Ксения Васёва - Тени и грани

— Очень смутно, — жалостливо признался я.

— Прости-прости, я загрузила тебя. Забудь, почитаешь об этом в другое время. Вернёмся к пантеонам. В свой пантеон Ксана набирает наиболее выдающихся людей из скрытых рас. По договору она делится с ними первоосновой, которая не даёт душе развоплотиться. Наша энергетическая сущность до мельчайших подробностей копирует физическое тело, а первооснова богиня дарует силу, которая позволяет оставаться материальной во всех трёх мирах. То есть, грубо говоря, делает людей наподобие богов. А цена такой чести — работа на Ксану. И признаться, если б не было вас с Андреем, я бы предпочла умереть.

Заметив, что мама ждёт моей реакции, я поднял палец вверх.

— Сейчас, учебник физики дотлеет в моей голове и я скажу что-нибудь умное.

— Физика здесь не причём, Дима. Её законы продолжают действовать в вашем мире. Другое дело, что есть вещи, которые нам тяжело понять. Тот же механизм миров. Или две стороны человека — физическая и энергетическая, принадлежащая Грани. Или те виды энергий, которыми пользуется Ксана и скрытые расы. У теневиков даже был предмет — физика Грани, но сейчас его почему-то не изучают. Ладно, всё, вставай, тебе надо проветриться. И ты хоть примерно осознал мои слова?

— Ты что-то вроде полубога, а я схожу с ума, — захныкал я, поднимаясь с земли. Но ладонь из маминой руки убирать не стал. Пусть она будет хоть демоном ада, за короткую возможность побыть с мамой я готов поверить даже в богов.

Мы вновь вышли на тропинку. Интересно, сколько я провалялся в логу? Судя по солнцу, прилично — как минимум час.

— Учитывая твою слабость, мы не будем спешить, — мама повернулась ко мне, — и пока ты можешь спросить меня о чём-нибудь. Думаю, вопросов у тебя накопилось немало.

— Кем ты была при жизни? — вздохнул я. Этот вопрос был одним из основных, — и как ты связана с Карин? Стоп! И откуда ты знаешь про Ану?!

— При жизни у меня было два имени. Одно из них ты знаешь, а второе — Аллерин Аммар. Карин — моя племянница. Я воспитывала их с Никой после смерти сестры. Они обе, кстати, с тобой знакомы и с Никой вы постоянно дурачились вместе. Ей было четыре года, когда ты родился. Два стихийных бедствия, как вас Андрей называл, — она грустно улыбнулась, — хотя между нами, моим главным стихийным бедствием всегда был твой отец.

— Папа тебя очень любил, — невпопад заметил я.

— Знаю, Дима. Я видела, что с ним творилось после моей смерти. И с тобой. Я не могла покинуть Саг-Аше в течение десяти лет, но могла постоянно наблюдать за вами оттуда. Сестра шутила, что это особый вид мазохизма — следить за жизнью своих близких. Но зато я была в курсе всего, что происходило с вами. Это к вопросу об Ане.

И тут я покраснел. Ужасно покраснел. У меня аж кончики ушей запылали от стыда.

— А про события последних месяцев ты тоже знаешь? — я принялся усиленно рассматривать землю.

— Ты про свои безумные вечеринки, травку и ещё… кое-какие развлечения спрашиваешь? — деловито осведомилась мама. Я поборол желание спрятаться за деревом и смиренно кивнул.

— Если подобное не повторится — я ничего не слышала. И, соответственно, твой отец тоже останется в неведении. Смекаешь, солнце?

«Солнце» воодушевилось и чмокнуло маму в щёчку.

— Кстати насчёт Андрея. Так получилась, что я встретилась с ним раньше, чем с тобой. И мы поговорили, в том числе, и о твоём поступлении. Я долго выясняла, что Андрей имеет против архитекторов и представляешь, он заверил меня, что будет рад видеть тебя в этой специальности, — после такой кровожадной улыбки мне стало немного жаль отца. Но совсем чуть-чуть. Я с немым обожанием посмотрел на маму. Почему тебя не было с нами всегда?..

— Ура! — подпрыгнул я и полез обниматься. Мама не возражала. Неожиданно я вспомнил, что отец собирался познакомить меня с какой-то женщиной…

— Мам, а вы с папой часом снова не вместе? — о! У кое-кого явно порозовели скулы.

— Пока мы не обсуждаем эту тему. Всё зависит от того, как я смогу покидать Саг-Аше. Но тебя я, безусловно, буду навещать по мере возможности.

— Я буду очень рад! — новость прибавила настроения, — слушай, а у меня ещё вопрос назрел. Почему Карин не сказала, что она — моя двоюродная сестра?..

За разговорами время пролетело незаметно. Просто в какой-то момент лес расступился, и перед нами возникла мощённая камнем дорога. Только тогда я соизволил отвлечься от мамы и осмотреться.

Даже пригород Весенны покорил меня с первого взгляда. Невысокую каменную стену с закрытыми арочными воротами мы пересекли без труда. Потом спокойно покинули Грань и отправились вперед. Странно, но никто из местных не обратил на нас внимания. Люди были заняты своими делами и наше появление несколько их не озадачило.

— Храмовники сразу чувствуют, какой ты расы, — подсказала мама, — а теневики в Весенне не редкость. Так что не нервничай.

Если честно, то мне было не до волнений. Я вовсю рассматривал дома, людей и пытался разобраться в своих ощущениях. Здесь всё было по-другому. Да, я видел множество знакомых черт, приёмов архитектуры, распознавал, какое здание для чего предназначено. Но всё вместе это складывалось в абсолютно незнакомую картину.

Большинство домов в пригороде были деревянными. Чаще всего они выглядели как терема, похожие на древнерусские. Примерно два-три этажа каждый. Но чёрт побери, это были реальные терема. Из неширокого бруса, аккуратные, с крыльцом и ставнями. Однако меня смущали некоторые детали. Во-первых, крыши. Я не приметил ни одной заостренной крыши. Либо они были сильно сглажены по углам, либо в форме полукруга, что навевало мысли о чём-то восточном. Также не давали покоя орнаменты и украшения. Окна был выполнены из непонятного мне цветного стекла, а по краям их неизменно складывался какой-нибудь рисунок или окантовка из светящейся краски. Мама объяснила, что это чары ведунов, одних из пяти представителей Весенны. Их рисунками также были украшены двери, ставни и даже сам брус. Или же имела место резьба по дереву, и это тоже делали ведуны. Зато было ясно, почему в Весенне нет фонарей — а смысл, если каждый дом — как неоновая реклама?..

Ещё привлекал сам орнамент. Ибо такой плавный, витиеватый и узорчатый стиль я видел в Стамбуле, в декоре нескольких храмов. И в связи с этим, Весенна начала у меня прочно ассоциироваться с Византией. Разве что без всей христианской символики.

— Может быть, — согласилась мама, когда я озвучил ей эту версию, — Весенна появилась примерно в начале прошлого тысячелетия, как и Византия. Возможно, какие-то архитектурные решения во время строительства были предложены теневиками, которые в большом количестве населяли Византию, если верить хроникам.