Гарет Ханрахан - Святой из тени [litres]

– Брось его, – сказала Кари. – Может, выберемся задворками.

Эладора покачала головой:

– Я задержу мать здесь. Уходи.

Карильон не стала медлить. Помчалась наверх и исчезла.

«Святые наделены целительной силой». Больше ей ничего не придумать и не поделать. Эладора встала, пошатываясь, подошла к двери.

– Мам! Это Эладора. Кари убежала. – Перед глазами поплыло как в кошмарном сне. В воздухе стоял густой запах полевых цветов; и хоть вместо стекол в окнах камень, а на дворе ночь, комната казалась залитой солнцем.

– ЭЛАДОРА, ДЕТОНЬКА МОЯ. Я ВЫНЕСУ ТЕБЯ И ПРИВЕДУ К СВЕТУ САФИДА! ТВОИ ГРЕХИ СГОРЯТ. ТЕБЕ НЕВДОМЕК, ДОЧКА? МЫ ИДЕМ ОЧИСТИТЬ ГОРОД ОТ ТИРАНИИ БОГОВ-ЧУДОВИЩ! МЫ ОБРУШИМ ИХ НЕЧЕСТИВЫЕ ХРАМЫ И ВОССТАНОВИМ ВЫСОКИЙ ПРЕСТОЛ. – Дверь опять затряслась. Обломилось еще несколько каменных пальцев. – СВЯЩЕННЫЙ ОГОНЬ ПОВЕРГНЕТ ТВОРЕНЬЯ ЧЕРНОГО ЖЕЛЕЗА!

Она будто вещала из трехсотлетнего прошлого, когда силы Хранимых Богов – тогда еще никем не хранимых – освободили город от Черного Железного пантеона.

Когда шла война святых.

– Мама, послушай меня. Мир изменился. Боги этого не понимают, они не меняются, поэтому за них меняться приходится нам. Черных Железных Богов больше нет. Кари перестала быть их святой. Теперь все иначе!

– ОГОНЬ УНИЧТОЖИТ ИХ. БУРЯ ИХ СМОЕТ. ИЗ ПЕПЛА ПРОРАСТУТ ЦВЕТЫ.

Меч священного пламени развалил дверь надвое. Эладора попятилась по стене, таращась в ужасе. Снаружи неузнаваемая фигура. Закована в древний доспех, меч в ее руках низвергает пламя. В плаще из бури, в броне – творении Вещего Кузнеца. Цветочный венок превратился в стальной.

Зрение Эладоры замелькало, и каким-то образом она увидела себя глазами матери. Свою любимую дочь, увязшую во лжи и грехе. Пораженную той же ужасной порчей, что струится в собственных венах, семейными грехами Таев, которые так далеко отстранились от истинного пути. Огонь в крови Сильвы выжег эту порчу, и она приняла муку как наказание. Эладору необходимо заставить пройти то же самое. Должен быть очищен и город – его скверну сожжет огонь. Башни сгорят, их смоют летние бури, и на пепелище, как цветы, вырастут храмы, и там будут поклоняться истинным богам Гвердона, отные и навсегда, во веки веков…

Вспышка. Взрыв.

Карильон выскакивает из верхнего окна этого недосозданного дома, на лету бросает гранату, вспышку-призрак. Доверившись наставлению Шпата, что разрыв не заденет ни Эладору, ни этого, как его там.

Снайпер над городом успел выпалить по ней еще в воздухе и попал. Чудо Шпата оберегает ее, отводит ранение от ее хрупкой смертной плоти на камни мостовой. В основном отводит – все равно чертовски больно получить пулей в лицо. Она бьется о землю, перекатывается и выхватывает из сумки с сюрпризами, трофея с Гетис Роу, новое оружие.

Ведерко с мертвопылью. Она проворачивает предохранитель и швыряет его вдоль улицы, навстречу девушке-с-цветами. Емкость отскакивает от мостовой, шипит и испускает облако смертельных пылевых комочков. Девушка тут же разваливается на части, ее тело распадается на тысячи светящихся семян, они кружат, плывут с ветром, пока им не попадется место осесть и пустить корни. В основном они горят на отравленной земле, и там им не выжить вблизи частиц иссушающей пыли.

