Гарет Ханрахан - Святой из тени [litres]

Он поднял саквояж, и она увидела, что из него торчит рукоять этого древнего оружия.

– А в нем… отсутствуют активные чары? – Она задрожала, внезапно похолодев. Она не видела Карильон с самого возвращения.

– Нет. Души пращуров все еще в нем, но им нужен живой меченосец, чтобы соединиться с ним. Это был единственный способ отгородить их от удара.

– А вы – последний из Эревешичей.

– Может, и так.

Он поставил чашку на столик, поболтал чай костистым пальцем, наблюдая за волнами.

– Моя мать и младшие сестры пропали, когда на их корабль напал кракен. Вероятнее всего, мертвы, но… одно в этом Перемирии хорошо: можно взаправду поговорить с ишмирцами. И дать им денег. Похоже, на том корабле они захватили пленных. Может статься…

– Пусть вам сопутствует удача.

– Спасибо. Я еще раз хотел вас поблагодарить. И кое-что подарить. – Он достал из саквояжа изукрашенную росписями бумагу. Банковский чек. – Не совсем королевское состояние, но какое-то время продержитесь. Мне сказали, что вы больше не служите в промышленно-либеральной партии. Чем вы все эти дни занимались?

Эладора покосилась на ворох бумаг и рукописей на столе. Закрыла «Костяной щит» и отдала книгу скелету.

– Читала и размышляла. – Она встала. – Сижу взаперти уже несколько дней. Пройдусь-ка с вами до корабля, провожу вас.

Второй посетитель как-то вечером поскребся к ней в дверь, как собака. Расстриженный жрец, в опале у патроса – союзники кончились, кончились и хитрые ходы. Он угрожал, хотел выколотить из нее деньги. Эладора сделала встречное предложение – поработать на нее.

Такой как есть, замаранный, он ей сгодится.

Третий посетитель пришел глухой ночью. Карильон. Она не постучалась – Эладора очнулась от кошмара и увидала подсевшую к ней на кровать фигуру.

– Не пугайся, – сказала Кари. – Это я.

Эладора и не пугалась. Больше она не боялась ни ножей Мирена, ни воздаяния Черных Железных Богов – по крайней мере, пока. Она вытолкала подальше память о заключенном с ними договоре – заперла его в ныне пустой сейф и захоронила в самом темном отстойнике своего разума.

– Ожидаемо, – произнесла Эладора. – Заявилась негодовать, что я пригласила в город Джирданские семейства. – Она подхватила с тумбочки охапку газет и помахала ими перед Карильон. – Вообще-то после уколов в прессе получить настоящей заточкой будет явно переменой к лучшему, так что валяй.

– Дело не в том. То есть в том, но… твою мать, Эл, все из-за Шпата.

– А что с ним?

– Он надорвался. С тех самых пор, когда мы поднимали божью бомбу, он стал очень… тихим. Слабым. Не таким, как раньше. Я больше не могу управлять камнем, не могу пропускать удары. Эл, большую часть времени я его совсем не слышу – или, еще хуже, он стал мало разговаривать .

Эладора слезла с кровати, наворожила призрачный огонек. Кари вздрогнула от света. Эладора отметила, что двоюродная сестра в синяках и царапинах. Перевязана шея – бурые пятна.

– Чем я, по-твоему, могу помочь? – Эладора отвела Кари в другую комнату, выудила аптечку и начала разматывать перевязку.

– Знать бы. Какой-нибудь волшебной штукой. Божьей. Онгентовой.

Эладора выпучила глаза при виде воспаленной раны:

– Нижние боги, как это тебя угораздило?

– Если помнишь, я выпинала джирданских козлов из города, а ты телепортировалась на Лирикс и мило попросила их обратно. Вот так и угораздило.

Эладора намазала рану притиранием, наложила чистый бинт.

– В городе есть ученые. Кафедра археотеологии в университете, гильдия алхимиков. Правда, настоящих мастеров тут уже не сыскать. – Не совсем ложь. – Но есть и другие города.

Эладора подошла к гардеробу, обезвредила защитное заклинание.

– Мудрецы из Кхебеша слывут величайшими знатоками «волшебных штук» на всем свете. И, судя по намекам, тебе бы лучше на время уехать из Гвердона.

И это тоже не совсем ложь. Здесь, в городе, предстоят дела, которые лучше проделать без Кари.

– Про Кхебеш и мне много рассказывали, – буркнула Кари. – Они ни за что не пустят чужачку.

Эладора открыла гардероб и вытащила тяжелый свод записей, перетянутый кожей. Колдовской дневник доктора Рамигос, включающий заметки о сборке божьих бомб и машины с Чуткого острова. Эладора отдала книгу Карильон.

– Привезешь им ее. Обменяешь на все, что понадобится. Я не знаю, способны ли они помочь господину Иджсону, но надеюсь, что это возможно.

Карильон взяла книгу, держа в руках, будто заразу.

– Смогут ли они с помощью этого создать новые божьи бомбы?

– Великое прозрение Роши состояло в том, что Черные Железные Боги в своем заточении были неизмеримо сильны, но статичны . Поэтому их можно было использовать, чтобы прервать вечно самовоспроизводящийся образ иного бога. Но работало это лишь потому, что неутолимый голод вывел их на самую границу со смертным миром. Такое… совпадение – редкость. Доктор Рамигос верила, что раки хайитян могут послужить какой-никакой низкосортной заменой, но даже среди сосудов, накопивших более ста поколений душ, лишь считаные раки обладают достаточной духовной силой, чтобы разорвать истинную божественную сущность. – Эладора хмыкнула. – Поэтому – нет. Без сырья у них не получится.

– Ладно. Спасибо.

– Постой, сумку отдам. – Эладора снова залезла в гардероб. Извлекла сумку, положила туда деньги, целебную мазь. Сняла с шеи амулет Кари и тоже сунула туда.

Чем дальше этот амулет будет от Гвердона, тем обе они в меньшей опасности.

– Эге, – спросила Кари, заглядывая за плечо Эладоры. – А зачем тебе эфирограф? Я думала, их все поотключали. – Эфирографный аппарат стоял на полу гардероба, обвитый замкнутой петлей серебряных кабелей.

– Он отсоединен, – проговорила Эладора. – Исследовательский проект. – Она похлопала по металлическому корпусу – дружески потрепала машину. «Я буду работать над тем, чтобы спасти тебя, – подумала она, – но еще не время. Я еще не знаю наверняка». Она закрыла дверцы и активировала обережные чары.

– Эл, – сказала Карильон. – Пока я не ушла… Там, в хранилище, что ты сделала? С Черными Железными Богами? Эти гниды сидели у меня в башке, когда я была их Предвестницей, заставляли меня видеть, чувствовать всякое. Не дай им воспользоваться тобой.

– В том году, когда сразу после Кризиса я пришла к тебе на Семь Раковин, то сказала, что при таких обстоятельствах не стоит себя винить. – Эладора на минутку задумалась, потом вручила Карильон сумку. – Остаюсь при прежнем мнении. Не иди на поводу ни у собственных страхов, ни у мелочной зависти – хоть людишек, хоть божков. Одна история судить имеет право.

Несколько дней спустя Эладора пробиралась через пепелище на улице Сострадания. Посередине дороги расчистили обломки, но проезд все равно забит экипажами, спешащими к открытию парламента. Улица Сострадания проходила по краю ишмирской зоны, над пограничной полосой постоянно висела мглистая дымка, и нарушителей без соответствующего благословения прибирала к себе Облачная Роженица. Народ тщательно старался не заступать за черту разметки, отчего продвижение замедлялось еще сильнее.