Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 3 [СИ]

— Барышня, быстрее, — произнесла подошедшая демоница. — Вы тут не одна.

— Ладно, хочу забыть сюжет «Ворона», — решилась Лахджа. — Который с Брэндоном Ли. Потом снова посмотрю как в первый раз.

Этого кэ-миало хватило. Он наконец-то сыто заурчал — а Лахджа шагнула в лиловый проем и оказалась рядом с дворцом Хальтрекарока. Из головы что-то исчезло, но она уже не могла сказать, что именно.

Интересно, могут ли кэ-миало одновременно с забором воспоминаний еще и снижать когнитивные способности других демонов? Надо спросить Совнара, а то вдруг ими нельзя пользоваться слишком часто.

Хотя если бы это было так, ими бы никто и не пользовался. Паргорон бы давно отупел, а кэ-миало стали самыми главными.

— О, Лахджа, привет, — окликнули сзади. — Куда ходила?

— Так, погуляла, — повернулась к Сидзуке Лахджа. — А вы куда хо… ездили?

— Да тоже погуляли.

Сидзука была не одна. С ней ехали Нагалинара и Отрава, гохерримка и гартазианка. Все трое сидели на паргоронских конях.

— Давай с нами, — пригласила Сидзука. — Мы хотим еще пару кружочков вокруг гхьета.

— Без цели, что ли?

— Мы охотимся на мастов, — выдвинула меч из ножен Нагалинара. — Их тут много расплодилось.

— Опять какое-то развлечение Хальтрекарока?

— Нет, мы сами.

— Тогда поехали. А у вас есть еще один конь?

Нагалинара оглушительно свистнула. Через минуту к ним подлетел еще один конь. Храк-конюх спустил его на землю, вылез из седла и почтительно склонился перед Лахджой.

— Спасибо, — взялась за уздечку та. — Подожди… это что, Пухляш?.. Эй, ты куда?..

Конюх уже торопливо пятился. А ладонь пронзило резкой болью.

— А, он снова обглодал мне руку, — спокойно сказала Лахджа. — Ладно. Ладно. Я тоже люблю тебя, Пухляш. Мы с тобой еще подружимся, будь уверен.

Она запрыгнула в седло, и Пухляш тут же начал брыкаться. Пытаться достать клыкастым ртом. Все паргоронские кони дико злобные, но Пухляш выделялся даже среди них.

— Лошади не любят тебя, — сказала Сидзука, с интересом глядя на их борьбу. — Лошади вообще не любят плохих людей.

— Тогда попробуй сама. Вот, покорми его морковкой.

— Паргоронские кони не едят морковь, — сказала Нагалинара, хлопая Пухляша по морде. — Тихо ты, зверь.

И Пухляш сразу успокоился. А Лахдже стало чуточку завидно.

— Паргоронский конь должен чувствовать, что ты готова причинить ему боль, — свысока пояснила гохерримка. — Тогда он будет слушаться.

Какое-то время они вчетвером скакали по пустошам, окружающим дворец Хальтрекарока. Большая часть гхьета их общего мужа — пустошь. Кое-где росли сорняки, хищные кусты и ползучие побеги исгодына. Поднимались кротовины варкамов — гигантских подземных червей. И бродили в поисках пропитания масты — вечно голодные демоны-шакалы, дальние родичи паргоронских псов.

Нагалинара рубила их мечом. Страшным гохерримским клинком. Отрава стреляла из арбалета, заряженного мерцающими болтами. Сидзука палила из бластера… знакомого очень бластера, где-то Лахджа его уже видела.

— Дай пальнуть, — попросила она.

— Нет, — отказалась Сидзука.

— Но у меня оружия нет.

— Твои проблемы.

Лахджа вздохнула и просто превратила руку в копье… хлыст… пучок нитевидных прочных щупальцев с лезвиями. Масты, эти тощие костистые создания с брыластыми мордами, просто распадались надвое.

