Юлия Ефимова - Игра на эшафоте

Королева, настоявшая на визите к супругу, опиралась на руку Самайи и тяжело дышала: беременность давалась ей нелегко, она выглядела усталой и больной. Доминиарх Ривенхед сопровождал племянницу. Энгус Краск, что-то нудно докладывавший королю, замолчал и зашуршал свитками.

Айварих раздражённо сошёл с помоста, отмахнувшись от протестующего вскрика Килмаха, и направился к королеве:

— Ваше Величество, я позволил вам сюда прийти, но если бы я знал, что вам нехорошо, то запретил бы. Что такого срочного вы хотели сказать, что забыли о самом главном — нашем ребёнке?

— Я не забыла, Ваше Величество. Лекари уверили, что мне необходимо двигаться, — тихо заговорила королева. — Я лишь хотела попросить вас изменить ваше решение.

— Это по поводу развода? — развязно спросил Айварих. — Как жаль, что этот нелепый слух вас тревожит.

— Но вы отправили пантеарху в Латею прошение с просьбой разрешить наш развод, — последнее слово Катрейна едва выговорила.

— Я просил наследные права моих сыновей признать. Их мать была зарианкой, как вы знаете, из-за чего у меня полно проблем. Не бойтесь, прав нашего с вами сына это не нарушит, если, конечно, у нас родится сын. Дайте мне наследника, и вопрос будет исчерпан! — Король снова вернулся на помост и застыл в прежней позе.

Катрейна невольно бросила взгляд на портрет, переведя его на художника. Самайя заметила, как она начала присматриваться к Дорину Килмаху, потом вздрогнула и отшатнулась. Широко расставленные небольшие глаза Килмаха уставились на королеву, словно пытаясь её заворожить. Они погружали в голубизну, как в бездонное озеро. «В него бросишься без раздумий и не выплывешь», — некстати подумала Самайя. Небольшие полные губы Килмаха слегка сжались, тонкие усы, спускавшиеся почти до подбородка, колыхнулись над короткой бородкой. Вытянутое лицо, казалось, удлинилось ещё больше.

Доминиарх, не замечая взглядов племянницы, обратился к королю:

— Ваше Величество, развод в королевской семье способен разрушить самые основы нашей веры. Умоляю, ради Господа нашего, не позволяйте плоти влиять на ваши решения.

Художник при последних словах Теодора случайно дёрнул рукой — белая точка попала на коричневый камзол. Килмах чертыхнулся, оглядываясь на пришедших гостей, доминиарх надулся от гнева. Глаза королевы вспыхнули. Килмах на миг застыл с высоко поднятой рукой, в которой держал кисть. Вторая капля шлёпнулась на пол.

— Вы… — с трудом выговорила Катрейна.

— Ваше Величество, — торопливо заговорил Килмах. — Портрет почти закончен, но, может, быть, нам стоит перенести на завтра наш сегодняшний сеанс. Если Её Величеству необходимо с вами поговорить…

— Это ей необходимо — не мне! Я хочу, наконец, готовую работу увидеть. Продолжай! — Айварих встал в позу, мрачно посмотрел на жену.

— Ваше Величество, даю слово, что сегодня вечером к вам приду, а пока поберегитесь, ради Бога, и вернитесь в постель. Господин доминиарх, прошу вас, сопроводите мою супругу до её комнат! — приказал король и слегка кивнул Краску. Тот начал читать вслух очередной свиток. Королева заморгала, потом посмотрела на художника и, поджав губы, тяжело пошла к двери. Самайя поспешила за ней.

Стоя у двери, Рик скучал — он хотел увидеть Илзу. Вместо неё мимо прошёл её дядя — доминиарх Ривенхед, сопровождавший королеву. Оставив Катрейну в её комнатах, Теодор Ривенхед заторопился куда-то. Рик тоскливо смотрел ему вслед.

Потом к Самайе пришёл Дим и увёл её из покоев на очередную тренировку. Рик позавидовал им, но долг есть долг. Рик продолжал стоять, пока вопли служанок не вывели его из оцепенения.

— Помогите! Королеве плохо! Лекаря, скорее! Да скорее же!

Рик встрепенулся. Служанка подскочила к нему и заорала:

— Найди лекаря, идиот! Королева рожает!

Все ждали родов через две недели. Только бы ребёнок был жив и здоров, успел подумать Рик, как служанка на удивление сильными руками буквально пинками отправила его на поиски Кьярана. Рик даже не разозлился: лучше уж искать лекаря, чем бессильно стоять у двери.

Когда Рик с лекарем ворвались в комнаты королевы, она всё еще мучилась на постели, толпа служанок суетилась вокруг. Маи до сих пор не было.

Кьяран бросился к постели, на ходу отдавая приказы. Рик по-быстрому отступил к двери и отвернулся, изучая поочерёдно изображения на шпалерах и картинах, резьбу на капителях двух мраморных колонн, рисунок на жёлтом балдахине кровати и мозаику на полу. Смотреть на процесс ему не хотелось, хотя он не раз спокойно наблюдал роды у животных в поместье отца.

Рик решил помолиться за рождение наследника, но до конца произнести молитву не успел: прибыл король. Бледная Катрейна, мокрая от пота, стонала на постели, кровавые пятна были на простынях повсюду, служанки таскали тазы с водой, от которой шёл пар. Кьяран стоял у постели между ног королевы и руками пытался вытащить ребёнка, ругаясь на чём свет стоит. Айварих застыл у двери, не решаясь двинуться с места. Он так и стоял, пока Кьяран не положил мёртвого мальчика на постель, укрывая его простынёй. Лицо Айвариха сморщилось, губы затряслись, он с отвращением посмотрел на лежавшую без сознания жену и резко вышел из комнаты. Рик нерешительно посмотрел ему вслед, оставшись на месте. Покинуть королеву сейчас он не мог. Когда-то его собственная мать вот так рожала, а потом умерла. Рик почувствовал, что вот-вот заплачет, и прикусил губу.

Кьяран явно не знал, что делать дальше. Служанки ждали его указаний — он молчал. Потом, словно очнувшись, он приказал всем выйти, пробормотал Рику, что ему надо кое-что найти из снадобий, и тоже ушёл. Рик, ошарашенно глядя на разруху вокруг, остался наедине с полумёртвой женщиной.

Самайя устало плелась за Димом, прислушиваясь к странным крикам, разносящимся по дворцу. У двери королевы никого не было, хотя Самайя знала, что стражник — сегодня это Рик — всегда там стоит. Ей стало не по себе, и она торопливо распахнула дверь. Рик, отчаянно оглянувшись, крикнул:

— Помоги ей, Мая, сделай что-нибудь! Она умирает!

Самайя увидела кровавые пятна, королеву в беспамятстве, укрытый простынёй кровавый холмик на постели. Между холмиком и королевой тянулась какая-то верёвка.

— Надо резать, — деловито сказал Дим.

— Что? Что резать? — вздрогнула Самайя.

— Это, — Дим ткнул рукой в верёвку. — Это называть…

— Пуповина, — процедил Рик. — Этот урод Кьяран даже её не перерезал.

— Ты можешь это сделать? — дрожащим голосом спросила Самайя Рика. Тот замотал головой, испуганно глядя на королеву.

— Я не осмелюсь, ты что? Это дело Кьярана. Куда эта лекарская сволочь подевалась? — вырвалось у Рика.

— Дим, милый, сделай, пожалуйста, что надо, — Самайя умоляюще обратилась к Диму. — Спаси их!