Стивен Эриксон - Пыль грез. Том 2 [litres]

Нижние боги… как бы отказаться?

– Боюсь, я буду их тормозить, Смертный меч. Хоть лошадь отдохнувшая, я-то, увы, нет.

– Спала когда-нибудь между двух коней? – спросил Голл.

– Простите?..

– Подвесная койка, Целуй, на кольях от палатки, чтобы кони держались на расстоянии. Так мы возим раненых на марше.

Все женщины смотрели на нее. Понимающим взглядом, видя то, чего не замечали мужчины. Зубки решили показать? Что ж, радуйтесь, что мне некуда деваться . А Голлу она сказала:

– Если до этого дойдет, Военный вождь, я скажу вам.

– Очень хорошо, – ответил воин. – Тогда едем к моим «Выжженным слезам». Ваше величество, Смертный меч, в следующий раз свидимся в шатре адъюнкта. А до тех пор – счастливого пути, и пусть пыль за вами ослепит богов.

Целуй двинулась за вождем; они поехали на восток и чуть назад, к главной массе скачущих неровными рядами воинов. Отъехав от авангарда, Голл сказал:

– Приношу извинения, солдат. Я гляжу, ты избавилась от формы и меньше всего хотела бы вернуться туда, откуда уехала. Но Смертный меч – строгая женщина. Ни один из изморских Серых шлемов никогда не дезертировал, а тот, кто попытался бы, вряд ли прожил бы долго. Она будет действовать от имени адъюнкта, невзирая на последствия. В любой армии, и Охотники за костями, я уверен, не исключение, дезертирство означает смертный приговор.

А он вовсе не тупой.

– Мне было приказано ничем не выдавать себя, путешествуя в одиночку, Военный вождь, и я не надела ничего, что выглядело бы как форма.

– Ага, понятно. Тогда еще раз приношу извинения, Целуй.

Она пожала плечами.

– Там моя сестра, Военный вождь. Что же мне не стремиться обратно как можно скорее?

– Разумеется. Теперь понятно.

Он замолчал с дружелюбным видом – они подъезжали к «Выжженным слезам». Целуй не могла понять, удалось ли его провести. Действительно, простота вовсе не обязательно означает глупость. Она готова разумно отвечать, едва почувствовав оскорбление. Да, правильно мама говорила: немного достоинства перед оскорблением – прекрасное оружие .

– Наверняка она будет рада снова тебя увидеть.

Целуй бросила на него изучающий взгляд, но промолчала.

Тучи громоздились на западном горизонте, а в лицо Масан Гилани дул прохладный бриз. Каждые три мили она давала коню отдохнуть, но скакун все равно очень устал. Она знала, что именно это погубило большинство дезертиров. Отряд преследователей берет с собой сменных лошадей, а у дурачка обычно единственный скакун.

Разумеется, ее никто не преследует; как ни странно, это нисколько не умаляло чувства вины. Она должна быть со своим взводом, с которым глотала пыль и кляла приставучих мух. И если все так плохо, как все подозревают, ей хотелось быть там, среди друзей, чтобы бок о бок с ними встретить то, что грядет. А вместо этого она здесь, разыскивая… что? В десятый раз за день она провела ладонью по привязанному к ремню мешочку, проверяя, на месте ли он. Она знала: потеряет его – и миссия кончится неудачей.

Если уже не кончилась. Нельзя найти то, чего не видишь, с мешочком или без.

Она видела впереди только дождь; ветер полоскал серо-синей пеленой по земле. Вообще конец мокрому котенку. Все бессмысленно. Я ищу призраков. Реальных призраков? Возможно. А может, нет. Может, эти призраки живут только в голове адъюнкта, старые седые ведьмы утраченной преданности и позабытых обещаний. Тавор, ты хочешь слишком много. Как всегда.

Дождь брызнул ей в лицо, залил землю, так что пыль закрутилась, как безумные муравьи. Не было видно ничего дальше пары дюжин шагов. Теперь она слепа к тому, что ищет, больше, чем прежде.

Мир издевается над ней.

Бессмысленно. Я возвращаюсь…

Внезапно, как во сне, перед ней появились пять фигур, серых, как дождь, тусклых, как мокрая пыль. Выругавшись, она натянула поводья, пытаясь унять испуганного коня. Заскрипел гравий. Конь фырчал, топая копытами в лужах и бурлящих потоках воды.

– Мы те, кого ты ищешь.

Она не поняла, кто произнес эти слова. Масан схватила мешочек с кипящей землей, подарок атри-седы Араникт, и ахнула: он был горячий.

Все они были трупами. Т’лан имассы. Потрепанные, разбитые, некоторые без конечностей, оружие свисало в как будто бесчувственных руках – кости были обернуты в потемневшую кожу. Длинные волосы, грязно-белые и ржаво-рыжие, налипали на иссеченные лица, по которым капли дождя стекали, как вечные слезы.

Масан Гилани, тяжело дыша, какое-то время смотрела на них, а потом сказала:

– Вас только пять? Больше нет?

– Остались только мы.

Похоже, говорил тот, кто стоял ближе к ней, но точно сказать она не могла. Дождь ревел вокруг них, ветер гудел, как в огромной пещере.

– Должно быть… больше, – настаивала она. – Было видение…

– Мы – те, кого ты ищешь.

– Значит, вы призваны?

– Да. – И главный т’лан имасс показал на мешочек у нее на поясе. – Тэник незавершен.

– Кто из вас Тэник?

Стоявший с правого края шагнул вперед. Казалось, у него разбиты все кости, покрытые трещинами. Безумная паутина трещин покрывала его лицо под шлемом, сделанным из черепа какого-то неизвестного зверя.

Путаясь в завязках, Масан наконец смогла освободить мешочек и бросила его вперед. Тэник даже не попытался его поймать. Мешочек упал у его ног в лужу.

– Тэник благодарит тебя, – продолжил говорящий. – Я – Уругал Сплетенный. Со мной Тэник Разбитый, Берок Тихий Глас, Кальб Бесшумный Охотник и Халад Великан. Мы развязанные, и было нас семь. А теперь осталось пятеро. Скоро нас опять будет семь – в этих землях есть павшие сородичи. Некоторые не хотят видеть врага. Некоторые не пойдут за тем, кто ведет в никуда.

Нахмурившись, Масан Гилани покачала головой.

– Вы забыли про меня. Неважно. Меня отправили разыскать вас. И теперь мы должны вернуться к Охотникам за костями… к моей армии… это где…

– Да, она точно охотится за костями, – сказал Уругал. – И ее охота скоро завершится. Скачи на своем животном. А мы следом.

Масан утерла воду с глаз.

– Я думала, вас будет больше, – пробормотала она, подбирая поводья и разворачивая коня. – Не отстанете? – бросила она через плечо.

– Ты наш ведущий стяг, смертная.

Масан Гилани нахмурилась еще больше. Она уже слышала что-то подобное… где-то.

В четырех лигах к северо-западу Онос Т’лэнн внезапно остановился, впервые за несколько дней. Что-то неподалеку привлекло его внимание, но теперь исчезло. Т’лан имассы . Незнакомые . Он помедлил: нахлынула новая волна побуждения – отчаянно настойчивая. Он знал ее привкус, он чувствовал этот зов уже неделями. Это то, чего искал Ток Младший, чего он хотел от Первого Меча.

Но он уже не тот, каким знал его друг Ток, как и Ток уже не тот, каким его помнил Тлен. Прошлое одновременно мертво и живо, но между ними оно просто мертво.