Стивен Эриксон - Пыль грез. Том 2 [litres]

Голл выехал на тропу, «Бегущие слезы» сопровождали его теперь с обеих сторон.

– Так ты говоришь, Йелк, с ними баргасты?

Скакавший слева разведчик кивнул.

– Два или три легиона, вождь. На левом фланге.

– Никогда еще не дрался с баргастами, – проворчал Голл. – В Семи Городах их не так много осталось, а те, что есть, живут далеко к северо-востоку от наших земель, насколько помнится. И как они на вид, страшные?

– Выглядят не слишком дисциплинированными, – ответил Йелк. – Коренастей, чем я себе представлял, а доспехи у них, похоже, из черепашьего панциря. Волосы торчком в виде гребня, рожи раскрашенные – вид, сказать по правде, полубезумный.

Голл покосился на гонца.

– Ты понимаешь, почему на переговоры вместе со мной выехали вы двое, а не кто-то из моих командиров?

– Потому что мы, случись что, невелика потеря, – кивнул Йелк.

– Выходит, я тоже.

– Вот тут, вождь, позвольте с вами не согласиться.

– И на том спасибо. Итак, если они решат подтереться обычаями и напасть на парламентеров, как вы с Ганап поступите?

– Прикроем вас от их мечей собственными телами, вождь, и будем держаться, пока вы не отобьетесь.

– А если вам все же не удастся меня спасти?

– Убьем их командира.

– Из лука застрелите?

– Нет, заколем.

– Хорошо, – сказал Голл, вполне этим удовлетворенный. – Преимущество молодости – быстрота. А вы двое – из самых быстрых, потому-то и попали в «Бегущие слезы». Может статься, – добавил он, – они вас за моих детей примут, нет?

Тропа ушла вверх, потом, обогнув гребень холма, влилась в широкую мощеную дорогу. От трех приземистых квадратных амбаров неподалеку валили в небо столбы черного дыма. Экое расточительство – местные предпочли сжечь весь свой урожай, лишь бы не достался хундрилам. Голла подобная зловредность лишь раздражала. Можно подумать, война все спишет? Он вспомнил историю, рассказанную кем-то из малазанцев – вроде бы Кулаком Кенебом, – об отряде королевских гвардейцев из города Блоор на Квон-Тали, которые, когда их окружили на площади, решили использовать детей в качестве прикрытия от имперских лучников. Лицо Дассема Ультора потемнело тогда от отвращения, он распорядился подтянуть осадные баллисты, зарядив их сетями вместо стрел, и только когда все гвардейцы запутались и попадали с ног, солдаты Ультора извлекли детей из их судорожной хватки. Из всех противников империи, с которыми ему довелось сражаться под командованием Дассема Ультора, лишь этот отряд был посажен на колы и оставлен медленно, в муках умирать. Потому что есть вещи, которые прощать нельзя. Голл бы на его месте еще и кожу с мерзавцев предварительно спустил.

Конечно, уничтожение запасов вполне пригодной пищи было не столь запредельной гнусностью, и однако скрывавшиеся за подобным жестом чувства, с точки зрения Голла, мало отличались от тех, что двигали тогда блоорскими гвардейцами. Если бы не притеснения, из-за которых и вспыхнула война, хундрилы заплатили бы за вот это самое зерно достойную цену. Вот только если корона достается болвану, все всегда идет насмарку. Война напрочь уничтожает сложившийся порядок вещей, да уж, если на то пошло, и обычную логику тоже.

На другой стороне равнины, на расстоянии около одной пятой лиги, вдоль неровной гряды невысоких холмов стояла болкандская армия. В самом ее центре, оседлав дорогу, расположился легион приблизительно в три тысячи тяжелой пехоты. Их черная броня отсверкивала золотом, как и прямоугольные щиты. Из середины легиона вздымалась небольшая рощица штандартов.

– Ганап, ты, говорят, самая зоркая из «Бегущих» – скажи-ка, что ты видишь вон на тех знаменах?

Девушка извлекла из-за щеки комок растабака, сплюнула на землю бурой жидкостью и ответила:

– Корону.

– Как и ожидалось, – кивнул Голл.

Баргасты, про которых говорил Йелк, располагались на левом фланге. Они стояли нестройными рядами, некоторые наемники попросту расселись на земле, сняв шлемы и отложив щиты. Поднимавшиеся над их отрядами штандарты были украшены человеческими черепами и пучками волос.

Правее от центрального легиона гребни и склоны холмов были испещрены траншеями, из них торчали пики. Регулярная армия, решил Голл. Не особо дисциплинированные и подготовленные, но достаточной численности, чтобы связать боем любое количество противника на срок, за который центр и левый фланг смогут, отбив атаки Голла, двинуться вперед и обойти наступающих.

Позади этих основных сил и еще дальше на флангах виднелись лучники и легкая пехота.

– Скажи-ка мне, Йелк, как бы ты атаковал того противника, что видишь перед собой?

– Я бы не делал этого, вождь.

В глазах у Голла вспыхнуло бешенство, он обернулся к разведчику:

– Продолжай же. Значит, ты бежал бы, поджавши хвост? Капитулировал? Наложил бы полные штаны и умолял о перемирии? Шел бы на всевозможные уступки до тех самых пор, пока все хундрилы на свете до единого не оказались бы в кандалах?

– Нет, вождь, я бы тоже развернул наше войско во фронт и простоял бы напротив них весь день.

– А потом?

– Когда начнет темнеть, отступил бы. А когда солнце окончательно сядет, разделил бы войско и обошел неприятеля с обеих сторон. Ударил бы сзади перед самым рассветом, используя зажженные стрелы и общее замешательство. Мы сожгли бы их обоз, рассеяли лучников и начали врубаться в тылы легионов. Атакуя волна за волной каждые полколокола. А к полудню отошли бы.

– Предоставив расстроенному войску отползать обратно в столицу?

– Мы продолжали бы атаковать их во время отступления…

– Пока не растратим все стрелы?

– Да, вождь. Как если бы у нас их были миллионы, бесконечный запас. К тому времени, когда мы загоним их в городские ворота, они уже будут готовы выпрашивать у нас мира.

– Все же хундрилы – истинные дети Колтейна! Эгей, Йелк, достойный ответ! Ну, поехали, познакомимся с королем Болкандо, заглянем ему в озабоченные глазенки!

Оружие и доспехи вынесли шестеро рабов. Золотая филигрань на вороненой стальной чешуе кирасы сверкала, словно ручейки солнечного пламени. Шлем, расцветкой под стать кирасе, был также украшен переплетенными змеями, распахнувшими свои пасти, а его удлиненная бармица сияла полированным серебром. Нащечники шлема, когда он надет, можно провернуть вперед, соединив в единое целое с железным наносником. Наручи украшены королевским гербом Болкандо, поножи же оставлены воронеными. Широкий прямой меч без острия возлежал в лакированных, тщательно отделанных ножнах, совершенно не соответствовавших бесхитростной функциональности оружия.

Каждый предмет вооружения был заботливо уложен на расстеленном посреди дороги толстом малиновом ковре. Рабы опустились на колени по три из четырех сторон ковра и застыли в ожидании.