Виктория Авеярд - Алая королева [litres]

Наши глаза встречаются, просто потому что больше некуда смотреть.

– Что там будет? – наконец спрашивает Кэл у Арвена, отведя взгляд от меня.

Седой как лунь старик без малейшего сожаления смотрит на своих бывших учеников. Что ему пообещали за помощь? Впрочем, я уже знаю ответ. На груди, над сердцем, у него брошь – корона из агата, алмазов и рубинов. Она некогда принадлежала Кэлу. Не сомневаюсь, награда Арвена этим не исчерпывается.

– Ты был принцем и генералом. Милосердный король в своей великой мудрости решил, что ты, по крайней мере, имеешь право умереть с честью.

Он улыбается, говоря это, и обнажает мелкие острые зубы. Как у крысы.

– Хорошая смерть, какой не заслуживает изменник. А что касается Красной девчонки, обманщицы… – Арвен устремляет на меня свой жуткий взгляд и сосредоточивается. Его удушающая сила буквально валит с ног. – У нее не будет оружия. Она умрет, как подобает дьявольскому отродью.

Я открываю рот, чтобы возразить, но Арвен злобно смотрит на меня, и его дыхание пахнет ядом.

– Приказ короля.

Без оружия. Мне хочется закричать. «Я лишилась молний». Слова Мэйвена резким эхом отзываются в моей голове. «Теперь ты ничто». Я и умру как ничто. Им не придется скрывать мою кровь, если они объявят, что моя сила была не настоящей.

Внизу, в темнице, я буквально рвалась на арену, мечтая послать в небо фонтан искр и истечь кровью. А теперь я дрожу, мне хочется бежать, но уязвленная гордость – единственное, что у меня осталось – этого не позволит.

Кэл берет меня за руку. Он тоже дрожит. Принц боится смерти. Но, по крайней мере, у него будет возможность драться.

– Я буду защищать тебя, пока смогу, – шепчет он.

Я почти не слышу его из-за топота ног и оглушительного стука собственного сердца.

– Я этого не заслуживаю, – негромко отвечаю я, но тем не менее благодарно стискиваю руку Кэла. «Я – предательница, я сломала ему жизнь, и вот чем он платит мне».

Мы приближаемся к арене. Перед нами – наклонный коридор, который ведет к стальной решетке. Сквозь нее блещет солнце, пробиваясь к нам вместе с шумом тысяч голосов. Стены искажают звуки, превращая восторженные клики в кошмарный вой. Впрочем, ничего, кроме кошмара, нас не ждет.

Войдя в коридор, я вижу, что мы – не единственные приговоренные.

– Лукас!

Охранник держит его за руку, но Лукас тем не менее оглядывается через плечо. Его лицо покрыто синяками, и он бледнее обычного, как будто не видел солнца несколько дней. Возможно, так и есть.

– Мэра…

То, как он произносит мое имя, заставляет меня содрогнуться. Вот еще один человек, которого я предала и использовала, точно так же, как Кэла, Джулиана, полковника Макантос. Как пыталась использовать Мэйвена.

– А я всё думал, когда увижу тебя вновь.

– Прости…

«Я сойду в могилу, прося прощения, и даже этого будет недостаточно».

– Мне сказали, что ты уехал к родным, что ты в безопасности. Иначе…

– Иначе что? – медленно спрашивает Лукас. – Я ничего для тебя не значу. Просто орудие, которое можно использовать и выбросить.

Его упрек – острее ножа.

– Прости. Но это нужно было сделать.

– Королева заставила меня всё вспомнить.

Заставила. В голосе Лукаса я слышу боль.

– Не извиняйся, ты ведь не желала зла.

Я хочу обнять его в знак того, что не думала о таком финале.

– Не желала, Лукас, клянусь.

– Его величество король Мэйвен из Дома Калора и Дома Мерандуса, владыка Норты, Пламя Севера! – раздается крик на арене, долетая до нас через решетку.

Радостные вопли публики заставляют меня съежиться, а Лукаса вздрогнуть. Конец близок.

– А ты бы сделала это снова? – спрашивает он опасным тоном. – Рискнула бы мной еще раз ради своих друзей-террористов?

Да. Я не говорю этого вслух, но Лукас читает ответ в моих глазах.

– А я сохранил твою тайну.

Это хуже любого оскорбления, которое он мог бы мне бросить. При мысли о том, что он защитил меня, ничем этого не заслужившую, я вздрагиваю.

– Но теперь я знаю, что ты ничем не отличаешься от остальных, – продолжает Лукас ядовито. – Ты такая же, как все. Бессердечная, эгоистичная, холодная… как и мы. Тебя хорошо обучили.

И снова отворачивается к решетке. Больше он не желает слышать от меня ни слова. Я хочу подойти к нему, всё объяснить, но охранник не позволяет. Мне ничего не остается, кроме как стоять спокойно и ждать конца.

– Мои граждане, – доносится вместе с солнечным светом через решетку голос Мэйвена. Он говорит, как Тиберий, как Кэл, однако его голос звучит резче.

Ему всего семнадцать, а он уже чудовище.

– Мои подданные, мои дети.

Кэл, стоя рядом со мной, фыркает. Но там, на арене, воцаряется мертвая, пугающая тишина. Все они у Мэйвена в руках.

– Некоторые назвали бы это жестокостью, – продолжает Мэйвен. Не сомневаюсь, он хорошо заучил воодушевляющую речь, написанную его ведьмой-матерью. – Труп моего отца едва успел остыть, его кровь еще пятнает пол, и мне пришлось занять трон и начать свое правление в тени столь страшного события. Мы не казнили наших сородичей уже десять лет, и мне больно вновь возрождать эту ужасную традицию. Но ради моего отца, ради короны, ради вас… я должен это сделать. Я молод, но не слаб. Такие преступления и такие злодеи не должны остаться безнаказанными.

Над нами, на арене, раздаются одобрительные возгласы. Публика требует крови.

– Лукас из Дома Самоса, за преступления против короны, за сотрудничество с террористической организацией, известной как Алая Гвардия, я объявляю тебя виновным и приговариваю к смерти. Приготовься к казни.

И вот Лукас идет вверх по коридору, навстречу гибели. Он даже не смотрит на меня. Я не заслуживаю прощального взгляда. Он умирает не только из-за того, что мы заставили его сделать, но и из-за того, кто я такая. Как и другие, он знал, что во мне есть нечто странное. Как и другие, он должен умереть. Когда он исчезает за решеткой, я отворачиваюсь к стенке. Но ружейный залп трудно игнорировать. Толпа ревет, радуясь жестокому зрелищу.

Лукас был только началом, первым актом драмы. Главное зрелище – это мы.

– Идите, – говорит Арвен, толкая нас вперед.

Мы начинаем медленно подниматься по коридору, а он следует за нами.

Не могу выпустить руку Кэла, иначе споткнусь. У него напряжены все мышцы – он готов сражаться за свою жизнь. Я отчаянным усилием пытаюсь призвать молнию, но ничего не получается. Не осталось ни искры. Арвен и Мэйвен лишили меня силы.

Через решетку я вижу, как выволакивают с арены тело Лукаса. На песке остается струйка серебряной крови. Ощутив дурноту, я прикусываю губу.

Стальная решетка дрожит и с громким скрипом поднимается. На мгновение свет ослепляет меня, заставив замереть на месте, но Кэл движется дальше, на арену.