Лаура Кардеа - Осколки серебра и льда [litres]

Гора с плеч! Поворачиваюсь к другому дракону, не обращая внимания на Невана, который все еще смеется.

– Через какую арку я пройду в сад и останусь в живых?

– Через правую, – отвечает он, прежде чем закрыть глаза и застыть в металле вместе с другим.

Вбегаю в сад и на миг задерживаю дыхание, не слыша, что говорит за моей спиной Колм.

Я не превращаюсь в камень. Я выжила!

Снова падаю на колени, но на этот раз от облегчения. Я прошла третье испытание.

Постепенно в сад заходят все остальные и с удивлением оглядываются по сторонам. Полагаю, они здесь тоже впервые. Я наконец могу лучше рассмотреть, где нахожусь, потому что до этого все перед глазами расплывалось. Первое, что бросается в глаза, – это трава. Не снег, а сочная темно-зеленая трава. И цветы корицы. На фруктовых деревьях зреют сочные плоды, слышно пение птиц. Сад кажется таким райским, что во мне распространяется тошнотворное чувство какого-то подвоха.

И действительно. Между деревьями, то тут, то там я замечаю отдельные статуи. Одни с удивленными глазами смотрят на свои тела, другие в отчаянии жмутся к земле. С уколом в сердце я понимаю, что это не единственные окаменевшие фейри. Статуи в Вечном саду тоже казались слишком живыми, чтобы быть просто произведениями искусства. Но если статуи в Вечном саду были прекрасными юными фейри, которые будто замерли посреди танца, здесь они показывают различные стадии осознания того, что с ними происходит, прежде чем окаменеть. Мучительное зрелище, проникающее глубоко в мое сознание. И я невольно задаюсь вопросом, почему же фейри из Вечного сада не выглядят напуганными или потерявшими надежду. Почему они там выставлены как простые украшения.

Но Сиф подгоняет меня дальше. По выложенной галькой дорожке мы идем к центру сада и выходим на поляну между фруктовыми деревьями, где королева опирается руками на каменный колодец и устремляет взгляд в даль.

– Ты хорошо держишься.

Подхожу ближе.

– Вы хотите, чтобы я выиграла.

– Конечно! – Она театрально хватается за сердце, как будто неприятно поражена тем, что я посмела в этом усомниться.

– Почему? – слова Невана о том, что она произнесла проклятие, все не выходят у меня из головы.

– Я не хочу, чтобы мой сын продолжал причинять тебе вред. – Смотрю на нее, поджав губы, потому что она явно что-то скрывает, но прежде чем я успеваю что-то сказать, она поспешно продолжает: – И я не хочу, чтобы его власть возрастала. Ни его, ни всех остальных моих детей, потому что все они погубят мой народ своей жаждой наживы. Но это не значит, что первая причина менее значимая. Я была такой же, как ты, много веков назад. Наивнее, смелее и увереннее. Я хочу, чтобы ты оставалась в безопасности, – ее голос становится таким тихим, что его уносит ветер, и я едва слышу ее. – В отличие от меня тогда.

Мне больно задавать ей следующий вопрос, особенно в такой момент, но мне нужна ясность:

– Это вы произнесли проклятие?

Ее взгляд упирается в колодец, и я не смею шевельнуться. Когда королева поднимает глаза, я вижу, что она плачет.

– Да, это была я.

Она так тщательно скрывает от народа эти непролитые слезы и сейчас выглядит одновременно такой душераздирающе молодой и бесконечно старой. Она в ловушке между девушкой, которой когда-то была, и человеком, которым хочет быть. Я тоже едва не плачу, потому что до меня доходят ее слова. Вот почему я сочувствую ей прошлой. Даже если не знаю, что именно она пережила, в моей душе есть уязвимая заноза, которая просто чувствует это.

– Я никогда не могла себе этого простить, – продолжает она тихо, чтобы вошедшие фейри ее не услышали. – И каждый день мечтаю все вернуть. Но все же если бы передо мной снова встала та дилемма, я бы поступила точно так же. Я не могла позволить, чтобы Дафна страдала. Хотя сына тоже очень любила, но оставаться в стороне было просто неправильно.

Ее голос срывается, и я пользуюсь моментом:

– Понимаю. И я бы поняла, если бы вы мне это сразу рассказали. А так пришлось узнать об этом от Невана, который явно хочет нас рассорить.

Тут что-то в ее взгляде меняется, и ее черты ожесточаются.

– Что он еще тебе сказал?

– Ве-е-ерис, дорогая! – вдруг слышится знакомый голос. Элирия! И уже через несколько секунд я вижу, как она бежит к нам через поляну.

Королева чуть отступает. Элирия поправляет платье и смотрит на нас пронзительным взглядом.

– Вот что я скажу: кто бы ни спланировал это место, он явно не думал, что трава может сделать с нашей одеждой.

– Сад создавала я. И моя сила поддерживает его, – чуть сурово заявляет королева.

Но Элирия очаровательно улыбается, кажется, ничуть не смутившись, и делает глубокий книксен:

– О моя королева, вы выглядите так молодо, что я издали приняла вас за юную девушку!

Королева долго смотрит на Элирию, которая так и стоит, замерев в поклоне.

– Хм. Я понимаю, почему Верис ценит тебя. Острый ум и льстивые речи. Можешь встать! – Она широко улыбается и тут же хмурится, указывая пальцем на солнце, стоящее в зените. – Четвертое испытание скоро должно начаться, – объясняет она и спешит к своим детям.

– Я думала, ты тогда нашла себе лучшую компанию, – ворчит Элирия. – А ты, оказывается, просто сбежала в самый разгар бала-маскарада.

– Зачем ты здесь?

Элирия наклоняется ко мне и заговорщически усмехается:

– В замке так невероятно скучно, когда все мои любимые игрушки танцуют здесь.

– Элирия! – к нам спешит Сиф, и усмешка Элирии становится шире.

– Вспомни солнышко, вот и луч, – шепчет она, видно, думая, что я ничего не расслышу.

Тяжело дыша, Сиф останавливается перед нами.

– Ты не через арку, случайно, прошла?

– Конечно, – восклицает Элирия. – Загадка была детской игрой.

– А железная ручка? – Сиф хватает руки Элирии, чтобы осмотреть ладони.

Элирия выглядит так, будто ее застали врасплох.

– Попросила постучать одного из часовых. – Она краснеет и пытается освободить руки. – Ты бы лучше о Верис беспокоилась! Следующее испытание – от принцессы Карлин, а она самая коварная и подлая змея…

– Элирия! – Сиф с возмущением несильно бьет ее по руке.

– Это же правда! Карлин всегда ставит задачи таким образом, что они кажутся, с одной стороны, посильными, а с другой – абсолютно неразрешимыми. Никто другой на такое не решается.

Я хмурюсь.

– А что происходит, когда ставится неразрешимая задача?

– Зимнее королевство сурово наказывает всех, кто не чтит Ритуал семи. Но Карлин – единственная, кто это учитывает.

Верис

– Я Карлин Мондракон. Испытаем же, насколько ты находчивая, – но при этом вид у нее такой, как будто вместо находчивости она хочет проверить мою способность переносить пытки.