Демоница хлестнула в очередной раз, но тут из-под копыт Пухляша выпрыгнул айчап. Злобный зверь тут же бросился за ним, принялся топтать копытами — и Лахджа едва не вылетела из седла.

Чтобы удержаться, она полностью трансформировалась. Растеклась чем-то вроде конского доспеха, только кожано-костяного. Присосалась сотнями мелких присосок. И даже немного внедрилась в тело, пронизав кожу нервными сплетениями.

— Фу, Лахджа, прекрати! — поморщилась Сидзука.

Лахджа не ответила. Ее охватил исследовательский интерес. Пухляш встал как вкопанный и испуганно задрожал. Лахджа послала болевой импульс в правую ногу — и та дернулась. Послала в левую — и Пухляш покорно зашагал, куда велят.

— Знаю по своему опыту, Пухляш, — сказала Лахджа. — Боль учит.

— Гляжу, ты начинаешь осваиваться, — раздался голос снизу.

Меж копыт бежал рыжий кот. В какой момент к охоте присоединился Совнар, никто сказать не мог.

— Я хочу попробовать внедриться в центральную нервную систему, — сказала Лахджа, вырастив на шее Пухляша рот с гортанью. — Возможно, конечно, я его убью…

— Возможно, — согласился Совнар. — Обученный паргоронский конь стоит семь условок.

— То есть лучше не надо?

— Да нет, валяй.

— Ладно… лучше сначала еще потренируюсь, — приняла нормальный вид Лахджа. — На ком-то помельче… и подешевле.

Ей стало жаль убивать здорового гордого зверя без особой на то пользы. Хоть он и обглодал ей руку.

— Это правильно, — сказал Совнар.

Они ускакали довольно далеко. Где-то тут проходила граница — заканчивался гхьет Хальтрекарока и начинался гхьет Фурундарока. Сельскохозяйственное угодье размером с тридцать Финляндий.

— Лучше нам туда не ехать, — сказала Нагалинара. — Если потравим посевы, Величайший Господин нас сожрет.

Так что наложницы остановились на опушке мавошистого леса и устроили импровизированный пикник. Еды не прихватил никто, кроме запасливой Сидзуки, но Совнар вмиг наколдовал целую гору.

— Вот этому я особенно хотела бы научиться, — сказала Лахджа, обгрызая куриную ножку.

— Это же ерунда, — сказала Нагалинара, создавая бутылку вина. — Ты что, все еще не умеешь?

— А вот не умею. Покажи, как.

— Да просто… просто берешь и делаешь, — сотворила еще бутылку гохерримка. — Вот так. Смотри.

Лахджа смотрела очень внимательно, но не могла понять. С Нагалинары просто срывались какие-то темные сполохи… и оформлялись во все новые и новые бутылки. Когда их набралось шесть, гохерримка выжидательно уставилась на Лахджу.

— И все, — сказала она.

Лахджа окинула ее мрачным взглядом. Уж не издевка ли это?

— Тебе просто нужно усвоить принцип, — коснулся ее лапкой Совнар. — Здесь точно так же, как с перемещением в Лимбо. Как ты оттуда вышла?

— Представила коридор и двери.

— И они появились?

— И они появились.

— Тут то же самое. Просто в Лимбо реальность ослаблена до предела, поэтому там это даже смертные могут. А здесь нужна демоническая сила. Ты высший демон, у тебя она есть.

— Да знаю я, что она у меня есть. Только я… у меня души есть не получается. Тошнит и все такое…

Она говорила правду. Лахджа уже пыталась поглощать души — хотя бы животных для начала. Но остатки человеческого естества воспринимали это болезненно. Эмоции поглощаемых воспринимались как собственные.

Нормальные демоны глухи к страданиям жертв. Души для них — просто еда. Стейки, котлеты, бифштексы. Лопают с удовольствием, не думая о том, что недавно это было живое существо.