Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 3 [СИ]

Но это оказался барон! Причем один из вассалов Хальтрекарока!

Наконец-то фартануло. Барона искать долго не придется, а любимой жене патрона он точно не откажет.

Жил Барабао в Туманном Днище. Владел гхьетом размером с половину Финляндии. В самой его середке, озаренное далеким Нижним Светом, раскинулось громадное поместье — с конюшнями, псарнями, скотными дворами и загонами для рабов.

Чем бы гхьетшедарии ни занимались в свободное время, их основная задача — производство материальных благ. Сельское хозяйство и промышленность, обеспечение Паргорона всем необходимым. Понятно, что делают они это не самолично, а просто контролируют бесчисленных храков, харгаллов и других демонов-работяг.

А бароны — еще и других гхьетшедариев.

Гостью Барабао встретил со всем радушием. Увидев его, Лахджа вспомнила эту смазливую рожицу — полгода назад он участвовал в шоу Хальтрекарока. Не сидел в вип-ложе, а именно что бегал по лабиринту как простой человек, избегал ловушек и сражался с монстрами.

Хальтрекарок не всегда использует для своих игр смертных — иногда участвуют и высшие демоны… добровольно. Кажется, Барабао участвовал добровольно.

— Брошь в виде скарабея?.. — задумался Барабао, пока Безликие разливали вино. — Смутно припоминаю что-то такое. Но это было очень давно… я еще даже не был тогда бароном.

— Три тысячи лет назад, я знаю, — пригубила вино Лахджа. — Но вы уж все-таки напрягитесь. Очень нужно.

Барабао хмыкнул и закинул ногу за ногу. Сверкнула белозубая улыбка, изящные пальцы взметнули бокал к губам… глаза бесцеремонно ощупывали молодую демоницу.

Чертовски хорош был собой, мерзавец. Лет двадцати на вид, златокудрый и голубоглазый, с безупречными чертами. Обнаженный, как все гхьетшедарии, он парил в воздухе и походил на прекрасного ангела… только вот кем-кем, а ангелом точно не являлся.

— У меня был тогда период, когда тянет на украшения, — доброжелательно поделился Барабао. — Я носил эту брошь, пару колец, серьги, монисто…

— Уверена, вам очень шло, — сказала Лахджа.

— Но мне потом прискучило. Какой смысл в этих побрякушках, согласны? Вы же тоже ничего такого не носите?

Лахджа улыбнулась. Да, став демоном, она перестала носить украшения. Да и одежду надевала лишь первое время, пока не отвыкла окончательно. Это все мешало метаморфозам, а стыдливость осталась где-то там, в смертном теле. Поначалу ей не хватало карманов или какой-нибудь сумочки, но потом она приловчилась выращивать кисты внутри тела. Там мелкие вещи были в полной сохранности.

— И все-таки постарайтесь вспомнить, — попросила она еще раз. — Мне очень нужна эта брошь.

— Постараюсь, постараюсь… а насколько она вам нужна? — спросил Барабао, откусывая кусок железного прута. У гхьетшедариев бывают странные пристрастия в еде. — Она вообще-то моя. Что я за нее получу?

Его взгляд снова ощупал тело Лахджи. Липкий, похотливый взгляд.

— Назовите свою цену, барон, — продолжала улыбаться демоница. — Но не слишком заламывайте — это всего лишь брошка.

Чего хочет Барабао, было очевидно. Он же гхьетшедарий. А они по-настоящему любят лишь две вещи. Все остальное воспринимается либо как бессмысленная шелуха, либо как средство получения этих самых вещей.

И Лахджа в принципе была не против. Привыкла уже легко к этому относиться.

У Хальтрекарока все со временем привыкают.

— Моей ценой будет… игра в карты, — достал из воздуха колоду Барабао. — На желание.

— Ага… а желанием будет?..

— Одна ночь со мной, конечно.

— Ожидаемо. А играть обязательно? Может, просто секс без обязательств?

— Нет-нет, это неинтересно! — запротестовал Барабао. — Я так не люблю!

— Своего рода прелюдия? — с пониманием произнесла Лахджа. — Без перебирания карт не поднимется?

— Мне так больше нравится, — поджал губы Барабао. — Азарт возбуждает. Я хочу предвкушать. Чувствовать твой страх… страх проиграть… страх оказаться в моей власти…

Лахджа опустила взгляд. Да, азарт его возбуждает.

— Ладно, картежный фетишист, давай сыграем, — сказала она. — Только я не особо умею. Может, в омбредан лучше?

— В омбредане слишком много правил. И слишком мало игры случая.

— Ну я бы так не сказала…

Лахджа даже заподозрила, что у Барабао меченые карты или волшебная колода, с которой он всегда выигрывает. Но… какой смысл? На перепихон она и так согласна. Это ему нужен игровой ритуал.

— И если я выиграю… я могу попросить что угодно, — шлепнул колодой о стол Барабао. — Что угодно.

— Что же, что же ты попросишь… — хмыкнула Лахджа. — А что за игра-то? Покер? Я только в покер умею… и в ристисейску еще, но в ристисейску вдвоем не играют.

— Пусть будет покер, — согласился Барабао, превращая колоду в стандартную земную. — Я знаю все карточные игры всех миров.

— Ну это ты загнул, — усомнилась Лахджа. — В жизни не поверю.

— Уж лучше поверь. Короткая игра, хорошо? До двух побед.

И они стали играть. Под открытом небом, на просторной веранде Лахджа и Барабао сидели за столом, пили вино и рубились в картишки. Усадьба барона стояла на болоте — совсем рядом поднимались ядовитые испарения, тянули кверху лапы черные деревья, а в воде плескались гигантские крокодилы.

На самом деле было довольно уютно, только мешал назойливый лай. Какой-то паргоронский пес не переставал разоряться.

— Можно с этим что-нибудь сделать? — спросила Лахджа, когда стало невмоготу. — Я не могу сосредоточиться.

Барабао исчез и через несколько секунд снова появился — с оторванной головой.

Не собачьей. Человеческой. Женской.

Но лай прекратился.

— Все что угодно для дорогой гостьи, — любезно сказал барон. — Больше ничего не отвлекает?

Лахджа, которая уже собиралась быстренько слить три кона, резко передумала. Теперь она пожалела, что не обговорила пределы желания. Конечно, Ме Регенерации восстановит ее даже из пепла… но все-таки стоило заранее уточнить.

Ну что ж. Зато теперь игра действительно ее волнует. Что за жизнь без риска?

Хотя если подумать — он не посмеет. Должен понимать, что если попросит что-нибудь эдакое, то Лахджа потом нажалуется Хальтрекароку. А вассалу такое не с руки. Он, конечно, всегда может потом откупиться, да Хальтрекарок и сам равнодушен к терзаниям наложниц, но… ладно, подумаем об этом в случае проигрыша.

Тем более, что играл Барабао честно. Азарт ему явно требовался неподдельный. Первый кон Лахджа выиграла тройкой шестерок против пары тузов. Второй, правда, проиграла — пришла одна шваль, а вот у Барабао оказался аж стрит.

— О, люблю, когда именно так, — снова раздал он карты. — Третий кон, от которого все зависит. Напряжение… ты его чувствуешь?

— Главное, что ты его чувствуешь, — покосилась вниз Лахджа.