Юрий Силоч - Постмортем

Также могло не сработать зелье — и тут на одно «почему» могло быть десять тысяч «потому что», ведь всё, касающееся призраков, было таким же ненадёжным и зыбким, как они сами, состоявшие из невесомой энергии и пары грамм эктоплазмы.

Вернувшись бегом к печати и мысленно молясь всем известным богам, чтобы Невеста больше никого не успела выпить досуха, некромант разгладил ткань и щедро выплеснул остатки зелья в самый центр. Сердце на секунду остановилось в ожидании провала, но нет — попав на ткань, зелье принялось кататься по ней, будто по промасленной, и также тускло засветилось.

Одним длинным прыжком юноша запрыгнул в круг, отбросил ненужный пузырёк и замер в предвкушении.

Очень долгое мгновение не происходило абсолютно ничего, а затем над кладбищем прокатился громкий звук, напоминающий скрип старых ворот, многократно отражённый эхом в колодце. В следующую секунду Невеста дёрнулась, как кошка, которую кто-то сильно потянул за хвост. Она повернула голову и, хотя глаз на лице призрака не было, молодой человек всеми сведёнными в ужасе внутренностями почувствовал, что Невеста безошибочно нашла его взглядом.

Огромный дуб вздрогнул. Впечатление было такое, словно крыша громадного собора заходила ходуном из-за землетрясения.

Берёза, обвитая щупальцем, печально хрустнула, а все остальные призрачные конечности в доли секунды втянулись обратно в сияющее подвенечное платье. Гвардейцы пришли в себя и с одновременным тоскливым «А-а-а!» сырыми мешками свалились на землю. Следом за ними с выражениями, которые юной леди не стоило произносить вслух, рухнула Жозефина.

Туманное щупальце вытянулось в струну, край которой быстро засасывало в центр алеющей в темноте печати. Невесту притянуло к земле и потащило, но она, не желая сдаваться, хваталась призрачными пальцами за траву, деревья и землю, оставляя глубокие царапины и борозды.

Тальф успел обрадоваться, что всё прошло относительно спокойно — и тут же пожалел об этом, потому что привидение быстро сообразило, кто во всём виноват, и кинулось к молодому человеку. Кинулось — и разбилось в клочья о невидимую стену. Взвыло, заревело, застрекотало, обвило защитный круг нестерпимо яркими обрывками света. Чудовище всё крепче сжимало искрящийся и скрипящий воздух вокруг Тальфа, который стоял ни жив ни мёртв, зажмурившись и стараясь не думать о том, что на расстоянии локтя от него беснуется жуткая тварь.

Обвитая привидением берёза с громким треском переломилась, и громадное дерево начало заваливаться прямо на Тальфа, который застыл, глядя, как на него надвигается огромная зелёная крона

Хватило половины мгновения, чтобы юноша пришёл в себя, отчаянным прыжком преодолел такое расстояние, какое ни за что бы не преодолел бы в других условиях, и припустил прочь изо всех сил, скользя, спотыкаясь, видя перед собой собственную тень и понимая, что за спиной к нему рвётся сгусток злого света, хватающий землю у его пяток длинными острыми пальцами.

Берёза рухнула, похоронив под собой печать и останки призрака, а Тальф споткнулся, подвернул ногу, вскрикнул и покатился кубарем, царапаясь и зарабатывая синяки.

Свет померк.

На кладбище установилась такая тишина, что лежавший в сырой траве юноша зевнул, проверяя, не оглох ли.

— Тальф! — в предрассветной полутьме к нему ковыляла Жозефина — вся в грязи и листьях, простое серое платье порвано, на веснушчатой щеке зелёный след мха. Круглое лицо растеряло последние крохи благородства. — Ты идиот! — в груди молодого человека что-то провалилось: разгневанная Жози для него была куда страшнее любого призрака. — Ты же говорил, что всё проверил! — принцесса, фигуру которой можно было охарактеризовать как «крепко сбитая», подскочила к юноше, одним резким движением поставила его на ноги и собралась отправить обратно ударом под дых, но Тальф, давно изучивший повадки подруги, машинально увернулся.

— Жози, я… — «Сейчас будет пощёчина». — Я проверил и перепрове… — «Теперь коленом в пах». — Кто же знал, что это могила де… — «Сейчас снова пощёчи… Ай!»

Принцесса явно учла предыдущие ошибки.

Колдун осел на подозрительно длинную кочку, держась за живот и стараясь втолкнуть в лёгкие воздух. Жози нависала над ним невысоким разбуженным вулканом.

— Да послушай же! — просипел наконец некромант. Где-то рядом пыхтели и вполголоса ругались гвардейцы, которые пытались найти в темноте пистолеты, шпаги и друг друга. — Я понятия не имел, что восстанет Невеста! И это ты сама выбрала могилу!

— И что?! — одновременно парировала и перешла в наступление принцесса. — Кто из нас некромант? Ты должен был предвидеть! Ты должен быть знать!.. — Жозефина стояла, крепко сжав кулаки, и слегка пританцовывала на месте от гнева, а затем из неё как будто вытащили позвоночник: девушка неожиданно обмякла, плюхнулась рядом и спрятала лицо в ладонях.

На какое-то мгновение Тальф забеспокоился: показалось, что Жозефина положит голову ему на плечо, прильнёт или возьмёт за руку в поисках поддержки, но принцесса лишь тяжело дышала, не делая никаких попыток сблизиться.

— Это перестаёт быть весело, — сказала наследница трона спустя пару мгновений и стерла со щеки кусочки мха. Верней, размазала их ещё сильнее.

Тальф помедлил с ответом:

— А разве оно когда-то было?

— Было, — хихикнула принцесса. — Когда скелет ухватил тебя за мантию и тянул в склеп, а я бегала вокруг и тебя вытягивала.

Тальф вспомнил тот случай и поёжился:

— Да уж. Веселее некуда.

Гвардейцы тормошили своих неподвижных сослуживцев.

— С ними всё будет хорошо? — спросила Жозефина.

Юноша лишь скривился:

— Конечно нет. Невеста выпила из них все силы. После такого не живут.

Принцесса выругалась:

— Вильгельм нас прибьёт.

— Не нас, а меня, — усмехнулся Тальф. — Ты-то наследница… Ладно, что-нибудь придумаю. Не впервой. В конце концов, это Вильгельм послал их за нами шпионить.

Тальфу стоило определённых усилий умолчать о том, что парой недель ранее тот же самый первый министр Вильгельм прислал в дом Хейлера группу солдафонов. Они вызвали юношу во двор и обступили со всех сторон, после чего один из них (судя по облезлой позолоченной нашивке и самым большим в группе усам, капрал) навис над перепуганным Тальфом, ткнул ему в грудь пальцем толщиной с черенок от лопаты и, воняя луком, произнёс долгий монолог о пестиках и тычинках, которые никак не должны встретиться, иначе Тальфу все пестики с тычинками поотрывают именем короля. Напоследок, видимо, для пущего усвоения, красномордый громила отвесил молодому человеку хорошую затрещину, из-за которой у него потом полчаса звенело в левом ухе.

Какое-то время некромант и принцесса наблюдали за тем, как гвардейцы оттаскивают мертвецов в сторону, кидая в сторону Тальфа ненавидящие взгляды.