Стивен Эриксон - Пыль грез. Том 1 [litres]

Дым от костров серым саваном укрывал погруженный в сумерки лагерь. Сотня воинов, ведомых Оносом Т’лэнном, один за другим быстро растворялись в темноте.

Хетан провожала их с холма. Справа топталось огромное стадо бхедеринов, сбиваясь в кучу перед сном. Хетан ощущала жар их тел и видела вздымающиеся над ними клубы дыхания. Она не ожидала, что скотина будет так спокойна в ее присутствии. Возможно, пробудился древний инстинкт, что присутствие двуногих отгоняет волков и прочих хищников. В чем в чем, а в забое бхедеринов баргасты были весьма деликатны, предварительно отделяя жертву от остального стада.

Так же разделились и сами баргасты, но вовсе не по причине чьего-то враждебного умысла. Нет, это сделали они сами. Мир – самый опасный яд для тех, кто с рождения учился воевать. Кто-то убивал время в праздности, кто-то искал врагов среди ближних. «Воин, направь свой взор вовне», – гласит древняя баргастская пословица, рожденная из горького опыта, не иначе. Еще одно доказательство, что за многие поколения мало что изменилось.

Хетан отвела взгляд от бхедеринов, но колонна уже окончательно растворилась в ночи. Тлен не стал тянуть и сразу пустил воинов скорым маршем, пожирающим лигу за лигой, благодаря которому отряды баргастов сокрушали зазевавшихся врагов. И даже так ее муж мог с легкостью их обогнать. Вот уж на что достойный способ посрамить соперников!

Размышления о сородичах, особенно по соседству со стадом в две с лишним тысячи голов бхедеринов, сбившихся в неподвижную кучу, угнетали, да еще в юрте ждали близняшки. Хетан знала, что в ее отсутствие они не ссорятся – все-таки девочкам нужно внимание, – а потому не торопилась назад. Она еще не отошла от моральной трепки, которую ей задал Тлен.

Ей отчаянно, до боли в груди не хватало общества брата.

Взгляд Хетан привлекло болезненное свечение изумрудных Царапин на юге, которые словно разрывали ночное небо на части. Так легко во всем видеть зловещие знаки – старейшины уже многие месяцы причитали и предостерегали, и Хетан вдруг подумала, а не слишком ли скоро они отвергли эти предостережения, списав их на обыкновенное стариковское брюзжание. Ей сдавило горло. Живущим свойственно считать перемены предвестником катастроф, не видя иронии в том, что перемены неизбежны.

Однако некоторые знамения оказывались истинными. И перемены, бывало, приводили к натуральным катастрофам, а копание в улегшемся песке давало мало удовлетворения.

Когда близится крах, мы предпочитаем его не замечать. Отводим взгляд, закрываем глаза на факты и доказательства. Держим наготове маску удивления, а заодно и страдания с самобичеванием, в преддверии столь знакомой игры в виноватых и жертв.

А потом тянемся за мечом. Потому что всегда есть виноватые. Всегда есть тот, кто за все ответит.

Хетан сплюнула в темноту. Этой ночью она хотела возлечь с мужчиной, причем даже неважно с каким. Просто так она привыкла сбегать от мрачной реальности.

Зато она никогда не станет прятаться под маской. Нет, она будет смотреть будущему прямо в лицо, ни в чем не раскаиваясь, но и свою вину не отрицая. Прими удар, как и все, но прими его достойно, не склоняя головы. Она не станет указывать пальцем и не станет хвататься за оружие, лишь бы кого-то наказать.

Хетан поняла, что смотрит на рваные раны в небе почти с гневом.

Ее муж хотел быть трусом. Ослабленный любовью к ней и их общим детям, он готов сломать себя, лишь бы спасти их. Он буквально просил ее позволения на это. Она была не готова к нему. Не поняла, что ему от нее нужно.

Вместо этого я задавала глупые вопросы, не осознавая, что каждым выбиваю почву у него из-под ног. Не видя, как раз за разом он падает. Дурацкие вопросы, эгоистичное желание нащупать твердую опору, прежде чем сделать выбор или принять решение.

Отказывая Тлену в трусости, она неосознанно загнала его в угол. Именно она, по сути, отправила мужа туда, в темноту, где он попытается напугать воинов истиной, хотя заранее знает, что ничего не вый– дет. Теперь это поняла и Хетан.

Что ж, мы хотели войны – мы ее получили.

И лишь наш Военный вождь знает, что нам не победить. Что это просто невозможно. Поведет ли он нас в бой с меньшим рвением? Ослабнет ли клинок в его руках?

Хетан задрала голову и с отчаянной, дикой гордостью показала изумрудным росчеркам свой оскал.

– Нет.

Они снова оказались в темноте, но спустя мгновение Сеток облегченно выдохнула. Огромная мутная луна подсвечивала зеленым светом лица Торанта и Кафала, а также металлические части на упряжи. Правда, звездный рисунок над головой казался странно сдвинутым и повернутым, и знакомые созвездия она разглядела не сразу.

– Нас занесло далеко на северо-восток, но не критично, – произнес Кафал.

Призраки из иного мира заполонили степь, рассыпаясь, становясь все воздушнее, пока совсем не растворились. Их уход наполнил Сеток одновременно и болью утраты, и радостью спасения. Многих из них ждали живые родичи, но, конечно, не всех. В прошлом того мира были животные, похожих на которых она (при всем ее скудном опыте) никогда не видела. Так что и в этом мире они останутся столь же одинокими.

Вокруг простиралась широкая пустая степь, плоская, как древнее морское дно.

Торант снова запрыгнул в седло и вздохнул.

– Скажи мне, Кафал, что ты видишь?

– Мало что – ночь все-таки. Кажется, мы на северной окраине Пустоши. Так что вокруг нас ничего.

Торант усмехнулся; что-то в ответе баргаста его развеселило.

Кафал поддевку услышал.

– Что смешного, Торант? Что видишь ты?

– Ландшафт своей души, – произнес оул’дан. – Не сочти за излишний пафос.

– Это древняя земля, – задумчиво проговорила Сеток. – Значит, внутри ты очень стар, Торант.

– Оул’даны жили здесь сотни поколений назад. С этих самых степей мои предки смотрели на эти самые звезды.

– Не сомневаюсь, – согласился Кафал. – Мои тоже.

– У нас нет никаких воспоминаний о баргастах, но спорить не буду. – Воин помолчал. – Думаю, в те времена здесь было не столь пусто. Бродили звери – такие огромные, что под ними земля дрожала. – Он снова усмехнулся, но на этот раз с горечью. – Мы истребили их и назвали это победой. Паскудство какое-то.

Он протянул руку Сеток, но та не спешила за нее ухватиться.

– Куда ты отправишься дальше, Торант?

– А это важно?

– До этого не было. Но теперь – да.

– Почему?

Сеток покачала головой.

– Дело не в тебе. Твой путь мне неведом. Дело во мне и в призраках, которых я призвала в этот мир. Я не могу их оставить. Без меня их путешествие не завершится.

Торант убрал руку и вгляделся в Сеток сквозь мрак.

– Ты в ответе за их судьбу.

Она кивнула.