Джек Вэнс - Мыслитель Миров и другие рассказы

Одно соревнование следовало за другим: композиции сочетаний цветов и демонстрации навыков, изобретательности, быстроты реакции; стрелы гонялись за стрелами, стараясь проткнуть привязанные к ним летающие пузыри. Устроили гонку с препятствиями для разноцветных шаров; в воздух выпустили стайку воробьев; через некоторое время удалось их загнать обратно в корзину небольшим белым тамбурином.

Создавались и другие эффекты: воздух над стадионом буквально кишел поразительными цветами, формами, лентами и полотнищами. Так прошло все утро. В полдень на траву арены из неба опустились накрытые деликатесами буфетные столы. Это создавало для Шорна новое затруднение. Не приближаясь к столам, его спутники выглядели бы подозрительно, но если бы они смешались с толпой телеков, в них сразу распознали бы притворщиков.

Проблему решил Терсби. Наклонившись вперед, он сказал: «Не лучше ли будет, если мы спустимся и закусим, как вы думаете? Может быть, группами по несколько человек в каждой. Пока мы тут сидим, мы выделяемся, как белые вороны».

Шорн согласился. Он стал опускать на газон своих сообщников по одному, иногда по два человека. Лори подтолкнула его локтем: «Смотри, вот Доминион. Он решил поговорить со стариком Пулом».

Серкумбрайт необычно взволновался: «Надеюсь, Пул не брякнет ничего лишнего!»

Шорн мрачно улыбнулся: «Если Доминион сделает хоть одно неправильное движение…» Серкумбрайт заметил, что одна из дуэльных стрел легко приподнялась в воздух. Но инквизитор отвернулся от старика, и Шорн облегченно вздохнул. Стрела опустилась на траву.

Через несколько секунд Шорн поднял Пула обратно к его сиденью: «Чего хотел Доминион?»

Пул, дружелюбный и близорукий человек, не такой уж еще и пожилой, выглядел и вел себя, как типичный рассеянный профессор: «Доминион? А, этот господин, который подошел ко мне поговорить? Он вел себя приятно и вежливо. Спросил, нравятся ли мне представления, и заметил, что он меня, кажется, никогда раньше не видел».

«И что вы ответили?»

«Я сказал, что редко выхожу из дому, и что на Олимпиаду прибыли многие, кого я тоже никогда не видел».

«И что же?»

«Он отвернулся и отошел, больше ничего».

Шорн вздохнул: «Доминион очень проницателен».

Терсби тревожно хмурился: «Утром у нас не было никаких удобных возможностей».

«Нет. Но время еще есть».

Послеполуденная программа началась с воздушного балета в исполнении двадцати юных девушек-телеков.

В три часа пополудни Серкумбрайт заметил: «Времени почти не осталось».

Шорн сидел, наклонившись вперед: «Ты прав».

Биофизик схватился за ручки кресла: «Надо что-то делать, что-нибудь. Я знаю, чтó можно сделать».

«Что?»

«Опусти меня на поле. Я соберу стрелы, а ты начинай протыкать ими телеков, одного за другим. Начни с Доминиона. После этого они все…»

Шорн покачал головой: «Не получится. Ты пожертвуешь жизнью зря».

«Почему не получится?» – воинственно спросил Серкумбрайт.

Шорн обвел рукой собравшихся двести шестьдесят пять заговорщиков: «Ты думаешь, тысячи телеков одновременно сосредоточат волю только для того, чтобы превратить тебя в фарш? Ничего не выйдет, – Шорн взглянул наверх, на стеклянный купол распорядителя празднества. – Объединяющий стимул должен поступить из репродукторов – оттуда, сверху. И мне придется этим заняться». Наклонившись к Лори, он сжал ее руку на прощание, кивнул полковнику Терсби, поднялся на ноги и полетел малозаметным маршрутом вдоль стены стадиона, чуть ниже верхнего края, к прозрачному брусу, поддерживавшему стеклянный купол. В рубке сидели два человека.

Шорн отодвинул дверь рубки, тихонько зашел внутрь – и застыл на месте. Адлари Доминион, развалившийся в эластичном кресле, повернулся к нему – угрожающе, как готовая наброситься кобра: «Заходи. Я тебя ждал».

Шорн бросил быстрый взгляд на Леманда де Троллера, распорядителя программы – тяжеловесного на вид блондина со складками жестких мышц вокруг рта, характерными для самодовольных садистов.

«Как вы догадались?»

«У меня было достаточно четкое представление о твоих намерениях, и – должен признать – ты проявил изрядную изобретательность. К несчастью для тебя, я осмотрел тело Клюша Кергилла, убитого не так давно, и мне пришло в голову, что в „Глариэтте“ я принимал другого человека. С тех пор я упрекал себя за то, что не проверил достаточно тщательно участников сборища, задержанных в „Воротах Портинари“. Так или иначе, сегодня тебя ожидает полный провал. Я исключил из программы любые развлечения, которые могли бы способствовать достижению твоей цели».

Шорн напряженно произнес: «Вы проявили удивительное терпение, позволив нам наблюдать за состязаниями».

Доминион лениво махнул рукой: «Лучше не привлекать лишнее внимание празднующих к нашим несущественным проблемам. Я не хотел бы, чтобы они узнали, что рядом с ними сидели двести шестьдесят пять осужденных на смерть анархистов и провокаторов. Это могло бы окрасить в мрачные тона всю Олимпиаду».

«Вы оказались бы в весьма неудобном положении, если бы я не поднялся в купол распорядителя».

Доминион укоризненно покачал головой: «Я спрашивал себя: чтó бы я сделал на твоем месте? Ответ: поднялся бы в купол, чтобы руководить программой в соответствии с моими целями. Так что… мне удалось опередить тебя, – инквизитор улыбнулся. – А теперь всему вашему жалкому восстанию будет положен конец. В пределах достижимости – ядро вашего подполья, беззащитное, неспособное скрыться. Если ты помнишь, у стадиона нет ни входов, ни выходов, и твои сообщники не смогут спуститься по отвесным бетонным стенам».

Шорн чувствовал, как у него желчь поднималась к горлу; его голос прозвучал странно для него самого: «Нет необходимости мстить всем этим людям – они всего лишь порядочные, добросовестные граждане, пытавшиеся справиться с…» Он говорил, гневно умоляя сохранить жизнь двумстам шестидесяти пяти соратникам. Тем временем его ум работал над проблемой выживания на подсознательном уровне. Каким бы расслабленным и по-кошачьи брезгливым ни казался Адлари Доминион, он был напряжен и бдителен, застать его врасплох было невозможно. В случае любого открытого конфликта Леманд де Троллер, распорядитель программы, создал бы решающее, преобладающее усилие. Шорн мог попытаться вступить в телекинетический бой с одним человеком, но с двумя потоками мыслительной энергии не справился бы.

Шорн принял решение, мгновенно выразившееся в действии. Он встряхнул прозрачный купол – де Троллер инстинктивно схватился за стол. Шорн швырнул ему в голову кофейную кружку и тут же, прежде чем кружка успела прикоснуться к голове распорядителя, плашмя растянулся на полу. Доминион, пользуясь тем, что Шорн на мгновение отвлекся, направил на него пистолет и выстрелил, но в этот момент Шорн уже падал на пол, и разрывная пуля поразила де Троллера, тогда как Шорн усилием воли выхватил оружие из руки Доминиона. Все это заняло долю секунды.