Юрий Силоч - Постмортем

— Рад видеть, рад видеть…

— Что именно?

— То, что Ковенанту начали доверять. Вы произвели на жителей Ямы неплохое впечатление. Правда, попутно вы довели генерала Росса до белого каления, — посмеялся волшебник, — но это можно считать дополнительным плюсом.

— Стараюсь, — пожал плечами Тальф, не зная, что ещё можно ответить. — А как её величество?..

Министр заулыбался:

— Ставит вас в пример. Говорит, вы — единственный, кто не подлизывается и от кого она видит отдачу. Уверен, скоро ваши отношения пойдут на лад.

— Хотелось бы, — помрачнел юноша. — Хотелось бы… А деньги?

— С этим пока туго, — поморщился колдун. — Армия сожрала всю казну и просит ещё. Но я обещал что-нибудь придумать — и обязательно придумаю.

В покоях магистра было прохладно. Тальф с Кассианом склонились над книгой, а Клаус уселся прямо на неё и принялся выкусывать себе что-то в шерсти задней лапы.

— Имя Грушт показалось мне знакомым. Вот видите, — ректор ткнул в символы, написанные одними из первых. — Я покопался в библиотеке, повспоминал и оказалось, что действительно его слышал.

— И кто это? — Тальф превратился в слух.

— Древний учёный, который работал задолго до Карла Славного. Собственно, работал он веков за десять до нас, когда на месте Гримхейма была деревня полудиких охотников. И изучал он очень интересный вопрос… — Кассиан замолчал, явно желая произвести впечатление на собеседника и вынудить его спросить:

— Какой? Какой вопрос он изучал?

— Ни много ни мало, Темнейшего. И в некоторых источниках есть упоминания, что он даже говорил с ним лично.

Тальф приподнял бровь:

— Неужели?

— Источники — дело такое, — развёл руками Кассиан. — В основном, это, конечно, жутковатые легенды и сказания, посвящённые тому, чем Грушт платил Темнейшему за каждый разговор, но кто знает? Может, в них есть доля истины?

— И чем же он платил? — Клаус аж рот открыл от любопытства.

— За первый разговор он принёс ему в жертву своих детей. За второй — жену. За третий — целую кучу гостей, которых пригласил к себе, напоил, а затем начертил вокруг дома печать и поджёг.

— Да уж, — поёжился крыс. — А я говорил, что все колдуны — странные, и верить им нельзя.

— Кто-то придерживается мнения, что он был просто сумасшедшим.

Клаус хмыкнул:

— Я из их числа.

— …но кто-то, — Кассиан упрямо продолжал рассказ, игнорируя выпады крыса, — полагал, что ему действительно удалось поговорить с Темнейшим и узнать способы, которыми можно вызвать в мир его воплощения.

Тальф содрогнулся:

— Кому в здравом уме вообще может прийти идея обратить на себя внимание Темнейшего?

— Тому, кто захочет использовать его в своих целях. В любом случае это опасное знание и если эта книга — действительно то, что я думаю, то её лучше спрятать подальше и никому не показывать, — Кассиан очень выразительно взглянул на Тальфа и тот успел было проникнуться важностью попавшего к нему текста, как ректор разрядил атмосферу: — Но вполне может оказаться, что это просто сборник историй про этого самого Гуршта, не содержащий ничего полезного. Это бы объяснило то, что пергамент с ним выскоблили и использовали для новой книги.

— Ага, — только и смог выдавить из себя Тальф.

— …Я надеюсь, то, что сидит в подвалах замка, не имеет отношения к?..

— Нет-нет! Вовсе нет, можете мне поверить. Я ведь даже не закончил перевод.

— Хорошо, — кивнул Кассиан и тепло улыбнулся. — Если появится что-нибудь ещё — рассказывайте, мне безумно интересно.

О том, что армия Гримхейма потерпела поражение, каким-то образом узнали сразу все.

Газетчики не надрывались, как в день начала войны, уличные ораторы и городские сумасшедшие тоже молчали — но волна встревоженных шепотков, от которых по коже шли ледяные мурашки, прокатилась по городу и затопила его надёжнее, чем любой весенний паводок.

Тальфу и Клаусу об этом поведал самый неожиданный человек: Жози.

С утра пораньше магистр приехал в замок и прошёл в свои покои, замечая, что колдуны как-то странно на него смотрят. Причина этого стала ясна позже — едва магистр переступил порог, как увидел сидящую в кресле девушку. На ней, что называется, лица не было — вместо него какая-то белая застывшая маска, словно из фарфора, с замершим выражением удивления.

— О, — смутился Тальф и чуть не вышел обратно.

— Мы проиграли, — Жози поднялась, пряча глаза, и теребила бледными пальцами рукав платья. — Потери огромные. Половину Бессмертных сожгли в овраге… Артиллерии больше нет — все пушки захвачены. Убитых много.

— О, — повторил Тальф. Желание выйти усилилось. — Я… — он развёл руками, но Жози истолковала это по-своему — бросилась к нему в объятья. Отчаянно бросилась: так бросаются к плывущему бревну утопающие или путешественники по пустыне к миражу.

Кости магистра затрещали, но девушка и не думала ослаблять хватку — вместо этого она всхлипывала и говорила, говорила, говорила.

Говорила о том, что Альбрехт, негодяй такой, и стал причиной поражения; что командующий — полный идиот, который позволил заманить себя в очевидную ловушку; что министров надо разогнать, ведь они ничего не делают, совсем ничегошеньки, и только требуют себе золото на содержание; что никому нельзя доверять — только ему и немножко Кассиану, да, Кассиану можно, он мудрый и делает всё что можно для того, чтобы помочь королеве, и ничего не требует взамен.

Когда поток слов иссяк, Жози отпустила Тальфа, который уже начал синеть от нехватки воздуха.

— Я… — он откашялся. — Я помогу.

— Правда? — девушка смотреоа на него снизу-вверх, широко распахнув полные влаги глаза. Тальфу стало не по себе — такой Жози он ещё не видел.

— Конечно. Постараемся восстановить потери Бессмертных.

— Ох, спасибо, — Жози отлипла от Тальфа и потёрла глаза. — Прости, что-то я…

— Да ничего, — поторопился ответить он. — Всё нормально, я всё понимаю.

— Хорошо.

Неловкое молчание давило на уши.

— Ладно, я, наверное, поеду, — девушка тряхнула головой, будто отгоняя невидимую муху.

Клаус демонстративно кашлянул.

— А может останешься? — мгновенно отреагировал Тальф. — Я соскучился.

Жози расцвела:

— Я тоже. Ну, раз так, то, наверное, можно и остаться.

— Пойду-ка я сбегаю по своим крысиным делам, — Клаус спрыгнул со стола и посеменил к выходу, бормоча себе под нос, оглядываясь и похабно подмигивая.

— Чего это с ним? — удивилась Жози.

— Да так, — скривился Тальф. — Умом немного повредился.

События развивались стремительно, и новостей становилось всё больше. Газетчики придумали выпускать отдельные листки, которые были криво свёрстаны, содержали кучу ошибок и стоили, как целая газета, но их всё равно расхватывали слёту — мальчишки не успевали дойти до своих перекрёстков.