Jane_BlackCat - За краем Вечности [СИ]

— Не могу. Он в таверне. Так сказать, заливает горе после нашего поражения.

Я подавила печальный вздох и потребовала рассказать мне маршрут до места пристанища капитана. Наскоро выслушав сбивчивое описание Гиббса, я, вопреки его уговорам, покинула каюту. Израненная палуба пустовала: жалкие остатки команды разбрелись по суше, и я последовала их примеру.

К таверне вела широкая дорога. Она забиралась на холм, усеянный ветхими небогатыми лачугами, и сворачивала к утёсу, выступающему над водой. Я медленно брела наверх, провожая унылым взглядом колесницы и редких прохожих. Небо укрылось покрывалом сумерек; торговцы сворачивали лавки, и маленький полузапущенный город засыпал. На вершине холма огоньками светилось самое крупное здание на острове. Вывеска сообщила о роде этого заведения, и поняв, что нашла пункт назначения, я безразлично вторглась внутрь. Зал утопал в тёплом свечном свете. Посетителей можно было по пальцам пересчитать, и я побрела мимо столиков. Ни одного знакомого лица не встретилось в помещении. Чувствуя на себе заинтересованные взгляды гостей таверны, я сделала круг по залу и тем же путём вышла на улицу.

Лиловые сумерки сгустились. С обширного утёса, поросшего жухлой травой и несколькими деревцами, открывался вид на гавань. Я шагала прочь от таверны, к краю обрыва. Тёмно-оранжевый закат догорал, и сползал с потресканных крыш домов. С высоты был особенно заметен крен «Жемчужины» и общее уныние её внешнего вида. По темнеющему небу кто-то рассыпал бледные звёзды, и вечерний чистый воздух заполнило приглушённое шуршание моря. Я уселась на склон и подтянула колени к груди. С берега доносились отголоски вечерней рынды и аромат морской соли. Плавно вторгаясь в музыку вечера, тоскливо и непривычно тонко зазвучал мой голос:

По вечернему небосводу скользили последний пташки. Всё угасало — как и огонёк в моей душе. Как все надежды и мечты. После которых осталась лишь неимоверная усталость и бессилие. Если я и была когда-то настолько же разбитой, то не смогла бы вспомнить, когда.

— Красивая песня, — донеслось из-за спины голосом, от которого в душе потеплело. На губах засветилось грустное подобие улыбки. Я повела плечами и выдохнула себе под нос:

— Жаль, что она стала реквиемом по всем нашим надеждам.

Позади замялись и притихли, а после зашуршали шаги в траве.

— Не против моей компании? — поинтересовался Джек. Я подняла уголок губ в усмешке и театрально указала на место рядом с собой. Воробей плюхнулся в траву, и раздался звук откупоренной бутылки. Моей руки коснулось холодное бутылочное стекло. Я поджала губы и приняла ром из его рук. Терпеливо дождавшись, пока я сделаю глоток, Воробей перевёл взгляд на догорающее море и вкрадчиво произнёс:

— Ты сожалеешь?

— «Больно-не больно, страшно-не страшно, а всё, что было раньше, теперь уже не важно», — на одном дыхании выпалила я, а внутренний голос эхом закончил цитату: «Нет в глазах соли, нет в словах перца. Нет больше боли, нет в моём сердце.»

— Не всегда всё получается так, как хотелось бы, — выдержав задумчивую паузу, отозвался Джек.

— Да, — слишком громко перебила я и сникла: — Да. Кто бы мог подумать… Раньше всё казалось таким простым и очевидным, а финал представлялся ярким и красочным. А в результате… «Жемчужина» едва на плаву, Амулет у Стивенса, Тим мёртв…

— Он был хорошим парнем, — Джек забрал у меня бутылку, отсалютовал ей и выпил. — И… ты переживаешь, хотя не хочешь это показывать. — Я отозвалась кратким «Пфф!» и закатила глаза. — Потому что ты привыкла. Привыкла скрывать истинную себя и быть сильной, даже когда хочется быть слабой.

Я дрогнула и обратила взгляд к нему. Джек улыбнулся одним уголком губ и протянул мне бутылку. Я медленно закивала, опуская взгляд.

— Ты прав. Но всё-таки я рада, что всё закончилось так. Красивая история, достойный финал — немного грустный, но зато честный, после которого… видишь вещи такими, какие они есть.

— И поэтому ты больше не боишься быть откровенной… Со мной.

Я встретилась взглядом со своим отражением в бутылочном стекле, отпила и издала тяжёлый дрожащий вздох.

— Да. Потому что теперь ты всё знаешь. Я это чувствую. И вижу в твоих поступках.

Джек взял бутылку, поднял, но вдруг передумал и опустил её на землю.

— Оксана, ответь мне, пожалуйста, на один вопрос.

— Да?

— Почему ты выбрала меня? — взгляды встретились в обоюдном вопросе. Чёрные глаза подсветила искренность и несвойственная ему честность. — Почему ты столько ждала меня? Почему ждала, пока я пойду тебе навстречу? Почему, когда у тебя был Тим — заботливый, правильный и готовый быть с тобой, ты выбирала меня? Почему не отчаялась ждать?

Я медлила. В глубине души я знала ответ, но сформировать и обличить его в чёткие, ясные слова было сложно, поэтому в памяти само собой всплыло:

— Потому что «ожидание сводит с ума, но желание дождаться заставляет жить». — В глазах Воробья пролегли смутные отпечатки воспоминаний и удивления. — И я была готова ждать, сколько понадобится. Ждать от тебя хотя бы малейшего намёка, ждать первого шага, а главное — доверия. Я знала, что рано или поздно этот момент настанет. Вопрос лишь во времени.

Джек издал приглушённую усмешку.

— И какого же шага ты от меня ждала? Я что, должен был тебя напоить и соблазнить?

Я опустила голову, сдерживая улыбку, глядя куда-то меж колыхающихся травинок — и обернулась к Джеку:

— Ну не знаю, попробуй, — мои слова прозвучали весомо и ощутимо в ночной тиши, и единственным звуком после них стали отдалённые шорохи безумно красивого моря. Их быстро перекрыло шумное биение моего сердца. Лунный свет очертил заострившиеся черты лица капитана, и в почти полной темноте, подсвеченной отдалёнными огоньками таверны, мы испытующе вглядывались в друг друга. Я сглотнула, глядя в чёрные, сверкающие глаза, перекликающиеся с оттенками ночи. Обжигающая трепетной дрожью волна предвкушения прокатилась по телу, заставляя каждой клеточкой вздрагивать, приближаясь всё ближе к нему.

Джек с порывом наклонился навстречу, накрывая мои губы лёгким, невесомым поцелуем — слишком нежным и не сочетающимся с образом капитана Воробья. Я приподнялась навстречу, обхватив рукой его шею и усилив трепетные прикосновения губ. Меня обдавало жаром с каждым разгорячённым движением его рук, с каждым порывом сладких губ с терпким привкусом рома и морской соли.