Наталья Корнева - Ювелир. Тень Серафима [СИ]

Густое марево, в которое обратился этот подлый, похожий на лабиринт стеклянный город, утягивало куда-то вглубь, заставляло закрыть глаза и покорно опрокинуться в подступающее, как прилив, небытие. Но ювелир из последних сил сопротивлялся, не переставая бежать — или плестись? — куда-то, куда вело его внутреннее чутье. Эмоций, мыслей уже совсем не осталось, всё закончилось; осталась только чистая воля, упрямство подлинного бойца, которое и двигало его вперед.

Бесстыдно смеясь тысячами знакомых голосов, город-мираж кружился вокруг в колдовской пляске, в чертовом хороводе, путая следы и сбивая с толку, — а может, это просто кружилась от отравы его бедная голова. Соображать в таком состоянии было крайне трудно, но одно не вызывало сомнений — чтобы выжить, нужно вырваться куда-то за пределы воздействия токсичного порошка.

Учитывая невиданный размах проведенной святой службой операции, это однозначно означало — вырваться за пределы Ледума!

Непростая задачка, черт возьми.

На улицах меж тем происходила непередаваемая суматоха.

Напуганные необычным желтым туманом горожане вели себя по-разному: часть высыпала наружу и беспорядочно металась от дома к дому, сея панику и сумбур, часть же, напротив, пыталась скрыться от загадочной напасти за дверями и ставнями. Но порошок был слишком мелкий, он проникал в самую крохотную щель и вскоре был и внутри жилищ тоже. Конечно же, всеобщее внимание привлекали несчастные, которые вдруг падали наземь и начинали биться в агонии.

В целом, жадные до зрелищ жители Ледума были довольны впечатляющим представлением. Многочисленных зевак не смущали даже внезапно появляющиеся инквизиторы, которые хватали и уводили прочь всех, кто им казался подозрительным.

Случилась настоящая облава. Себастьян не сомневался, что он, уж конечно, не был единственной причиной творящегося вокруг беспредела. Как бы ни хотелось считать себя столь важной птицей, а увы — операция явно была задумана заранее, задолго до сегодняшнего дня, и лишь «удачно» совпала с его собственными преследованиями.

Инквизиторов было много, они сыпались отовсюду, как горох из прогнившего дырявого мешка, — прямо на головы несчастных Искаженных.

Интересно, переживет ли Альбер этот поистине черный для «Нового мира» день?

Не исключено, учитывая его колоссальный опыт выживания. Но вот наступление светлого будущего, на которое так уповает глава Искаженных, уж точно откладывалось на неопределенный срок: значительная часть его паствы, окончив страдания, отравится сегодня к праотцам. Возможно… и София в том числе.

Ювелир хотел было определить своё отношение к такому исходу, но в тот миг это оказалось невозможно.

Внезапно удача улыбнулась сильфу — так широко, так ласково, что тот поначалу не поверил своим глазам. Что и говорить, везло ему обычно как утопленнику.

Но вдруг неподалеку ювелир заметил редкий в этих краях простенький двухместный кэб. Похоже, извозчик и сам не до конца понимал, как его занесло в этакую дыру, а прошлым вечером еще и застрял здесь из-за гололеда: когда начался ледяной дождь, выбраться стало невозможно. Теперь же, когда под лучами яркого утреннего солнца мостовая начинала потихоньку оттаивать, незадачливый кэбмен попытался как можно скорее убраться отсюда подобру-поздорову.

Здесь их желания счастливо совпадали. Сунув опешившему мужику золотой и пригрозив для убедительности револьвером, Себастьян прямо-таки ввалился внутрь и велел что есть духу гнать на западную окраину города.

Самое время, потому что уже в следующую минуту силы окончательно оставили ювелира. Жестокие конвульсии выгнули тело дугой, выворачивая суставы, и большую часть пути сильф даже не осознавал. Сознание заполнило лишь мерное цоканье по мостовой конских копыт да свист тяжелого кучерского кнута сквозь смутные крики беснующейся вокруг, взбудораженной толпы.

…Придя в себя, Себастьян обнаружил, что кэбмен, как и договаривались, вывез его на самую границу Ледума. За время пути сознание немного прояснилось. Возблагодарив Изначального за нежданную благосклонность, сильф лихо выпрыгнул из экипажа и, не заботясь более ни о чем, поспешил прочь из проклятого города.

Не сосчитать, сколько раз он уже уносил ноги подобным образом, но чтобы так жутко, истекая кровью, безысходно скользя по самому краю пропасти — никогда прежде. Возможно, бегство в Пустоши — это вовсе не лучший выход из сложившегося положения, но Себастьян просто не знал, куда еще выйдет бежать, кто может укрыть его? Кажется, после смерти священнослужителя, таких людей больше не было. Да и не хотел он больше никого подвергать опасности.

И если раньше сильф был уверен, что преследовать его в Пустошах никто не решится, то сегодня дела обстояли иначе.

Пустоши для ликвидаторов — дом родной. Многие из них живут там всю жизнь и благополучно умирают от старости. Ну, разумеется, не в теплых постелях с одеялком, натянутым до подбородка, но тем не менее.

По слухам, инквизиторы сами выбирают момент смерти.

В их обществе смерть считалась целью всего земного существования и, соответственно, наиболее важным, сакральным моментом — и в этом инквизиторы были едины со служителями старой Церкви. Веря в очистительную силу пламени и предчувствуя близкий конец, адепты святой службы добровольно и с молитвой восходили на костер. Это был самый главный ритуал в их жизни. А тем, у кого не доставало моральных сил или решимости, искупить грехи и соединиться с Творцом помогали добрые собратья. Убитых в бою инквизиторов также предавали огню, посмертно.

Себастьян не мог не признать силу духа инквизиторов, близко граничащую с фанатизмом, но, тем не менее, не был уверен, что именно такие ужасные человеческие жертвоприношения угодны Изначальному.

Но некогда было размышлять об этом.

Ледум имел четыре полноценных крепостных стены, поднимавшихся по мере роста и расширения города и делящих его, как вишневый пирог, на четыре аппетитных слоя.

Первая стена, воздвигнутая прежде остальных, отделяла исторический центр. Внутри первой стены билось само сердце полиса — высокомерный старый Ледум, с фамильными особняками высшей аристократии и великолепным дворцом самого лорда-защитника. Внутри второй стены можно было найти кварталы влиятельных чиновников, служащих и зажиточных горожан. И так далее: по мере удаления от центра сообразно падали и общественный статус, и уровень жизни, и доходы жителей.

Но время шло, город всё разрастался — и вот уже вне четвертой стены давно возводились постройки. В основном то были здания промышленного назначения, заводы опасных и вредных производств, нежилые склады, а также бараки для рабочих и зоны для осужденных на тяжкие каторжные работы.