Виктория Авеярд - Алая королева [litres]

Мэйвен, по ту сторону стены, улыбается, но лицо у него бледное и испуганное. Кэл, стоя рядом с братом, не двигается. Солдат не расслабляется, пока бой не выигран.

– У кого преимущество? – спрашивает инструктор Арвен. – У Мэриэны или Эванжелины?

Никто не торопится с ответом. Даже подруги Эванжелины. Они наблюдают, как растет наша сила.

Улыбка Эванжелины превращается в оскал. Она привыкла быть главной. Той, кого боятся. И теперь она злится сильнее обычного.

Вновь мигает свет; мое тело начинает гудеть, как перегруженная электричеством проволока. В наступившей темноте пауки ползут по полу – их металлические ножки лязгают, отбивая жуткий ритм.

Не остается ничего, кроме страха, силы и прилива энергии в крови.

Тьма и свет стремительно сменяют друг друга, и мы бросаемся в странную битву. Молнии пронзают тьму, сияя фиолетовым и белым и с каждым ударом разбрасывая пауков. Советы Кэла эхом звучат в моей голове, и я не стою на месте: нельзя задерживаться, чтобы Эванжелина не успела меня достать. Она лавирует среди пауков, по мере сил уклоняясь от моих искр. Зазубренный металл пытается впиться мне в руки, но кожаный костюм выдерживает. Она быстра, я еще быстрее, пусть даже пауки цепляются за ноги. В какой-то момент возмутительно серебряная коса проскальзывает сквозь пальцы – и Эванжелина вновь оказывается за пределами досягаемости. Но я заставляю ее бегать. Я побеждаю.

Я слышу голос Мэйвена сквозь лязг металла и одобрительные крики остальных – принц вопит и требует, чтобы я ее прикончила. Свет мелькает, так что Эванжелину трудно заметить, но я вдруг понимаю, что значит быть одной из них. Ощущать абсолютную силу и власть, знать, что ты можешь то, чего не могут миллионы других. Эванжелина чувствует это каждый день, а теперь моя очередь. «Я покажу тебе, что такое страх».

Кулак врезается мне в поясницу, так что всё тело вспыхивает болью. Колени подгибаются, и я падаю на пол. Эванжелина на мгновение замирает надо мной – ее улыбка окружена путаницей серебряных волос.

– Как я и сказала, – рычит она. – Это ненадолго.

Мои ноги движутся сами собой, прибегая к маневру, который я сотню раз использовала в переулках Подпор. Мне доводилось применять его даже к Килорну. Я бью Эванжелину пяткой в голень, лишая ее опоры, и она грохается на пол рядом со мной. Секунда – и я оказываюсь сверху, не обращая внимания на пронзительную боль в спине. Мои руки трещат жаркой энергией, даже когда кулаки молотят по лицу Эванжелины. Боль пронизывает мои костяшки, но я продолжаю, желая видеть сладкую серебряную кровь.

– Ты пожалеешь, что все не закончилось быстро! – кричу я, обрушиваясь на нее.

Каким-то чудом Эванжелина умудряется засмеяться разбитыми губами. Ее смех тонет в металлическим скрежете. Разбросанные, пораженные молниями пауки вокруг нас начинают подергиваться и оживать. Их металлические тела меняют облик и сплетаются, превращаясь в чудовищного дымящегося зверя.

Двигаясь с удивительной быстротой, он отбрасывает меня от Эванжелины. Теперь уже я лежу на полу и смотрю на возвышающуюся надо мной груду живого железа. Искры гаснут – страх и изнеможение взяли верх. «После такого меня не сумеют спасти даже целители».

Нога-лезвие касается моего лица, пуская горячую красную кровь, и я кричу – не от боли, а от отчаяния. Всё кончено.

А затем пылающая огненная длань отшвыривает металлическое чудовище в сторону и превращает его в черную кучку пепла. Сильные руки поднимают меня и прикрывают волосами лицо, чтобы спрятать алую отметину, которая может выдать мою тайну. Я прижимаюсь к Мэйвену, который выводит меня из тренировочного зала. Я дрожу с головы до ног, но он не дает мне упасть. К нам направляется целитель, но Кэл преграждает ему путь, скрывая от посторонних глаз мое лицо.

Прежде чем за нами успевает захлопнуться дверь, я успеваю услышать, как вопит Эванжелина, а Кэл, обычно такой спокойный, обрушивается на нее, подобно буре.

Когда я вновь обретаю дар речи, мой голос обрывается.

– Камеры… камеры всё засняли.

– Поверь мне, камерами управляют Стражи, которые дали клятву верности моей матери, и беспокоиться нам надо не из-за них, – говорит Мэйвен, с трудом выговаривая слова.

Он по-прежнему крепко держит меня за руку, словно боится, что нас разлучат силой. Мэйвен касается моего лица, стирая кровь рукавом. Если кто-нибудь увидит…

– Пойдем к Джулиану.

– Джулиан дурак, – бормочет Мэйвен.

В дальнем конце зала появляются фигуры – двое бесцельно бродящих Серебряных, – и Мэйвен вталкивает меня в коридор для прислуги, чтобы разминуться с ними.

– Джулиан знает, кто я такая, – шепотом отвечаю я, цепляясь за него.

Мэйвен крепче сжимает пальцы, и я тоже.

– Джулиан поймет, что делать.

Мэйвен смотрит на меня, борясь с собой, но в конце концов кивает. Когда мы добираемся до апартаментов Джулиана, кровотечение прекращается, но мое лицо по-прежнему выглядит страшно.

Наставник открывает дверь после первого же стука – растрепанный, как всегда. К моему удивлению, он хмурится, взглянув на Мэйвена.

– Принц Мэйвен… – произносит он и кланяется сдержанно, почти оскорбительно.

Не ответив, тот проталкивает меня мимо Джулиана в гостиную.

У моего наставника небольшие апартаменты, которые от полумрака и духоты кажутся еще теснее. Опущенные шторы заслоняют вечернее солнце, пол скользкий от разбросанных бумаг. В углу, на электрическом приборе, заменяющем плиту, закипает маленький чайник. Неудивительно, что я никогда не видела Джулиана в других помещениях замка; очевидно, всё необходимое у него есть прямо здесь.

– Что случилось? – спрашивает он, указывая нам на пыльные стулья.

Он явно не привык развлекать гостей. Я сажусь, а Мэйвен остается стоять.

Я отвожу волосы с лица, обнажив сияющий алый знак моей подлинной природы.

– Эванжелину занесло.

Джулиан переминается с ноги на ногу – ему неуютно. Но не мой вид смущает его, а Мэйвен. Они гневно смотрят друг на друга – у них какие-то счеты, которых я не понимаю. Наконец Джулиан вновь поворачивается ко мне.

– Я не целитель, Мэра. Максимум, что я могу, – промыть рану.

– Я же говорил, – замечает Мэйвен. – Он ни на что не способен.

Губы Джулиана гневно изгибаются.

– Найдите Сару Сконос, – резко говорит он и, стиснув зубы, ждет, когда Мэйвен выполнит распоряжение. Я никогда не видела младшего принца таким сердитым, даже во время разговора с Кэлом. Но сейчас Мэйвен и Джулиан источают не гнев… это ненависть. Они откровенно презирают друг друга.

– Ну же, мой принц.

Этот титул в устах Джулиана звучит как оскорбление.

Мэйвен наконец уступает и выходит в коридор.

– В чем дело? – шепотом спрашиваю я, кивком указав на дверь.