Терри Пратчетт - Ноги из глины [litres]

– Что же ты не впустишь офицера в дом, Фэнли? – спросил всей-то встревоженный голос, и рабочий, стоявший в дверях, посторонился. – Добрый день, офицер. Чем мы можем вам помочь?

– Я просто ищу мышьяк, сэр. А то он в последнее время попадает куда не надо.

– Э… ну и дела. Вот так так. Я уверен, что мы его нигде не используем, но сейчас уточню у мастера, а вы пока заходите. Как насчет чашечки горячего чая?

Колон оглянулся. Землю подернуло туманом. Небо потихоньку серело.

– Не откажусь, сэр! – сказал он.

Дверь за ним затворилась.

Секунду спустя легонько скрипнули засовы.

– Ну ладно, – сказал Ваймс. – Давай повторим.

Он поднял воображаемый половник.

– Я повар. Я сварил жутко питательную кашу, на вкус как собачья моча. Я наполняю три миски. У всех на виду. Миски перед этим помыли, верно? Хорошо. Дегустаторы забирают две – одну на пробу, вторая в последнее время отправляется на проверку к Задранцу, а потом слуга – это ты, Моркоу, – берет третью миску и…

– Ставит на подъемник, сэр. Он в каждой комнате есть.

– Я думал, слуги сами несут еду.

– По лестнице, сэр, на шестой этаж? Все остынет.

– Ну хорошо… так, стой. Мы забежали вперед. Вот у тебя миска. Ты ставишь ее на поднос?

– Да, сэр.

– Ну так поставь.

Моркоу послушно опустил невидимую миску на невидимый поднос.

– Что-нибудь еще нужно? – спросил Ваймс.

– Кусочек хлеба, сэр. Буханка заранее проверена.

– А ложка?

– И ложка.

– Ну так не стой, клади их на поднос…

Моркоу, придерживая одной рукой невидимый поднос, другой потянулся за невидимым куском хлеба и бесплотной ложкой.

– Еще что-нибудь? – спросил Ваймс. – Соль, перец?

– Кажется, я припоминаю солонку и перечницу, да.

– Ставь их туда же.

Ваймс ястребиным взглядом воззрился на пустоту между руками Моркоу.

– Ну нет, – сказал он. – Мы бы это не упустили, правда? То есть… мы же это не упустили?

Он потянулся и поднял невидимую баночку.

– Скажи мне, что мы проверили соль, – попросил он.

– Это перец, сэр, – услужливо подсказал Моркоу.

– Соль! Перец! Уксус! Горчица! – крикнул Ваймс. – Мы думаем, что все проверили, а потом его сиятельство приправляет свои блюда ядом по вкусу! Мышьяк – это металл. Бывают ведь… соли всяких металлов? Неужели мы такие дураки, что это проморгали?

– Я сейчас проверю, – сказал Моркоу и растерянно огляделся. – Только поднос поставлю…

– Погоди, – сказал Ваймс. – Мы это уже проходили. Не стоит бегать по городу с криком «Где мое полотенце?» из-за одного-единственного озарения. Давай еще прикинем. Вот ложка, например. Из чего она сделана?

– Разумное замечание, сэр. Я проверю столовые приборы.

– Вот теперь мы уже на пути к прогрессу! А что он пьет?

– Кипяченую воду, сэр. Мы ее проверили. И я отдельно убедился, что со стаканами все в порядке.

– Хорошо. Итак… ты берешь поднос, ставишь на подъемник, а что потом?

– На кухне тянут за веревки, и он поднимается на шестой этаж.

– Без остановок?

Моркоу непонимающе на него посмотрел.

– Он поднимается на шестой этаж, – повторил Ваймс. – Подъемник – это просто шахта, по которой туда-сюда ездит большой ящик, да? Готов поспорить, что на каждом этаже есть дверца.

– Некоторые этажи сейчас почти не используются, сэр…

– Тем лучше для нашего отравителя. Сидит себе и ждет, пока мимо не проедет поднос. Смельчак, ничего не скажешь! Откуда нам знать, что еду не подменяют по дороге?

