Валерий Сабитов - Ард Айлийюн

— Ты знаешь, Глафий, я второй раз за месяц слышу эти вопросы. Одно и то же слово, оказывается, может звучать по-разному. Твои вопросы радуют… Перед вами приходил тот, кто не мог не прийти. Да, тот самый Демон, поселившийся на Арде Ману после Азарфэйра. Помнишь, Сандр, он обещал: «Я не оставлю тебя нигде». Он выполняет свои обещания. Он знает, что я пройду. И что не погибну в Империи. Он пойдет за мной. У демонов свои пути… Да, вначале он пытался меня склонить на сотрудничество. А в обмен, — тишину и спокойствие для Арда Ману, мне — трон императора. Хотите увидеть его лик? Каков он здесь, и каким предстанет в Империи?

Сандр содрогнулся. По сути еще мальчик, Нур выдержал удар, способный погубить почти всех в Арде! И не только выдержал, но и возрос, осветился новым светом. И Сандр посмотрел на айлов, — все молчат, не зная что сказать. Что ж, с легкой печалью сказал себе Сандр, — ты еще командир. Еще не прошло время принимать решения за всех. И он кивнул.

То, что сохранилось на вершине памяти Нура, переместилось к ним.

Звездное небо, украшенное Идой, желтые горы… Ель, темно-зеленая и мрачная, поблескивает глазами привидений. От камня плато струится волнами вверх тепло планеты.

Но вот тревожно замигали глаза стражей ели. Полный диск Иды закрыло черное облако и горы скрылись из виду. Облако разрослось, закрыв щупальцами звезды, и опустилось, зависнув над головой Нура. Из-за гор поднялось багровое зарево, кромешная тьма осветилась имперским светом.

И в этом кровавом свете предстала перед Проходом громадная черная фигура высотой в гору. Освещаемое алыми сполохами лицо, вознесенное к облаку, излучает ненависть. А голос сверху звучит раскатами имперского барабана:

— Ты встретишь меня много раз, во многих местах. И внутри себя тоже! И не раз раскаешься, что избрал местом жизни Империю. У меня будет много обличий, несущих страх, ужас, искушение… Я не оставлю тебя, вредный айл…

Лицо черного призрака приблизилось и стало меняться, фиксируясь на мгновения. Лица обитателей Земли, подданных Империи, представали перед Нуром нескончаемой вереницей. Красивые, уродливые, женские, мужские… Но ни одно из них не содержало в себе светлого чувства и доброго разума. И не вызывало к себе притяжения, и не требовало обратной улыбки.

Демон показывал многочисленность и мощь своего войска, ожидающего Нура по ту сторону Илы-Аджалы.

Видение пропало. Нур произнес:

— Достаточно. Зрелище не из лучших. А его последующий разговор со мной — о нем вы знаете главное. Сколько искушений! И сколько устрашающих угроз! Сандр, за этот месяц я открыл важное: он абсолютно бессилен! До айлов ему не добраться. Почему погибли Хиса и первый дозор? Потому что внутри них жило то, за что злу легко зацепиться. И потому, что они полагались на себя! Только на себя! А не спасительную волю Хозяина седьмого Эона.

Вот так я провел месяц, Глафий. И я чувствовал вашу близость. Я ее буду ощущать и там… А для себя я понял: не зла бояться надо, а гнева Эона. И придет бесстрашие.

— Когда? — спросил Сандр, пересилив себя.

Нур ответил без промедления:

— Сейчас. Поговорим, попрощаемся. А ты проводишь меня, Сандр… До самого Прохода. Хорошо?

И он остановил взгляд на Глафии. Глафий, определенно, за месяц так и не собрался для прощания с Нуром. И, поморгав, сказал:

— Не знаю, конечно… Но уверен, — ты там чужой. Не станешь своим. Всегда чужой — в детстве, в зрелости… С чего начнешь… И — везде… Не будет дома, который ты сможешь назвать своим. Не будет родного Арда, милой родины, куда тянет после странствий. Друзья… Не уверен. Не знаю, — немного, но будут. Единицы. Главное, — отделить их для себя от лицемеров. И будет много странствий…

Нур светло улыбнулся:

— Больше, чем мы прошли? Глафий, ты печалишься? Нет оснований. Нельзя же быть своим и тут и там. Надо выбирать что-то одно. Но такого друга как ты, я там точно не найду.

Глафий провел ладонью по лицу, занялся бородой.

— Ты и там останешься айлом. И будешь вспоминать родной мир. Собери воспоминания и напиши о нас книгу-сказку. Ведь наша жизнь здесь — для них сказка.

Нур улыбнулся еще ярче:

— Отлично! Уверен, — напишу. Добрая сказка там — тоже наше оружие.

И добавил:

— Джай… Брат…

Джай сказал не своим голосом:

— Ищи места, где растут цветы. Даже если всего лишь снежные. И где пчёлы… Так, Глафий?

Джай был растерян не меньше Глафия. Тот лишь потряс бородой. И Джай добавил:

— Мне поначалу в горах было непросто. Найды, Снежная Стая… Вместо Радуги, — багровые сполохи. Потом понял, — мы в мире времени всего лишь отражения самих себя. Того себя внутри сердца, что всегда и везде присутствует и не меняется. Вечное. Было бы отражение чистое да полное. Но это… Миры совершенства где-то там, за пределами звезд… Там обязательно встретимся. Если не свернем с Дороги. И Малыш там будет. По твоему желанию. Ведь там наши желания исполнятся…

Закончил он то ли вопросом, то ли утверждением. И Нур сделал акцент:

— Там — обязательно! Исполнятся! Да, вот еще, брат, — Нур не стал называть его по имени, — Займись непременно Вёльвом. Возможно, в Империи я отыщу след его малых хрустальных братьев. В этом что-то кроется важное.

А Сандр отметил: вот, он уже освобождает меня потихоньку от обязанностей… Придется-таки Джаю возглавить Штаб.

— И еще: сделай так, чтобы Ард Ману стал Анкуру домом и родиной. Он только начал понимать… Ведь так, Джахар?

«Как он мягко сокращает время прощания. Ведь тягость его тем больше, чем больше слов».

Джахар сказал совсем негромко:

— Может и так, друг мой… Жаль, мы недостаточно углубились в тайны гармонии звука… Придется тебе продолжить без меня. Ты обещаешь, что продолжишь?

— Непременно!

— Тогда порядок. В твоем имени едины и Свет, и Музыка. Если там получишь новое имя, оно будет сходным по смыслу и звучанию. По-иному никак. Имя — очень важно. Оно отделит тебя от диссонанса и дисгармонии. Их там… Оттого и тьма, и грязь, и барабаны, и поющие толпы…

Где-то в глубине гор тяжко ухнуло. Как сигнал. Нур поднялся, за ним все, кроме Сандра. Краткий обмен взглядами и трое ушли…

Ни страха, ни тоски, ни печали… Ни радости… Иш-Арун оставил за себя вечернюю зарю, но сам не спешил с закатом, зацепившись краешком диска за белоснежный выступ скалы.

Горы замерли в напряженном ожидании. Ни сполоха, ни грохота…

Вечерний миг застыл вне времени, заря растеклась над западом горячими теплыми слоями, от сгущенно-алого до лимонно-желтого.

Осталось немного слов, которые требовали звука. Слов, которые касались только их двоих, и никого более во всех мирах.

— Сандр…Что ты решил, то исполнится. Но справятся ли они без тебя?