Вадим Калашов - Хольмганг [сборник litres]

Вначале Торальф попытался сломать Гуннару пальцами кадык, забыв, что шея затянута в кольчужный капюшон. А потом вместо того, чтобы схватится за нож, вознамерился выдавить сквозь щели железной полумаски глаза.

Гуннар, не тратя времени, отбросил в стороны руки врага и ударил его заключённым в кожу и металл предплечьем, зафиксировав голову второй ладонью для удобства. Имей Гуннар возможность вложить в удар силу ног, корпуса и вес облачённого в доспехи тела, челюсть, не закрытая личиной, немедля бы треснула, а так. Торальф от боли лишь подался назад и дал возможность Гуннару подтянуть ноги к груди и оттолкнуть его.

Оба поединщика сильно устали и поэтому совершали ошибки по очереди. Гуннар, вскочив, вместо того чтобы добивать врага руками и ногами, бросился к мечу, но когда выпрямился, подобрав клинок, то не успел нанести им ни одного удара. Не терявший драгоценных мгновений на поиски оружия Торальф был уже рядом. Чёрный брат выбил ногой меч из руки противника, прежде чем тот успел им замахнуться, и второй удар направил в незащищённую голень.

Торальф бил внутренней поверхностью стопы, и Олаф-рус, увидев, как он это делает, не мог не вспомнить пребывание в землях антов. Словены дали этому удару название «нижняя подсека», и оно очень верно отражало его суть.

Следующий удар и викинги, и их соседи-словены называли одинаково «клюв». Торальф отвлёк внимание противника ложной подсекой и, не опуская ноги, резко поднял её вверх, занося бедро, прикрывая рукой пах и разворачиваясь на опорной конечности. В конце движения носок сапога «клюнул» ключицу не ожидавшего этого Гуннара.

Дикий крик потряс Гордый Остров. Казалось, Гуннар Поединщик обречён, но жажда денег и боевой опыт помогли меньше чем за мгновение справиться с той болью, которая большинство людей сразу валит на колени, и остаться на ногах. Нож, который Торальф достал, чтобы прикончить врага, не испил крови. Гуннар стянул с головы шлем и бросил в лицо Чёрного брата. Этот бросок дал ему толику времени, необходимую, чтобы вцепиться в зажавшую острый сакс кистьи вывернуть её так сильно, что Торальф Ловкий потерял не только меч, но и возможность его держать. И боль была столь сильна, что новый крик заставил чаек всполошиться.

Зрители не успели решить что тяжелее – сломанная ключица или вывихнутая кисть – как Гуннар Поединщик упал на спину, выпустив подобранный меч и схватившись за перебитую голень. Бывалый хольмгангер оттолкнул противника ногой и наклонился за его оружием, но Торальф, забыв про боль, тотчас вскочил и второй подсекой закончил то, что начал первой. То есть сломал врагу голенную кость.

Прыгнув на обезноженного Гуннара, Торальф воткнул в него нож, но попал не в кольчугу на шее, а в панцирь на груди. Острый сакс раздвинул чешуйки доспеха из страны Шарлеманя, но дальше не пошёл, застряв в кольцах кольчуги. В следующее мгновение викинг из племени аугов с болезненным стоном откинулся назад, а Гуннар, оставив нож в бедре противника, стал быстро отползать к брошенному мечу.

Торальф несколько раз пытался встать, но каждый раз боль в ноге заставляла садиться обратно. Он захотел было вынуть нож Гуннара, к счастью, вошедший неглубоко и не задевший артерии, но сообразил, что тогда кровь брызнет на тьеснур, и не захотел проигрывать. С лезвием в ноге Торальф дополз до Убийцы Кольчуг и, используя его как опору, поднялся на ноги. Гуннар тем временем дотащил тело до безымянного меча.

Олаф-рус был одинаково рад и рукоплесканиям в сторону Гуннара, и крикам восхищения, предназначенным Торальфу. Чем бы ни руководствовался бывалый хольмгангер в отчаянном стремлении продолжить поединок даже со сломанной ключицей и перебитой голенью, его стойкость внушала уважение.

А мечник из рода Чёрных братьев удостоился восхищения ещё и потому, что в очередной раз поступил благородно. Даже в таком тяжёлом положении счёл своим долгом избавиться от шлема, чтобы создать противнику равные условия.

И что-то случилось в конце поединка с тем, кто его середину прошёл под знаменем «Победа любой ценой!». Гуннар Поединщик, увидев, что враг не хочет сражаться в шлеме с тем, у кого шлема нет, дрожащими пальцами развязал шнуры повреждённого кольчужного капюшона (сделать это одной рукой, тем более перевязанной, было ой как нелегко!), сорвал мягкую шапочку, предохранявшую от ушибов, и его шея, лоб и затылок остались безо всякой защиты. В Гуннаре в этот момент словно проснулся молодой викинг, о котором он уже давно забыл. Юноша, что мечтал не о жизненных благах, а только о красивой смерти, и ставил конечной целью не победы на Ореховых полях, а службу в варяжской гвардии.

Лишь старик без имени не оценил ни благородства, ни упорства обоих противников. Чем больше лилось крови на хольмганге, который он же и затеял, тем меньше безумия и злобы было в его глазах.

– Два глупца, два упёртых глупца, каждый из которых стоит другого, – прошептал он, наблюдая за тем, как, имея две рабочие руки и две рабочие ноги на двоих, Гуннар Поединщик и Торальф Ловкий сближались для последнего удара.

Это были странные слова даже для викинга, много лет не бывавшего дома. Но Олаф-рус знал, где настоящий дом старика без имени, и поэтому не удивился.

Но и здесь всё не ограничилось одним ударом. Каждый дрался только одной рукой, причём раненой, а Торальф Ловкий к тому же левой и устал сверх меры, даже если за меру принимать то, что требуют от хирдманов конунги северных племён. А если брать меру, которой меряют бойцов другие народы, то два викинга уже трижды преодолели предел, поставленный богами человеку.

Теперь они наносили каждый удар, лишь отдышавшись от предыдущего, и в их движениях не было ни силы, ни скорости. Убийца Кольчуг и его безымянный коллега безо всякого толка звенели о доспехи противника и о кромку друг друга. Сам бой стал больше похож на тупой обмен ударами. В нём не было ни намёка на ту искромётную игру из ложных и настоящих атак и разного рода защит, какую он представлял до того, как Гуннар Поединщик и Торальф Ловкий взялись за болевые захваты и сокрушающие пинки.

Так долго продолжаться не могло. Все понимали: или кто-то из бойцов найдёт в себе силы на последний рывок или вскоре оба упадут без сил. Бывали случаи, особенно когда поединок проводился летом и в полных доспехах, что на хольмгангах участники умирали не от удара противника, а от повреждения сердца – тяжело напрягать силы, которых уже нет. Сейчас время шло к зиме, но бойцы положили столько здоровья на поле тьеснура, что если бы кто-нибудь упал бездыханным на землю без участия чужого меча, никто бы не удивился. Но так не произошло.

Гуннар Поединщик сделал два шага назад, волоча больную ногу, как якорь, и Торальф не пошёл за ним. Чёрный брат пытался сохранить равновесие и собирал силы для того, чтобы отразить последний меч противника. Не только он, все поняли, что этот удар будет действительно последним.