Эдмонд Гамильтон - Янки в Вальхалле

Факелы вспыхнули в залах и коридорах Вальхаллы. В замок съезжались предводители воинов Асгарда. Каждого из них сопровождало несколько приближенных. Все гости замка были охвачены волнением.

Тир провел Фаллона с норвежцем в зал Большого совета. В красном свете факелов, там уже собрались сотни предводителей и членов пантеона богов древней Норвегии. Первый, кого заметил Фаллон, был Тиалфи, стоящий у подножия трона, рядом с ним находился Виктор Хейзинг.

— Почтение нашей повелительнице! — проревел хор хриплых жестоких голосов, когда Бринхилд вошла в зал и встала перед ними возле своего трона. Гордость и упоение властью ясно читались во взгляде ее ярко-синих глаз. Белая рысь неслышно вошла вместе с ней и присела у ног хозяйки.

Не теряя ни минуты, Фаллон начал осуществление своего отчаянного плана. Он решительно шагнул к возвышению, на котором стояла Бринхилд, и громко произнес:

— Повелительница Бринхилд, услышьте меня прежде, чем начнется ваш совет! — произнес он. — Этот человек, — продолжил Фаллон, указывая на Виктора Хейзинга, — назвал меня лжецом. Он утверждает, что мои слова о том, что его предводитель и его планы преследуют бесчеловечные цели, — не более чем выдумка.

Это делает нас кровными врагами, и я прошу о возможности разрешить наш спор согласно традициям викингов. Виктор Хейзинг, — провозгласил он, — я вызываю тебя на смертельный поединок, здесь и сейчас!

Со стороны Фаллона это была последняя отчаянная попытка воспрепятствовать планам своего врага. Американец смутно помнил о существовании древней традиции викингов — кровные враги сходятся в смертельном поединке на глазах у всех. Безусловно, Фаллон подвергал свою жизнь опасности, но, убив нациста, он положит конец его притязаниям, избавив мир от нависшей над ним угрозы.

Фаллон прекрасно понимал, что Хейзинг является грозным противником, гораздо более искусным во владении холодным оружием, которому в нацистских войсках уделялось особое внимание. Скорее всего, его любительские навыки не идут ни в какое сравнение с тем, что офицер такого класса в состоянии противопоставить им. Но отчаянная решимость придавала американцу сил. Он готов был погибнуть, лишь бы забрать нациста с собой.

В зале, освещенном светом многочисленных факелов, все тут же зашумели. Предводители воинов Асгарда принялись с восторгом и воодушевлением обсуждать предстоящий поединок.

Тиалфи остановился перед Фаллоном, обличительно указывая на него пальцем:

— Это всего лишь уловка! — закричал он. — Темноволосый чужестранец — трус! Не далее, чем сегодня он отказался участвовать в поединке тупым оружием.

Но тут Виктор Хейзинг выступил вперед и перебил его.

— Я готов сразиться с этим человеком, — громко произнес он уверенным голосом. — Мы, немцы, никогда не уклоняемся от схватки.

Рев аплодисментов приветствовал его хвастливые речи. Бринхилд бросила на Фаллона внимательный взгляд, озадаченно качая головой.

— Я не понимаю… — недоуменно пробормотала она, но тут же прервала себя и ясным, холодным тоном обратилась к американцу.

— Ты потребовал право на поединок, чужеземец. Что же, ты его получишь. Хеймдалль, пусть им дадут шлемы, щиты и мечи.

Все расступились, освободив место для поединка перед возвышением, на котором сидела Бринхилд. Нетерпеливое волнение овладело всеми присутствующими, они, казалось, не могли дождаться, пока закончатся приготовления.

Хельверсон попробовал было отговорить Фаллона, но безуспешно. Хеймдалль принес американскому летчику блестящий рогатый шлем, небольшой щит из тяжелого металла и длинный меч — боевой, а не тот, который использовался в военных играх. Тир показал Фаллону, как надевать щит на левую руку.

— Постарайся действовать им как можно лучше, иначе умрешь раньше, чем собирался, — тихонько посоветовал он.

Шлем тяжело давил на голову Фаллона, щит казался ненужным грузом, когда американец взял меч и шагнул навстречу Хейзингу.

Прозвучал серебряный голос Бринхилд:

— Поединок будет длиться до смерти, или пока один из сражающихся не признает себя побежденным.

Виктор Хейзинг повернулся к американцу, становясь в боевую позицию. На его безупречно красивом лице играла торжествующая улыбка.

— Не самая лучшая идея, янки, — издевательски произнес он. — Думаю, ты не в курсе, что в Гейдельберге я был чемпионом по сабле.

Фаллон стиснул зубы, не удостаивая его ответом. Дочь Тора чуть наклонилась вперед и резко скомандовала:

— Начинайте!

Смерть едва не настигла Фаллона на первой же минуте. Хейзинг не лгал, когда хвастался своим умением обращаться с саблей. Нацист яростно атаковал, в его сверкающих жестоким огнем светлых глазах ясно читались упоение боем и решимость как можно быстрее уничтожить противника.

Фаллон попробовал парировать первый удар щитом, и эта попытка едва не стала для него роковой. Неуклюжее движение только немного отклонило гибельную сталь, направленную ему прямо в сердце. Американца спасло лишь немедленное отступление, но меч врага успел разрезать рукав и немного задеть плечо. Фаллон нанес сперва один ответный удар, затем еще два, гораздо более уверенных. Он чувствовал, как забытые было навыки начали возвращаться к нему. Но Хейзинг ловко парировал их, и тут же перешел в наступление. Его меч со злым свистом рассекал воздух рядом с американцем, заставив того уйти в глухую оборону.

Хейзинг буквально излучал торжество и ликование. По сравнению с неопытным противником, он явно чувствовал себя непревзойденным фехтовальщиком.

— Я рад, что ты бросил мне вызов, Фаллон, — насмешливо бросил он, делая очередной выпад. — Я раз и навсегда избавлюсь от тебя — и, кроме того, это поднимет мой престиж перед этими людьми.

Фаллон не ответил. Он вдруг ощутил смертельный холод. Как ни старался, он не мог пробиться через защиту немца, а меч Хейзинга, казалось, стал вездесущим. Они продолжали двигаться друг вокруг друга, звенели, скрещиваясь, мечи, сталь глухо лязгала о щиты. Фаллон улучил мгновение, чтобы оглядеться вокруг. Свет факелов падал на жестокие лица предводителей воинов Асгарда, с восхищением наблюдавших за поединком. Бринхилд неподвижно сидела на троне, глядя перед собой расширенными от удивления синими глазами.

— На, получи! — внезапно прошипел Хейзинг, и его меч, подобно атакующей змее, устремился к сердцу Фаллона.

Тот в отчаянии попробовал поднять тяжелый щит навстречу удару, но оказался только в состоянии лишь немного отклонить его. Он ощутил, как раскаленное добела лезвие пронзило его левое плечо и отпрыгнуло назад, обагренное его кровью.

Толпа зрителей дружно издала восторженный рев. Хейзинг теперь как никогда походил на волка — злобного, одержимого желанием не упустить свою добычу. Лезвие его меча просвистело, задев щеку Фаллона, снова вызвав бурное ликование собравшихся.