчик, – тихо объясняю я ему. Не хочу серьезно ранить его, чтобы он мог еще сразиться с моими рыцарями. Каждый участник турнира имеет право сражаться со столькими соперниками, на сколько хватит сил и здоровья. Возможно, в этом году его все же зачислят в гвардию. Либо он наберется опыта для следующего турнира. В любом случае потенциал у него есть, и не хотелось бы тратить его впустую.

– Сдаюсь, – бормочет он.

– И победу одерживает Его Королевское Высочество принц Неван Мондракон! – провозглашает судья. Гремят аплодисменты. Принцесса аплодирует очень медленно и строго хмурится. И так после каждой моей победы. Мне это даже нравится.

Во время последнего боя я все думаю, насколько же посредственные в этом году бойцы. Мой меч рассекает плечо моей соперницы. Не слишком разумно было с ее стороны заявляться на бой с мечом в легкой броне. Мне кажется, что зимнее королевство в этом году сдерживается, чтобы сохранить большую часть присущей ему власти для чего-то непредсказуемого. Снова украдкой смотрю на Верис. Она отвернулась от боя и делится с Элирией поджаренными орешками розмарина. Какая дерзость…

Я с такой силой обрушиваю меч на девушку, что ее ноги скользят по земле. Она хороший боец и смогла победить нескольких моих рыцарей, чем обеспечила себе место в гвардии. И хоть мышцы ее дрожали от напряжения, она все же решила сразиться еще и со мной. Я ценю ее рвение и сильную волю, но не удивляюсь, когда она не пытается больше нападать.

– Лиана Уриан выбывает из состязания, – провозглашает судья, глядя на мою соперницу. – И снова победителем турнира становится Его Королевское Высочество принц Неван Мондракон! – он монотонно произносит мой титул, потому что ему приходилось делать это сегодня уже десятки раз. Едва ли можно его за это винить, и я решаю не наказывать его. Мне и самому не терпится, чтобы этот цирк закончился.

Несколько молодых куртизанок, которых отобрала лично Элирия, преподносят мне на бархатной подушке, украшенной яркими синими звездами, подарок – ледяной кинжал. И что прикажете с этим делать? Но я хорошо помню слова моего первого противника.

Матушка наверняка отчитала бы меня за эту выходку, но я бесцеремонно хватаю кинжал и шагаю к принцессе. Вежливо улыбаюсь ей и преподношу ледяной кинжал.

– Для моей высокочтимой гостьи и самой красивой женщины при моем дворе, – мой голос дрожит от сарказма, ничего не могу с собой поделать, но уверен, что она этого не замечает. Она становится совсем бледной, и ее лицо теряет все краски, которые выдавали бы в ней человека. Но уверен, в любой момент она покраснеет от смущения. И от восторга.

И вот ее щеки действительно краснеют, только совсем не от восторга. Ее эмоции обрушиваются на меня как град.

– Да как вы смеете, – начинает она, но тут же умолкает, как будто что-то сдавливает ее горло.

Ее реакция ошеломляет меня. Даже не реакция, потому что знаю, что отвращения в ней хватит еще на две человеческие жизни. А сам факт, что она вообще позволяет себе ее. Да она должна радоваться той чести, которой я ее удостоил. Но прежде чем я успеваю хоть что-то сказать, она, дрожа от благородного негодования и смотря на меня с упреком, вскакивает со своего места, выхватывает ледяной кинжал и бросается прочь. Что ж, у нее определенно талант к драматизму.

Я закатываю глаза и оглядываюсь на Роуэна.

– Ты можешь в это поверить?

– Может быть, вам следует догнать ее?

Она оказывается быстрее, чем предполагают ее короткие ноги, да и в такой длинной, пышной юбке легко запутаться. Но я, конечно, не побегу за ней. Вместо этого я позволяю магии подняться во мне и чувствую, где ее присутствие разорвало пространство крошечных ледяных частиц воздуха. Так я могу выследить любого в моем замке.

Я нахожу принцессу в пересечении коридоров, где она вонзает ледяной кинжал в мрамор.

– Не могли бы вы воздержаться от разрушения декора моего замка?

Она не слушает, продолжая наносить удары. Правда, на мраморе почти не остается царапин.

– Сначала я хотела уничтожить кинжал, но, похоже, это невозможно сделать. Тогда я решила уничтожить ваш портрет, – она мрачно кивает на вырезанное в мраморе изображение.

– Это не я, – сухо замечаю я.

Она только пожимает плечами.

– Для меня вы, фейри, все на одно лицо.

Взмахиваю в воздухе рукой, заставляя ее руку с кинжалом оторваться от стены, а царапину на мраморе исчезнуть.