Сзади тебя . Голос Шпата. Она уходит вбок от атаки Сильвы пламенным мечом. Граната, похоже, никак ей не повредила. Мразотно. Все равно, несмотря на богоданную силу и скорость, она обычная пожилая тетка – машет мечом, откровенно не умея им пользоваться.

Раньше в усадьбе Вельдакра маленькая Кари выбешивала Сильву отказами принимать наказание. Она вспомнила, как увертывалась от нее, пряталась на дворе фермы, а Сильва гонялась за ней с деревянной ложкой.

Теперь у нее резаки. Против охерительного меча.

Кари резанула по тете. Удар отскочил от доспеха Сильвы, однако броня явно не настоящая. Чудотворная защита. От Кари требуется лишь одно – уворачиваться и нарушать концентрацию Сильвы, тогда тетя скоро не сможет поддерживать связь с богами. Кари не хуже других знала, как тяжело справляться со святым даром, находить точку, в которой тебя поднимет над смертным бытием достатоно высоко, чтобы сквозь тебя потекли чудеса, но при этом не оторваться от земли, чтоб тобой управляла ты, а не боги.

Пуля . Она бросилась в сторону одновременно вместе с выстрелом снайпера. Видела пулю с разных углов. Все окна – это ее глаза.

Пропал . Сильные мозолистые руки заграбастали снайпера сзади. Кто-то его поймал. Она ошибалась – здесь действовали две группы. Сильва, святая с цветами, снайпер – и другая сторона.

Она не догадывалась, кто ее невидимые союзники, и снайпер был на самой границе Шпатова восприятия, но прямо сейчас это менее важно, чем здоровенный огненный меч, смерть, бьющая прямо в лицо.

Карильон откатилась вбок. Сильва – неказистая старушка, но драться с ней все равно что с Холерным Рыцарем. Бьет тупо и неуклюже, но при этом быстро и устрашающе сильно. Пора убираться с этой широкой улицы. Слева расстелен ковер из мертвопыли с цветами.

Справа лабиринт переулков.

Слева ее сумка с алхиморужием. Там есть большой пистолет – из таких валят бакланьих бошек.

Направо , подстегивает Шпат, но она чуточку мешкает, и меч достает ее.

Касания нет. Это был неизящный, тяжеловесный удар, таких ей легко избежать – и клинок просвистел без вреда. Ее достает пламя, окружавшее лезвие. Ее опаляет священный огонь, и, невольно, призвав Шпатово чудо, она передает свой ожог Новому городу.

Огонь освещает ночное небо. Горизонт внезапно очерчивает пламя. Башни превратились в горящие факелы, воспламенился сам камень.

В ее голове Шпат взревел от боли.

Дерьмо. Это священный огонь. Он выжигает его душу.

Душа горит. Весь город – это душа Шпата, воплощенная в твердь.

Сильва снова неистово лупит. Кари пригибается, выдергивает пистолет из сумки, но по ней опять скользит пламя. И снова другие здания загораются, как свечи. Ей не слышно криков людей в тех домах, зато слышно Шпату.

Она бежит вправо. Сильва скачет за ней, одним махом прыгает на тридцать футов. Взмах с высоты, меч на палец разминулся с головой Кари, и опять ее опаляет пламя. На этот раз она отсекает от себя Шпата, отвергает такое избавление.

Принимает огонь.

Ее лицо морщится, пузырится. Ослепленная, Кари головой врезается в стену. Стена при столкновении меняет форму, становится лестницей, она, не видя, вспархивает на ступени, карабкается наверх от Сильвы. Удирает с улицы, цепляясь за водосток. Сильва прыгает за ней, бешеной псиной царапает стену, но ей не найти опоры.

Кари взбирается на крышу. Здесь прорастают цветы, растут на глазах с невероятной живостью. Закрытые бутоны неестественно велики. Тьфу на них, нет времени на всякую дичь, когда внизу Сильва с клинком пламени. Она заряжает пистолет, и пуля пышет годами копившейся злобой. Ужасная боль, едва удается стоять, она шатается над обрывом, задыхается от запаха своей опаленной плоти, жженных волос, но не промажет.