– Блестящая догадка, сэр!

– Он в темноте все это обстряпывает, я уверен, – сказал Ваймс. – Патриций в тот раз засиделся допоздна, а утром спал без задних ног. Во сколько ему подают ужин?

– Сейчас, когда ему нездоровится, – около шести, сэр, – сказал Моркоу. – К тому времени уже темнеет. А потом он садится дальше работать.

– Ясно. Дел у нас невпроворот. Давай приступать.

Когда Ваймс вошел к патрицию, тот сидел в постели и читал.

– А, Ваймс, это вы, – сказал он.

– Ужин скоро доставят, милорд, – сказал Ваймс. – И позвольте еще раз заметить, что вы значительно упростили бы нам задачу, если бы позволили увезти себя из дворца.

– Несомненно, – согласился лорд Витинари.

В подъемнике что-то загрохотало. Ваймс подошел к нему и открыл дверцу.

В ящике сидел гном. В зубах он сжимал нож, в каждой руке – по топору, и вид у него был свирепый и сосредоточенный.

– О боги, – слабо поговорил Витинари. – Надеюсь, его хотя бы горчицей приправили.

– Что-то подозрительное заметил, констебль? – спросил Ваймс.

– Ничефо, фэр, – сказал гном, расправил плечи и выплюнул нож. – Вплоть до самого верха ничего интересного. Там были еще дверцы, их явно давно не открывали, но я их все заколотил, как и просил капитан Моркоу.

– Молодец. Ну, можешь спускаться.

Ваймс захлопнул дверцу подъемника. Гном загрохотал вниз по шахте.

– Ты учел каждую мелочь, да, Ваймс?

– Надеюсь, сэр.

Ящик вернулся – с подносом. Ваймс его достал.

– Что там?

– Клатчская огненная без анчоусов, – сказал Ваймс, приподнимая крышку. – Заказали в пиццерии «Папа Рон», что за углом. Насколько я могу судить, отравить всю еду в городе никому не под силу. А посуду я из дома взял.

– Ты мыслишь как настоящий стражник, Ваймс.

– Спасибо, сэр.

– Спасибо? Это что, прозвучало как комплимент? – Патриций шевельнул тарелку с видом путешественника, которого занесло в экзотическую страну. – Ваймс, это кто-то уже ел до меня?

– Нет, сэр. Это просто такая нарезка.

– Ясно. А я было подумал, что кто-то из дегустаторов слишком увлекся, – сказал патриций. – Даже не знаю, выдержу ли я такое изысканное лакомство.

– Вижу, вам уже лучше, сэр, – сухо сказал Ваймс.

– Спасибо, Ваймс.

Когда он ушел, лорд Витинари съел пиццу – по крайней мере, те ее компоненты, которые смог более-менее уверенно опознать. Потом отставил поднос и задул свечу на прикроватном столике. Какое-то время он сидел в темноте, потом полез под подушку и нащупал остро заточенный ножик и коробок спичек.

Как славно, что в мире есть Сэм Ваймс. Было что-то умилительное в его отчаянном, пламенном и совершенно бессмысленном рвении. Еще немного – и придется подбрасывать бедолаге подсказки.

Моркоу в одиночестве сидел в штаб-квартире Стражи и смотрел на Дорфла.

Голем, замерев, стоял все на том же месте. Кто-то повесил ему на руку кухонное полотенце. Макушка у него до сих пор была откинута.

Какое-то время Моркоу просто сидел, подперев голову рукой, и разглядывал Дорфла. Потом он выдвинул ящик и достал шхему. Изучил ее. Встал. Подошел к голему. И вложил ему в голову слова.

В глазах у Дорфла загорелся оранжевый свет. Кусок обожженной глины снова обрел ту неуловимую ауру, которая отличает живое от неживого.

Моркоу нашел табличку с карандашом и вложил их в руки Дорфлу, а потом отошел на несколько шагов.