Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 3 [СИ]

Удар! Гаштардарон оттолкнул Таштарагиса — и разбил оковы резким толчком. Лед взорвался во все стороны, полетела сверкающая крошка — а за ней черная клякса. Гохеррим саданул хримтурса рогами в подбородок — и тот потерял равновесие.

Но он тоже был демолордом. Свободная рука метнулась… схватила Гаштардарона за ногу! Таштарагис шваркнул им об лед… замахнулся Глацием… но Гаштардарон уже вырвался, уже сгруппировался, уже прыгнул навстречу!

Клинки столкнулись! Таштарагис был вшестеро крупнее, но Гаштардарон превосходил его в боевых навыках, в демонической силе… да почти во всем! Как только он освободился, как только исчез фактор внезапности — Таштарагис проиграл.

Но тут спину будто обдало ледяной водой. Гаштардарон почувствовал вибрации в эфире. Его стремительно пронизало что-то иное… то самое, что сковывало его в воде, что управляло теми девами…

И оно устремилось к Гаштардарону.

Стоя на воздухе, он отбил удар Таштарагиса, резко развернулся — и увидел разрывы в пространстве. Из-за Кромки лились тернистые лозы — и прямо к Гаштардарону!

Они атаковали со всех сторон. Двигались быстрее молний. Но Гаштардарон реагировал еще быстрее — и успел разрубить первые три. Во все стороны брызнули незримые лезвия — и лозы разлетелись обрубками.

Но их стало только больше. Каждый обрубок падал в ледяное крошево — и взметался многоглавым цветком. Бессистемно, хаотично — они наполнили воздух, ища схватить гохеррима.

А сквозь них с хохотом шагал Таштарагис. Его они не трогали. Бычьеголовый саданул мечом — и воздух подернулся инеем. Наполнился густым туманом, полным ледяных игл. При каждом движении они резали плоть, вонзались в глаза. Будь Гаштардарон смертным, он бы погиб мгновенно.

Но он скользил в этом тумане, как лист на ветру. Счастье Боя мерцало стрекозиными крыльями, успевая отбивать меч Таштарагиса и бесчисленные тернии.

А потом распустились цветы. Вросшие повсюду лозы выпустили тысячи лиловых бутонов — и теперь они раскрылись. Наполнили воздух и эфир своей пыльцой. Даже Гаштардарон закашлялся — такая хлынула волна смрада, грязной демонической силы. Последние остатки местной растительности пожухли и растеклись гнилью.

Это уже точно не Таштарагис. Кто-то другой… не менее сильный.

— Кто тебе помогает, труподемон? — спросил Гаштардарон обманчиво спокойно.

— Ты скоро с ним познакомишься, — пообещал Таштарагис.

Гаштардарон не ответил. Он уже не успевал. В лицо бил демонический буран, а вокруг смыкалось кольцо терний. Словно вовсе не боясь холода, они разрастались все пуще, тянулись шипами к Гаштардарону. Из каждой лозы вырастали пучки новых — тонких, хлещущих плетьми. От них исходил зловещий гул, что-то вроде пения.

И Гаштардарон не мог вырваться из этого кольца. Ни прорубиться, ни телепортироваться, ни уйти сквозь Кромку. Его заперли в этом мире, замкнули на пятачке пространства.

И что еще хуже — пространство постепенно смещалось. Те разрывы, через которые проникли тернии… они росли и смыкались. Еще минута — и Гаштардарона затянет… куда-то.

— Мои тернии поют тебе приветственную песнь… — раздался мягкий голос. — И мое сердце поет вместе с ними…

Сорокопут! К Гаштардарону пришло осознание! Он угодил в ловушку Сорокопута, этого гнусного ренегата, помоев древнего Паргорона!

Один на один Гаштардарон бы одолел что его, что Таштарагиса. Но обоих сразу…

И они отрезали его от Паргорона. Он не может воззвать к своим легионам.

А к пению терний присоединился сам Сорокопут. Тягучий, тоскливый — его голос заставлял стонать от боли само мироздание. Лозы, слыша соло хозяина, еще ускорили рост — и закрутились в кокон. Гаштардарон едва успел отбить удар Таштарагиса — а потом его пронзило шипами. Тысячами острейших шипов.

Крик расколол небеса. Демонические эманации хлынули волнами… но тернии только распухли от них, жадно запульсировали… и потянули гохеррима в мир Сорокопута. Туда, откуда слышалось пение.

Гаштардарон понял, что сейчас умрет. В окошке смыкающихся терний он увидел бычий череп. И ледяную корку, запечатывающую путь назад.

— Прощай, Гаштардарон, — ухмыльнулся Таштарагис.

Гохеррим на мгновение прикрыл глаза. Времени не осталось. Он не может докричаться до Паргорона, не может явить сюда легионы. Но… другие направления не запечатаны столь же надежно…

И он вспомнил об одном контракте…

— Использую право призыва, — разомкнул он губы. — Императивно.

Его затянуло в разрыв, и в плоть вошли новые шипы. Гаштардарон остервенело боролся, не видя ничего вокруг. Пространство Сорокопута смыкалось, портал закрывался…

— Убей его, Суггремурти!!! — раздался гневный крик.

И страшный грохот. Как будто рухнул великан… а хватка Сорокопута на миг ослабла! Он опешил — и Гаштардарон ухватился за шанс. Рванулся, полоснул клинком — и прорезал окно.

Воздух сзади завыл. Сорокопут тут же опомнился, вновь принялся смыкать кольцо — но Гаштардарон увидел, что он все еще над парящей скалой, все еще над замерзшим озером… и еще он увидел Таштарагиса.

Тот и правда упал. Уже поднимался — но его били миллионы невидимых рук. В воздухе парила темноволосая женщина — Кайкелона Чу, одна из сильнейших чародеек Парифата. Окутанная гигантской призрачной фигурой, она сдерживала Таштарагиса и с бешеной скоростью вырывала листочки из тетради.

Те тут же разворачивались, притягивались к ледяному скелету, прилипали и сковывали движения… способности… демоническую силу. Вот одна налипла на плечо — и рука рассыпалась грудой костей.

Таштарагис гневно заревел, срывая демонологические печати.

— Смертная сука!!! — рявкнул он, взмахивая Глацием.

Волна ледяного крошева накрыла Кайкелону. Замерцал искрящийся кокон — Суггремурти уплотнился, принял на себя удар.

Дальнейшего Гаштардарон не увидел. Тернии снова сомкнулись… рванули… им оставался какой-то шаг…

Миры сместились. Гохеррим оказался в кромешной тьме. В объятиях душного запаха, надрывного пения… и дикой боли.

— Какой интересный поворот событий… — раздался вкрадчивый шепот. — Так волнительно… это вдохновляет меня, Гаштардарон…

Шипы входили все глубже. Гаштардарон рвался что есть мочи, все еще не отпускал рукоять меча… но все вокруг был сплошной Сорокопут.

Еще несколько секунд — и Гаштардарон прирастет к стене. Сольется с ней. Станет частью этого мерзкого анклава, громадной мешанины тел и душ…

— …Использую право призыва!.. — донесся чуть слышный голос. — Императивно!

По телу прошла волна. Гаштардарона дернуло со страшной силой. Даже императивному призыву он мог воспротивиться, мог не явиться на зов, если бы очень захотел… но сейчас он хотел совсем иного! Гаштардарон откликнулся, отдался призыву — и его потянуло прочь.