Дмитрий Воронин - Возрождение

А вот и дядька, ко мне идёт. Лицо мрачное, сейчас будут претензии, нутром чую.

- Живой?

- Пока не разобрался, - честно признался я. – Спина болит.

- Ну-ка, покажи…

Я повернулся, скрипнул зубами, подавляя стон. Не дело это, стонать в присутствии суровых воинов, не так поймут.

- Кольчуга выдержала, - сообщил дядька без намёка на сочувствие. – А хрен ли, современные технологии. Хотя здесь умеют делать на диво хорошую броню, только цена у неё такая, что не каждый тэн себе позволить может. Жить будешь… Миша, так какого рожна ты здесь делаешь? Тебе что было сказано? Я уехал по делам, твоё дело – квартиру стеречь и коммуналку платить вовремя.

- Чем?

- Что "чем"? Чем ты думал?

- Нет, чем коммуналку платить? Или у тебя где-то под половичком сейф с деньгами спрятан, о котором я не знал?

Он замолчал, затем почесал затылок и пожал плечами.

- Мда, это я не учёл. Ну, у Кэсси стрельнул бы.

- Откуда у неё лишние деньги?

Он коротко хохотнул.

- Эх, парень, откуда в тебе столько наивности? Ладно, давай детали.

- Пришёл заказчик. У него дочка пропала. Я выяснил, что…

Рассказать, что именно и, главное, как именно я выяснил, не получилось. Рядом с дядей Фёдором появилась приземистая фигура, клыкастая рожа выглядела опечаленной. Рука в стальной перчатке коснулась плеча дядьки.

- Э, дрруг, пррости, но у меня дуррные вести.

- Они сумели прорваться?

- Нет. Но та женщина, что пррошла черрез порртал…

Дядька тут же вскинулся, взгляд упёрся в Галю. Да и я уставился на девушку. Вроде всё в порядке, сидит, улыбается. Но, видимо, "в порядке" только на первый, очень неопытный взгляд. Дядька бросился к волшебнице, упал перед ней на колени – но огромные глаза её не шевельнулись, улыбка выглядела теперь застывшей, словно приклеенной.

- Гэль! – он стиснул её плечо настолько сильно, что синяки пойдут наверняка. – Гэль, что с тобой! Ну же, девочка, отзовись.

- Она уже в пути, дрруг, - пророкотал клыкастый.

- В к-каком пути? - выдавил я из себя.

Нет, я понял, о чём речь. Остановившийся взгляд, неподвижность – чего уж тут понимать. Но понять и принять – вещи разные.

Арраук посмотрел на меня, вздохнул.

- Не мерртва. Пока нет. Но смеррть уже ррядом, и её не отогнать.

- Она же не ранена, - простонал дядя Фёдор, продолжая тормошить девушку. – Одна небольшая царапинка, вон и крови почти нет. Она просто в обмороке, она обязательно придёт в себя.

Галя и в самом деле выглядела совершенно живой. Свежая кожа, безмятежный взгляд голубых глаз, красиво рассыпанные по плечам волосы. Я заметил, что и грудь под кольчугой вздымается, стало быть, дышит. Словно в подтверждение моих слов, дядька припал ухом к выпуклой области кольчуги, затем прижал пальцы к сонной артерии, нащупывая пульс.

- Живая она! – прорычал он, сверкая глазами и словно обещая набить морду каждому, кто посмеет усомниться, возразить. – Живая!

Арраук покачал головой.

- Тело живо, да. И будет жить несколько дней. А её уже нет, дрруг, смиррись.

Железным пальцем он коснулся царапинки на щеке девушки. Совсем крошечная, пара бусинок крови, да и запеклась уже.

- Среди врагов был эльф, да. Ты сррубил его, но стррелу пустить он успел. А она не защитилась и не смогла уверрнуться. Рредкий яд, очень рредкий. Не местный, он добывался на моей рродине.

Он говорил медленно, нарочито громко, словно рассчитывая, что чеканные слова пробьются сквозь завесу отчаяния, сквозь нежелание услышать и понять.

