Стивен Эриксон - Пыль грез. Том 1 [litres]

В предыдущем зале Шеб с Наппетом, переругиваясь, расчищали пол, чтобы было где спать. Они преодолели неизвестно сколько этажей, но даже не приблизились к верху. Все страшно устали. Дюжиной этажей ниже Ласт сумел перебить семейство ортенов, освежевал их и выпотрошил, а теперь нанизывал тощие трупики на шампуры. В стороне на каменных жерновах горела лепешка бхедеринового навоза; тепло от огня постепенно разгоняло промозглый и безжизненный воздух. Асана резала травы, чтобы приправить воду в жестяном котелке.

Призрак неприкаянно парил между ними.

Бриз вернулась в зал, изучая глазами пол.

– Время разложить плитки, – произнесла она.

Призрак весь напрягся от предвкушения или, быть может, страха. Он невольно подлетел ближе, жадно разглядывая коллекцию плиток. Из чего они? Из полированной кости? Глазурованной глины? Оказалось, из всего сразу: материал менялся прямо на глазах.

– Видите?! – прошептала Бриз. – Они так юны. Еще ничего не решено…

Пальцы у нее дрожали, а губы пересохли.

Остальные подошли ближе – кроме Таксилийца, который остался в соседнем помещении.

– Я не узнаю ни одной из них, – произнес Шеб.

– Потому что они новые, дубина, – огрызнулась Бриз. – Старые мертвы. Бесполезны. А вот эти, – она обвела рукой плитки, – принадлежат нам, и только нам. Пока что. И теперь пора дать им имена.

Она сгребла плитки в кучку и зачерпнула двумя ладонями в горсть.

Призрак видел, как раскраснелось у нее лицо, отчего кожа стала будто прозрачной, и под ней можно было различить очертания костей, как пульсирует кровь в тончайших сосудах, приливая и отступая вновь. Он видел, как на высоком лбу собираются капли пота, в которых плавают вездесущие создания.

– Для начала мне нужно переделать часть старых, – произнесла она. – Дать им новые лица. Названия могут показаться вам знакомыми, но они будут означать нечто совсем другое.

– Почему? – спросил Шеб, все еще кривясь. – Что в них нового?

– Просто новые, и все. – Бриз швырнула плитки на пол. – Ни одной Обители, видишь? Все эти плитки независимые. – Она ткнула в одну из плиток: – Вот тебе и первое отличие. Случай – Кастет, – но видишь, какая в нем внутренняя борьба? Ведь на самом деле Случай – это битва не на жизнь, а на смерть между Удачей и Неудачей. Или вот: Власть – без трона, ведь трон был бы слишком очевиден. – Она перевернула эту плитку. – А на другой стороне Амбиции. Видишь, как они убивают друг друга?

Бриз стала переворачивать плитки одну за другой, перечисляя:

– Жизнь и Смерть, Свет и Тьма, Огонь и Вода, Воздух и Камень. Все они старые, но обновленные. – Она отодвинула их в сторону, оставив только три. – А вот эти самые сильные. Ярость , а на обратной стороне – Звездное колесо . Ярость говорит сама за себя; она слепа и разрушает все. Звездное колесо – это само Время, но расплетенное…

– И что это значит? – сдавленно спросил Раутос, весь побледнев.

Бриз пожала плечами.

– «До» и «после» потеряли смысл. «Впереди» и «позади», «тогда» и «скоро» – тоже. Все эти слова подразумевают последовательность и, мм, порядок. – Она снова повела плечами. – Впрочем, в раскладах Звездного колеса не будет. Вместо него вы увидите только Ярость.

– Откуда ты знаешь?

Ее улыбка была жуткой.

– Просто знаю.

Она указала на предпоследнюю плитку.

– Корень , а на обороте – Ледяной дух , и оба они стремятся к одному и тому же, однако выпасть может только что-то одно. И последняя – Синесталь , то самое колдовство, что поддерживает жизнь в машинах. Я чувствую, оно все еще сильное. – Бриз перевернула эту плитку. – Забвение . Берегитесь его, это проклятие. Демон, пожирающий вас изнутри, поглощающий воспоминания и личность.

Она судорожно облизнула губы.

– Этот демон очень силен и становится сильнее… Кто-то идет, – вдруг прошипела она, смахивая последние плитки, – кто-то идет за нами! Нам нужно… нужно напитать Синесталь. Напитать ее!

– Я знаю, Бриз, – произнес Таксилиец, появившись в проходе. – Именно это я и пытаюсь сделать.

Ведьма посмотрела на него, скалясь.

– Ты чувствуешь аромат этого места?

– Да.

Где-то в углу захныкала Асана, и Наппет отвесил ей пинка. Он бы на этом не остановился, но между ними вклинился Ласт, строго сложив руки на груди. Наппет зарычал и отвернулся.

– Я не понимаю, – произнес Раутос. – Я ничего не чувствую, кроме пыли.

– Мы должны помочь, – возвестил Таксилиец.

Бриз кивнула.

– Только непонятно как.

Бриз протянула ему нож.

– Вскрой себе плоть. Пусти аромат внутрь, Таксилиец. Внутрь себя.

Что это – безумие или путь к спасению? Призрак не знал. Однако и он теперь почувствовал в воздухе нечто новое. Воодушевление? Голод? Неясно.

Сулкит двигалась сюда, все еще слабая и тощая. А значит, она шла не убивать.

И тогда призрак понял, что аромат был надеждой .

Есть дороги, ступив на которые, осознаешь, что можно идти только вперед. Слева – шипы, справа – дымящиеся разломы, сзади – отвесная каменная стена. Что ждет в конце пути – неизвестно, и, поскольку знание может оказаться проклятием, вернее всего будет просто передвигать ноги, не задумываясь о судьбе и жестоких прихотях рока.

Неведение вполне устраивало те семь или восемь тысяч беженцев, что плелись вслед за Сумрак, хоть тьма и неотступно сгущалась вокруг них, а мир по обе стороны от Галлановой Дороги растворялся, рассыпаясь на части, словно меркнущее воспоминание. Связанные друг с другом веревками, обрывками сетей, лоскутами ткани и шкур, уставшие, но живые, спасшиеся от пламени и дыма, беженцы преданно шли за своей королевой.

Вера часто рождается из отчаяния – хотя бы это Йан Товис понимала. Пусть видят, как смело и уверенно она шагает по каменистой дороге. Пусть верят, что она уже ходила этим путем или что по праву рождения и титула знает, куда приведет их эта река крови. Моей крови .

Пусть тешат себя надеждой. И не знают той правды, которая наполняет Сумрак ужасом и вызывает приступы паники, от которой по всему телу выступает холодный пот, а сердце бьется часто-часто, будто копыта несущейся лошади. Стоит им хоть что-то из этого почувствовать, и людская река в слепом страхе выйдет из берегов, расплещется вдоль дороги и пропадет в ледяной пасти небытия.

Нет, лучше им ничего не знать.

Йан Товис заблудилась. Мысль о том, чтобы пройти по Галлановой Дороге и вернуться в родной мир шайхов, теперь казалась жалкой и наивной. Ее кровь открыла врата, но теперь мощь угасала. С каждым шагом Сумрак становилась все слабее, голова кружилась, словно в лихорадке, и даже трескотня Пулли и Сквиш за спиной будто отступала все дальше… и к лучшему. Слушать их восторги по поводу питательной королевской крови было невыносимо.