Терри Пратчетт - Ноги из глины [litres]

– Ты только никому не говори, но все дело в том, что наш Шнобби оказался большой шишкой.

– Шишка у него, говоришь, большая? Ну главное, чтобы он ею по пьяни тут не размахивал.

В штаб-квартире Стражи Сэм Ваймс крутил в руках спички. Он не стал спрашивать у Ангвы, уверена ли она. Агнва могла по запаху определить, среда сегодня или четверг.

– Кто же там еще был? – спросил он. – Другие големы?

– По следам точно не скажешь, – ответила Ангва. – Но я думаю, что да. Я хотела выяснить, куда они ушли, но решила, что лучше сразу отправиться сюда.

– Почему ты думаешь, что это были големы?

– Видела отпечатки ног. А еще големы не оставляют запаха. Они пахнут тем, что они делают, и больше ничем… – Она вспомнила стену, испещренную словами. – А еще у них был какой-то долгий спор. Письменный. Судя по всему, довольно жаркий.

Она снова представила себе стену.

– Некоторые из них были очень красноречивы, – добавила она, вспомнив размер некоторых букв. – Будь они людьми, орали бы во всю глотку…

Ваймс угрюмо окинул взглядом разложенные на столе спички. Одиннадцать кусочков дерева, а двенадцатый разломан пополам. Не нужно быть гением, чтобы понять, что к чему.

– Они тянули жребий, – сказал Ваймс. – И Дорфл проиграл.

Он вздохнул.

– Час от часу не легче, – сказал он. – Кто-нибудь знает, сколько всего в городе големов?

– Нет, – ответил Моркоу. – Это сложно выяснить. Их уже веками никто не производит, но они не изнашиваются.

– Никто не производит?

– Это запрещено, сэр. Священники очень строго за этим следят, сэр. По их словам, это все равно что творить жизнь, а такое позволено только богам. Но на тех, которые уже слеплены, они закрывают глаза, потому что, ну, от них много пользы. Кого-то замуровали в стену, кого-то отправили в шахту или на мельницу, крутить жернова. Они занимаются всякими опасными делами там, куда человек и не сунется. Работа у них грязная, у всех до единого. Думаю, их могут быть сотни…

– Сотни? – переспросил Ваймс. – А теперь они втайне встречаются и плетут заговоры? Ну и дела! Что ж. Придется их уничтожить.

– Но почему?

– А тебе нравится, что они секретничают у тебя за спиной? Слушай, ну в конце концов, к троллям и гномам у меня нет вопросов, даже нежить в каком-то смысле живая, хотя я бы не называл это жизнью… – Он поймал взгляд Ангвы и добавил: – За редким исключением. Но эти?.. Это же просто машины, созданные для работы. Все равно что несколько веников и совков решили бы встретиться и поболтать!

– Э… Там еще кое-что было, сэр, – медленно произнесла Ангва.

– Где? В подвале?

– Да. Но… это сложно объяснить. Просто, знаете… ощущение.

Ваймс неопределенно пожал плечами. Он уже научился не сбрасывать со счетов ощущения Ангвы. Она, например, всегда знала, где находится Моркоу. Если она сидела в штаб-квартире, можно было заранее узнать о его приближении, видя, как Ангва смотрит на дверь.

– Ну?

– Что-то вроде… глубокой печали, сэр. Неизбывной горькой тоски. Вот.

Ваймс кивнул и потер переносицу. Это был чертовски длинный день, и он даже не близился к завершению.

Очень, очень сильно хотелось выпить. Мир был слишком смутным и ненадежным местом. При взгляде сквозь дно стакана он хотя бы обретал четкость.

– Вы сегодня что-нибудь ели, сэр? – спросила Ангва.

– Ну… я вроде позавтракал, – пробормотал Ваймс.

– Помните словечко, которое так любит Колон?

– Какое? «Паскудный»?

– Вот так вы сейчас выглядите. Если не хотите идти домой, выпейте хотя бы кофе и отправьте кого-нибудь за фиггинсами.

Ваймс задумался. Паскудным он называл привкус во рту, если в нем три дня не было ничего, кроме отрыжки. Это он сейчас так выглядит? Страшно представить.

Ангва потянулась к старой жестянке из-под кофе, которая служила Страже копилкой. Та оказалась неожиданно легкой.

– Что за дела? Тут должно быть по меньшей мере двадцать пять долларов, – сказала она. – Шнобби только вчера взносы собирал…

Она перевернула банку. Оттуда выпал крошечный замусоленный окурок.

– Даже расписку не оставил? – грустно спросил Моркоу.

– Какую еще расписку? Это же Шнобби.

– Ах да. Точно.

В «Залатанном барабане» было очень тихо. Счастливый Час прошел почти без единой драки. Теперь все наблюдали наступление Несчастливого Часа.

Перед Шнобби высился частокол из кружек.

– Ну вот что… что… что толку-то мне с него? – вопросил он.

– Можешь его загнать кому-нибудь, – предложил Рон.

– И то верно, – согласился Колон. – Вокруг полным-полно богатеев, которые не пожалеют деньжат за титул. Ну те, у кого уже есть здоровенный особняк и все такое. Они бы все отдали за то, чтобы стать такими, как ты! Ну, благородными то есть.

Девятая пинта остановилась на полпути ко рту Шнобби.

– Да за это несколько тысяч долларов можно выручить, – живо подхватил Рон.

– А то и больше, – поддакнул Колон. – Вот увидишь, за твой титул еще передерутся.

– Если все как следует обстряпать, сможешь вообще тут же уйти на пенсию, – сказал Рон.

Кружка не двинулась с места. На бугристой равнине, которую представляло собой лицо Шнобби, развернулась настоящая битва между разными чувствами, и это намекало на то, что внутри кипели не менее ожесточенные бои.

– Обстряпать, говоришь? – наконец произнес он.

Сержант Колон качнулся в сторону. В голосе Шнобби прорезалось что-то такое, чего он раньше не слышал.

– И тогда ты станешь богатым простолюдином, как и хотел, – продолжил Рон, у которого было не так развито чутье на перемену атмосферы. – А эти чванливые болваны пускай себе грызутся за твой титул.

– Продать, значит, свое первородство за черепичную похлебку? К этому клонишь? – спросил Шнобби.

– За черевичную, – сказал сержант Колон.

– За чечевичную, – осторожно поправил какой-то зевака.

– Ха! Ну так вот что я тебе скажу, – раскачиваясь, произнес Шнобби. – Некоторые вещи не продаются. Ха-ха! Кто тащит… ик… деньги – похищает тлен…

– И то верно. Кошелек у тебя так истлел, что вот-вот развалится, – сказал кто-то.

– Да что такого особенного в этой чечевичной похлебке ?

– Что деньги? Были деньги, сп… сп… сплыли деньги…

Посетители обменялись недоуменными взглядами. Слышать такие рассуждения было непривычно – как если бы кто-то спросил: «Какой толк от спиртного?» или «Эй, подкинуть еще работы, да потяжелее?»

– Ячменная намного вкуснее!

– Ну как что… – нерешительно произнес какой-то смельчак. – На деньги можно купить большой дом, наесться от пуза… и напиться… женщины, опять же…

– И что, это и нужно человеку для щ… для щ… для счастья? – спросил Шнобби, осоловело глядя перед собой.

Его собутыльники молча моргали. Шнобби завел их в метафизический лабиринт.