- Помнишь, что показал тебе Глаз Тора? Все суаши прриняли этот яд. Он дарует путь в мир грёз, ррадостный, безопасный и счастливый. Для аррауков это не слишком опасно. День-два сладких снов, потом всё прроходит. Правда, те, кто попробовал, хотят ещё, хотят чаще и чаще. Бывает, не прросыпаются. Люди слабее, умиррают быстрро. А у суаши всё иначе. Тело живёт, а разум уходит и уже не возврращается. Суаши узнали об этом составе, пока жили у нас. Некоторые вкусили яда случайно, кто-то из интерреса. Тогда и поняли, что душа суаши от этого снадобья уходит в мир гррёз срразу и навсегда, а тело прродолжает существовать. Некоторрое время. Те, кого убили в том, первом Каэр Торе, знали, что их ждёт. Они устали бежать, устали срражаться, утрратили веру в спасение. Они прриняли яд сами, добрровольно. Когда их убивали, они не ощущали боли.

Он отстранил дядьку, рывком поднял лёгкое тело девушки, поставил на ноги. Галя так и осталась стоять, чуть покачиваясь, улыбаясь неведомо чему. Лёгкий толчок в спину – она сделала шаг, второй… вскоре упёрлась грудью в стену, замерла.

- Она же ходит, - выдохнул дядька.

- Да. Но это – память тела. Душа мерртва, дрруг. Суаши были сильными магами, ты знаешь сам. Да и наши саами знали толк в искусстве вррачевания. Но тех, перрвых, кто умерр от яда задолго до появления в нашем мире ша-де-синн, вылечить не смогли. Нельзя вылечить того, кого уже нет срреди живых.

Дядька подошёл к девушке, неподвижно стоящей у стены, прижал к груди.

- Откуда здесь яд с Арракса?

- Эльфы посещали и наш мир, - пожал плечами клыкастый воин. Вернее, я предположил, что он чем-то там пожал, под массивными латными наплечниками это было совершенно незаметно. – Но, думаю, дело не в этом. Стрелы эльфа были отрравлены ради людей. Или ради тебя, дрруг.

Проснувшись, Лена обнаружила, что на удивление хорошо отдохнула. Голова была свежей, боль в спине, накопившаяся за три дня, проведённые в тряском возке, исчезла без следа… вообще, если подумать, давно она себя так хорошо не чувствовала. На столе, прикрытый куском чистого полотна, уже ждал завтрак. Или, судя по объёмам, скорее обед. В комнате было светло, но что сейчас за её стенами, день или глухая ночь, догадаться было невозможно. С сожалением отметив, что высоко оцененный ею ранее травяной отвар в меню отсутствует, а вместо вина в кувшин налито что-то вроде берёзового сока, прозрачного и чуточку сладковатого, Лена аккуратно отрезала маленьким, словно изготовленным для детской руки, ножом ломтик мяса и отправила его в рот. Затем последовал второй, третий, глоток сока… аппетит разыгрался не на шутку, но, несмотря на то, что съела она столько, сколько в иное время хватило бы раза на три, тяжести в желудке совершенно не ощущалось. Подчистив тарелку и вылив в кружку остатки сока, девушка попыталась настроиться на ожидание.

Получалось плохо. Сидя в маленькой комнатке и вспоминая вчерашний день – она не сомневалась, что приезд в крепость произошел именно "вчера", сон явно продлился достаточно долго – Лена опять ощутила тот страх, что буквально переполнял её с первых мгновений по прибытию в цитадель. Каменные стены давили, занавеска, перекрывающая дверной проём, не давала ощущения уединения и безопасности, воспоминания о клыкастых зеленокожих существах вгоняли в дрожь. Ей захотелось завыть от тоски и пришлось приложить немалые усилия, чтобы не сорваться с места и не броситься разыскивать Фаррела, единственного человека, кто сможет её понять. Наверное, вскоре она бы сдалась и подняла бы шум, рассчитывая привлечь внимание своего спутника или хоть кого-нибудь, но это, к счастью, не потребовалось. Не прошло и трёх минут, как в комнату, словно повинуясь её беззвучному зову, вошёл Оррин.