Гарет Ханрахан - Святой из тени [litres]

Анна вышла поглядеть на зарю. Как только шпион упаковал вещи – деньги с оружием он спрятал под своей нелепой одежей, – то присоединился к ней у крыльца этого необычного дома на скале. Она безотрывно смотрела на море и курила оставшиеся сигареты одну за другой.

– Я не вернусь с тобой. У меня свои каналы, – сказала она. – Отправь нашим весть. Потом затихарись. Можете вместе уехать из города. Если понадобится, мы свяжемся с тобой через мальчика.

– Мне понадобится твое благословение, чтобы отправить известие богам.

– Так точно. – Она покопалась в кармане, нашла флакон с маслом и вручила ему. Лик Царицы Львов на пробке был тем же лицом, которое он видел в палатке при Маттауре, за полмира отсюда.

Он сунул сосудик в карман.

– Как это произойдет? Если начнется, каково оно будет?

Анна пожала плечами:

– Ты же был тогда в Северасте. Будет нечто похожее, представь.

Кракеновы волны набегут на город, как поток расплавленного стекла. Устрашающие божьи отродья поскачут, оседлав туманы Облачной Роженицы. Чудеса распространятся, как пожар. Корабли зайдут на улицы, с борта высадятся жрецы, исступленные фанатики, и опрокинут алтари местных богов, а потом обильными жертвоприношениями переосвятят их, чествуя завоевателей. Пешие великаны, стофутовые святые, ринутся в бой. Прекрасная и грозная райская армада покорит смертное царство.

– И Она тоже будет там?

– Она пребывает в каждом сражении. Конечно, Она туда снизойдет. Но Ткач Судеб явится первым. Он спрядет нашу победу, и тогда уже Она воплотит ее. – Анна прикончила последнюю сигарету и бросила окурок с утеса.

Под восходящим солнцем показалось, будто она подожгла само небо.

Поодаль змеился хвост королевской процессии. У всех на устах одни и те же слова. Король вернулся! Новости взбудоражили целую ярмарку. Привычная настороженность Гвердона к чудесам отброшена – вот он, их король, осиянный благословением старых богов. Фестиваль подходил к концу, но празднование только начиналось. Они будут петь весь обратный путь до Гвердона.

Теревант мельком увидал короля среди этого шествия. На расстоянии – новый король, отмеченный божьим перстом, ехал в паланкине вместе с патросом Гвердона, но все равно достаточно близко, чтобы его узнать. Вполне достаточно, чтобы не спутать этот уникальный нос и чтобы король украдкой от остальных пожал плечами, поймав взгляд Тереванта. Словно попадание в божьи избранники и провозглашенные короли Гвердона – лишь очередная превратность его судьбы.

Процессия текла вдаль.

Ошарашенный Теревант пригнулся, заходя под полог хайитянского павильона. Сбоку был отгорожен особый, закрытый навес лично для посла. Ольтик и Лис, видимо, удалились туда чуть раньше. Он протиснулся мимо Даэринта и его подручных – те уже разбирали основной павильон. Теревант обнаружил Ольтика на кушетке, полуодетый брат застегивал пуговицы на рубашке.

– Где Лис?

– Уже отбыла в город. Во дворец патроса. Или, вернее сказать, во дворец короля. Короля Беррика Первого. – Он сочувственно рассмеялся. – Мне надо идти на официальный прием. Помоги накинуть, пожалуйста.

«Китель Ольтика тяжел от медалей», – отметил Теревант, снимая его с распорки.

– Так что же произошло? – осторожно спросил Теревант. Разгром в парламенте был поражением в битве. Нынче брат, казалось, проиграл войну целиком.

Ольтик накинул китель и сел обратно, кушетка скрипнула.

– Лис выиграла. Новый король – сотрудник Бюро. Хранители победят на выборах и заключат с нами союз, столь нужный для Хайта. Того, что я не смог завоевать с помощью… – он покачал головой, словно изумлен собственной оплошностью, – дипломатии, Бюро добилось ловким обходным маневром. – Он опять покачал головой. – С меня, как мне кажется, извинения. Она обыграла нас обоих.

– Не дав тебе меча?

– Вот именно. – Ольтик взвесил клинок, пробуя его идеальный баланс. – Как только меч попал ей в лапы, она не выпускала его достаточно долго, чтобы успеть провернуть свой план. Если мне суждено было проиграть, то уж лучше проиграть ей. – Он пожал плечами. – Даэринт отнесся к этому менее философски.

– Он предлагал мне взять меч себе, – сказал Теревант, – вместо того чтобы тебе его отдать. Как-то оно совсем… дико.

– Забрать меч? Приковать меня к Гвердону? – Ольтик расхохотался. – На что только не сподвигнет безрассудство, даже такого, как он, – подтвердил Ольтик. – Он что, надумал, будто новый посол захочет от него наконец-то избавиться? Ах да, кстати, – я ухожу, – сказал он в ответ на недоуменный взгляд Тереванта. Ольтик ухмыльнулся. – Собираюсь поехать домой и быть Эревешичем. Возглавить войска нашего Дома, как следовало уже несколько месяцев назад. Сам понимаешь, война.

Ольтик пружинисто вскочил, словно сбросил неподъемную ношу. Похлопал Тереванта по плечу:

– Завязываю с политикой, завязываю с дипломатией, завязываю с нашептываниями Даэринта – что мне говорить и чью задницу подлизать. Посылаю нахер весь этот город Гвердон, катись он к демонам. – Он глубоко вдохнул. – Ладно. Один последний прием – с гильдией алхимиков надо расставаться по-доброму. Каждый бокал шерри стоит тысячи обойм для винтовок, или как там говорят. Иди, подыщи пивнушку, а я, как закончу, присоединюсь.

Напевая, старший Эревешич вышел вон.

Теревант минуту оторопело таращился. Когда ему отказало Бюро, когда развалилось будущее, он сбежал и год прятался в дальних колониях. Когда у брата увели из-под носа Корону – саму Корону ! – Ольтик облегченно смеется.

Может быть, Ольтик прав. К черту этот Гвердон. За это он и выпьет.

Снаружи ярмарка сворачивалась. Купцы и лоточники уносили товары: телеги и фургоны внезапно заполонили все проезды, ранее полные гульбой – нераспроданные остатки и разобранные прилавки поволокут обратно в город и свалят на каком-нибудь складе до следующего года. Чиновники из хайитянского посольства рывками подтаскивали тяжелые короба к ожидавшим их фургонам. И остервенело поглядывали на проходящего рядом Тереванта, несомненно, ревнуя – как же, он идет прохлаждаться, а у них еще море спиноломной работы. Громадный выставочный зал алхимиков уже частично ободрали до металлического каркаса. Подобно трупу некоего титана, его плоть расползлась, обнажая скелет. От разборки ярмарки веяло апокалипсисом. Виной тому или эти рыщущие среди руин мародеры, или тоскливая пустота после минувшего веселья.

Теревант встряхнулся. Это просто последний вечер народного праздника, а не роковое предвестье. Не все на свете требуется окроплять росой поэтических смыслов. Инструктора в военной академии в отчаянии заламывали над ним руки. Они показывали картинку местности – и его влекли очертания елей на холме, острые верхушки, как сомкнутые ряды копьеносцев. Он видел домик на переднем плане, маленький островок света и смеха посреди мрачного пейзажа. Он читал имя художницы и смутно припоминал, какой школе она принадлежала.