Гарет Ханрахан - Святой из тени [litres]

Эладора завизжала. Барсетка сгребла второго врага – тот слишком близко подобрался к входной двери. Ее когти, созданные рвать мертвую плоть, вошли в живые предплечья, и кровь брызнула по сторонам. Она крутанула его от себя, повела, в нелепом вальсе, за кровеносные жилы, подставляя между собой и стрелком с той стороны улицы.

Шпион решился выглянуть в окно. Там, через улицу, еще четверо-пятеро неприятелей – сходят с крыльца, поднимаются из укрытий. Неплохо работают, кем бы они ни были – наступают осмотрительно, короткими перебежками. Значит, лежали в засаде, подкарауливали… кого? Эладору? Ее таинственную родственницу? Или ждали, когда воспрянет мертвый хайитянин?

Крики. На улицу вбежал мужчина, как припадочный размахивал руками, под плащом бугрилась армейская куртка.

– Рано! Рано! – проорал он. – Быстро, избавьтесь от них!

Один из нападавших отстегнул ручную вспышку-призрак. Эфирный разряд, который убьет в доме все живое. Шпион пальнул навскидку – бойцу пришлось пригнуться, бросить гранату не получилось. Выстрел далеко отклонился от цели и зацепил в плечо Военную Куртку. Новоприбывший с проклятиями упал на мостовую. Шпион полез за новой обоймой, но перезаряжать эту кроху, как орудовать отмычкой, и Военная Куртка успел уползти с обзора.

– Надо уходить! – крикнул шпион Барсетке. Упырица кивнула, смещая немного в сторону свой человеческий щит. Выйти из двери означало выйти под шквал из пуль.

– Мисс Даттин, – позвала Барсетка, – стойте за мной. Я буду беречь вас сколько смогу.

– А ч-что насчет т-той двери? – спросила Эладора, показывая в глубину дома.

Там в стене появился проем, которого не было минуту назад. Проход, путь на узкую лестницу. Выход. Края каменного прохода до сих пор податливо дрожали, призрачный мрамор тек, словно жидкий лунный свет.

Явление чуда.

Чуда, которое не было времени проверять.

– Идем! – прошипел Алик, и Эладора, запнувшись о труп, ломанулась к проходу. За нею Алик, Барсетка замыкала, подтягивая партнера по вальсу, как щит.

Пока они карабкались по крутой лестнице, враги пустились в преследование. Низкий потолок крошился, ступени мокрые и коварные. От выстрелов, грохавших сзади, Эладора то и дело дергалась. Раздались влажные хлопки – партнер по вальсу получил пулю и обмяк. Упырица отбросила тело, роняя так, чтобы перегородить тесный лестничный колодец и заставить врагов перелазить через останки своего человека. Оглянувшись вниз, Алик увидел бойца со вспышкой-призраком уже у подножия ступеней.

– Берегись! – закричал он. Барсетка тоже увидала опасность, полетела вниз по лестнице, но она не успеет вовремя, чтобы остановить…

Вспыхнуло пурпурное сияние, затрещало, будто нечто рвется – и нападавший отлетел к стене. Вытянутая рука Эладоры на миг загорелась тем же пурпуром, огонь очертил ее кости. Через долю секунды до бойца добралась Барсетка. Подняла его и опять саданула о стену, и он затих. Раздался рев упыриной муки – Барсетку ранили. Внизу в доме полно врагов.

Алик погнал Эладору вверх по ступеням. Ее шатало после броска заклинания, пришлось наполовину нести, пока она не смогла самостоятельно двигать ногами. Из под ногтей кровоточило; шпион почти рассеянно выхватил из ее кошелька платок и подобрал кровь. Тряпицу сунул в карман.

Туннель заканчивался под аркой, за ней открывался пустынный переулок. Ущелье между двумя твердынями, подобными каменным утесам. Он толкнул Эладору в переулок, повернулся, чтобы помочь Барсетке одолеть последние ступени. Упырица отяжелела, и на мраморе недавно созданных ступеней расплывались черные пятна крови.

– Ничего, все нормально, – бормотала она.

Они вышли наружу, и оказалось, переулок пуст.

Эладора растворилась в прозрачном воздухе.

В молельне распахнулась другая дверь, и ввалился запыханный Лемюэль. Его армейскую куртку изгвоздила грязь, словно он валялся по канавам. Теревант почувствовал себя за кулисами театра: здесь актеры входят на сцену и покидают ее через люки и боковые дверцы, а значит, там разыгрывается драма, которую он пропустил. Лемюэль при виде Тереванта подавил возглас.

– Что там происходит? – спросил Теревант.

У Лемюэля текла кровь, заряд попал ему в руку.

– Полдюжины холуев с оружием, – безысходно бросил он, – а против них – одна святая сучара.

– Я уже объяснил Лемюэлю угрозу, которая исходит от злокозненной Святой Карательница, – объявил Синтер. – Боюсь, что это она убила вашего Эдорика Ванта. Новый город мерзок, и она участвует в его мерзостях. Демонское дитя, бесчеловечная разбойница, пристанище нечестивой силы. Прежде она охотилась на одних преступников, но ее жажда крови растет. Городской дозор пытался ее изловить, но, увы, – ему она не по зубам!

– Стража уже в пути, – заметил Лемюэль. – Нам пора уходить.

Долю секунды Синтер казался озадаченным, а потом кивнул:

– Конечно, молодой Лемюэль прав – вам лучше скрыться, пока не увидела стража. У Старого Хайта в городе немного друзей.

Теревант поглядел на дверь, в которую вошел Лемюэль. Сделал шаг с мечом в руке.

– Мы должны забрать тело Ванта, даже если он окончательно мертв. – Он думал о Лис на станции Грена, о клятве, которую дал.

– Идем отсюда, сука, запарил! – рявкнул Лемюэль.

Синтер порхнул к ним.

– Любые найденные останки городской дозор доставит в морг на Мысу Королевы.

Теревант неуверенно перемялся. Ему хотелось броситься в атаку, но… «Ты уже бросился, в Эскалинде, – шепнул ему внутренний голос, – и посмотри, куда это тебя затянуло».

– Уходим. Я затребую останки у городской стражи. – Он попытался изобразить приказной тон.

Синтер склонил голову.

– Матерь Скорби, благослови уход его. Примите мои соболезнования вашей утрате.

Эладора споткнулась, и тут чья-то рука стиснула ее и поволокла. Мгновенно охватило замешательство – ее словно бы тянут сквозь стену, тогда как в обратную сторону, кажется, пути нет. Спаситель (похититель?) втащил ее на лестницу, а потом в галерею, прорезавшую волнолом. Коридор освещали узкие лучики света из окон, и Эладора разглядела-таки другую женщину.

– Кари?

Всего несколько месяцев прошло с тех пор, как она встречалась с сестрой, но изменения налицо. Кари походила на одного из тех, переживших войну, наемников – исхудала, осунулась, лицо сурово, как кремень. Руку, сомкнутую на Эладорином запястье, покрывали мозоли и ссадины. Сжимает крепче, чем раньше, но ее сила от упражнений и уличных драк, а не дарована свыше.

– Там осталась Барсетка и еще Алик. И кто-то на нас напал.

– Хер ли не заметить. Эти же твари месяц тому назад спалили мой дом. – Кари будто бы прислушалась к какому-то незримому, неслышимому посланию. – Они разделились. Барсетка выбралась. Если она побежит в ту сторону, ее не поймать. – Кари ухмыльнулась. – Гвердонского упыря поймать вздумали?