Ольга Лебедь - Звездные духи. Дух Января

Ее кабинет оказался на удивление маленьким, там с трудом поместилось бы пять человек. По всем стенам и на полу, занимая максимально возможное пространство, стояли этажерки и крепились полки, а на них бумаги, папки и еще чуточку книг. Дэа Лингинден развернулась к нам лицом (чего здесь больше, самой женщины или всей имеющейся мебели?) и впилась в нас глазами.

Ее темные очи не жалили. Но из-за этого я не знала, чего мне ожидать.

– Вы единственные из нового набора, которые поступили сюда не совсем честно. Нет, я вас не осуждаю. Мне все равно, кто как попал сюда, потому что вы все вылетите отсюда раньше, чем эта мысль успеет поселиться у вас в голове. Но раз уж на меня возложена ответственность за выполнение некоторых формальностей.

Она взяла со стола толстую папку и потрясла ею перед носом одного из парней.

– Это документы, Катрен Ибику, которые мне передали при зачислении вас в наш университет. Что ж, все достаточно цивилизованно… – Она не договорила, это чувствовалось в ее долгом взгляде на побледневшего молодого человека. – Я бы посоветовала вам выбрать что-нибудь спокойное. Например, отделение фауны. Там у вас меньше вероятностей наткнуться на яд.

– Вальсен Менеден, – обратилась она к другому. – Ваша страна – чрезвычайно важный партнер для нас. Она поставляет нам лучшие фруктовые соки и свежие мандарины. Однако это не такая весомая причина, чтобы вы здесь задерживались надолго. А чтобы вас не убило раньше, чем вы снова окажетесь в родных краях, – повторяю, я не несу за вас ответственность, и никто не несет, кроме вас самих, – так вот, последуйте примеру вашего друга по несчастью и идите на фауну. Только не ошибитесь дверью и не попадите на экспериментальное. Ну, а теперь последняя наша счастливица – Крома Гранд.

Ее глаза остановились на уровне моего носа. Она некоторое время разглядывала свое отражение в моих очках. Другие студенты делали вид, что их невероятно расстроил пол под ногами.

– Я не знаю, как вам это удалось, дольче Гранд. Это невероятно… весомое заявление. То, которое мы получили от ваших покровителей. Но останутся ли они таковыми, коли вы расстроите наши ожидания? Хотя… признаться, мы ничего от вас не ожидаем. Ни от кого из вас, – она снова обращалась ко всем вместе. – Вы сами обнадежили себя, вам не будет помощи и поддержки. Здесь не любят таких, как вы. И здесь не любят слабых, – подумав, решила «сгладить» она углы. – Будьте готовы к «школе». Многие преподаватели поощряют ее наличие. В том числе и я. Потому что мороки не бывает мало. Добро пожаловать.

Я смотрела на корявую улыбку этой женщины – у нее не хватало двух крайних верхних зубов. Парни попятились к выходу, стремясь быстрее убраться из этого кошмара. Дэа Лингинден провожала нас темными, нежалящими глазами.

Нежалящими…

Такое несоответствие – ее жестких слов и выражения, с которым она их произносила, и того, как смотрела на меня. Нет, на всех нас, десятерых первокурсников. Была бы я человеком, может, поняла бы, что кроется за этой разницей… Ох, и желания в голову теперь лезут сумасшедшие…

Когда я проходила по коридору, стараясь не натыкаться на многосторонний поток прибывающих студентов, то поймала на себе немигающий взгляд уже знакомого мне гнома – Арпику. Он успел гадко улыбнуться, прежде чем я отвернулась. В животе начинало урчать, но я знала, что мне лучше не появляться в столовой до завтрашнего утра. В рюкзаке за плечами еще есть банка соленостей, я перекушу ими, пока буду раскладывать невеликие пожитки. Маленький рюкзачок – это все, что я имела с собой от Влады, запретившей Ридену кинуть в него даже прихваченный из соседнего города сувенир.

За окном закружились красные и желтые листья, подхваченные воздушным водоворотом.

Я не знаю, что делать.

***

В комнате слегка несло пылью, никто еще не успел расположиться до меня. Оно и понятно. Мало кто приезжает раньше тридцать первого числа, а те, кто здесь не первый год, и вовсе забивают на первые ноябрьские. Надеюсь, и мои соседи забьют на недельку-вторую. Так точно лучше. Пыль я заклинанием вечером вычищу, – придется только выспросить его у знакомых, если у них тоже ничего из головы за каникулы не вылетело, – а пока надо разложиться, аккуратно, чтобы никто вдруг не увидел. А то сплетни летучи, как майский пух.

За три недели практически ничего не изменилось. Разве что в коридорных канделябрах синие свечи поменяли на оранжевые, под стать осени. Наконец-то, а то от этой подземельной мрачности под глазами вырастали синяки. Милый старый Ум!.. Если бы не арена, цены бы тебе не было. А так даже не знаешь, в какой части света находишься и на свете ли.

Столовая наполовину пустовала, зато шума было, как будто весь универ собрался. Не успел я пройти пары шагов, как в меня с подносом врезался дварф.

– Осторожнее, урук! – ругнулся он.

Ничего, новичка еще научат уму-разуму.

– Эй, Рабас, сюда!

Труша неистово махала рукой из середины зала. Хорошо – если бы она этого не сделала, я бы ее точно не услышал. Протолкавшись с овощным набором еды сквозь орущий и толкающийся поток, я сел на свободное место.

Все мои собрались здесь, был даже Сенковска.

– Вы слышали? «Фениксы» набирают себе людей в команду.

– Нда? И кого они на этот раз хотят? Сладкого мальчика?

Заржали. Хоть музыканты группы и не походили на субтильных молодых людей ни одной частью тела, – кроме разве что Джесса – за ними закрепилась репутация девчачьих подкаблучников. Песни у них были преимущественно для женских ушей. И девчонки балдели. Вот и ближняя, Труша, возмутилась:

– Ничего вы не понимаете! Ребята такие прекрасные песни поют! – девушка качнулась и чуть не упала. – А вам бы все смеяться. Взяли бы пример с них!

– Что, нам тоже надо переодеться в обтягивающее? – хохотнул Люк, хотя все прекрасно знали, что «Фениксы» так ни разу не делали. Нормальные они парни. Если бы только аудитория разнополая у них была.

Труша, чему не удивляюсь, тоже хихикнула и вдруг вскочила и свалила подобру.

– Она опять не смогла найти себе компанию? – бормотнул Сенковска.

Люк на это опять повеселел, но сумел подавиться глотком так, чтобы уши не услышали.

– Ладно, что у нас на повестке?

– Дерьмовый суп.

– Не надо было брать.

– Да откуда знаешь, какие какашки сегодня будут в нем плавать?

– Да забудьте вы о еде!

– Еда – святое! Не трожь!

– Рабас, – обратились из этой какофонии ко мне, – будешь ставить на Лейва? Ты же с ним бился, он вроде силен.

– Да покажите мне хоть одного, кто это умеет!

– Говорят, в этом триместре яды преподает одна южненькая.

– А котелки у нее большие?

– Скажешь громче, тебе котелком от нее прилетит.